Любить, бояться, убивать - Литвиновы Анна и Сергей (бесплатные версии книг TXT) 📗

– Не скучаю. У меня муж дома. Дайте пройти, – отрезала она.

А дядьки (оба в отцы ей годятся, если не в деды) не отстают:

– Ха! Муж! Хороший муж ночью одну не отпустит!

И лапы распускают – один за руку схватил, второй за плечо.

Единоборствами Оля не занималась сроду. Но будь она прежней – здоровой, сильной – оттолкнула бы, врезала по причинному месту и умчалась прочь, словно лань. А сейчас, на слабеньких ножках, куда убежишь?

Решительности, однако, у нее не убавилось. Завопила голосисто, на весь район:

– Помогите! Кошелек вырвали!

Рядом магазин с запчастями, полно мужиков, должны найтись рыцари.

Алкаши возмутились:

– Ты че орешь! Какой кошелек?!

А второй рот ей затыкает вонючей, грязной лапой и шипит:

– Давай ее туда! Вон, в кусты!

Она решительно вонзила зубы в потную ладонь и закричала еще громче:

– Спасите! Они меня убьют!

Алкоголики, похоже, растерялись, и Оля уже решила, что спасена, но первый пьянчуга гаркнул на товарища:

– Не ссы!

Обхватил девушку за плечи и поволок – в темный угол, к гаражам. Она сопротивлялась, билась, лягалась – но сладить с двумя мужиками не могла.

И вдруг услышала знакомый голос:

– Оля, я здесь! Я полицию вызвал!

Напавшие ослабили хватку, и она завопила:

– Ярик! Ты с пацанами?

Почти уверена была: он не сообразит, как правильно ответить. Но аутист все сделал, как надо. Лихо свистнул, выкрикнул:

– Эй, мужики, сюда идти!

Алкаши окончательно утратили боевой пыл. Один забормотал:

– Да ладно, ты че! Мы шутили вообще!

Второй схватил приятеля за руку:

– Линяем!

Бросили Олю и растворились в темноте.

А она упала Ярику на руки и впервые – сама! – поцеловала его. Не дружески, не по обязанности. Благодарно, жарко. Почти с любовью.

– Пойдем. Отвести тебя домой, – сказал Ярик.

И Оля доверчиво позволила себя обнять.

Римма

Балерина паинькой сложила на коленях руки и жеманно произнесла:

– Не в моих принципах крутить одновременно с двумя мужчинами. Но вчера я была настолько благодарна Ярику! Хотела повести его к себе домой. Как минимум чаем напоить – в благодарность. А может, и что больше. Но дурачок – он и есть дурачок. Сам все испортил. И секса не получил, и к вам вот теперь тащиться пришлось.

Ольга снова умолкла, сделала загадочное лицо.

Паша поторопил:

– Что он сделал?

– Раскололся.

– В смысле? – не поняла я.

– Признался, что сам алкашей нанял. Чтоб они меня напугали, а он спас.

– Ярик об этом рассказал?

– Ну, не то, чтобы… Но когда шли к подъезду, вдруг говорит так важно: «Теперь я настоящий мужчина!» И тут я что-то заподозрила. Спрашиваю: «А не ты ли спектакль устроил?» Он, конечно, в отказ: «Оля, что ты! Как ты могла подумать? Зачем это мне?» – «Как зачем? Чтобы красиво спасти меня». Покраснел, горячится: «Я любить тебя! Я никогда не сделать тебе больно!» Но смутился, занервничал конкретно. С чего бы волноваться, если алкаши случайные?

Я дернула плечом:

– То есть он ни в чем не признавался?

– Нет, – неохотно подтвердила балерина. – Но все равно себя выдал.

– Не факт, – бросилась я на защиту парня. – Он мог банально обидеться, что ты его заподозрила. А то, что рядом оказался, – тоже неудивительно. Ярослав ведь часто за тобой ходил. Просто любовался. Охранял.

– Это раньше было, – отрезала Оля. – И я не возражала – жалко, что ли? Но когда с Ромой познакомилась, с Яриком сразу поговорила. Жестко. Пригрозила: вообще общаться с ним не буду, если хоть раз увижу, что за мной таскается. И он послушался. Больше я его не встречала. Ни разу за три недели. А тут вдруг удивительное совпадение: и алкаши пристали, и Ярослав тут как тут. Вы, что ли, не сыщики? Сами не знаете, что случайностей не бывает? Сто процентов: это он тех двоих подговорил. Денег им дал – они и рады стараться.

– Ладно. – Паша сделал мне знак: не спорь, мол. – Допустим. Иногда влюбленные мужчины устраивают подобные инсценировки. Но что вас так обидело? Ничего плохого вчера не случилось. Наоборот – главной героиней шоу стали.

Она взглянула обиженно:

– А если бы он не успел меня спасти? И те алкаши мне руку сломали?! Или изнасиловали?

Синичкин молчал.

Ольга легко сдалась:

– Ладно. Я не пострадала. Но если он и дальше меня преследовать будет? Я ведь вчера ему велела убираться. Но он просто так не ушел. На прощанье выдал: «Не будешь если моей – ничьей больше не будешь».

Паша с рассеянным видом смотрел в окно.

Ольга обернулась ко мне, горячо добавила:

– Римма, ну скажи ему! Если Ярик чего-то хочет – всегда добивается!

Я промолчала. А Ольга сердито выпалила:

– Ну что вы за бизнесмены?! Клиент пришел, а вам будто и заказа не надо?!

Она поправила растрепанную челку и почти обольстительно взглянула на Синичкина:

– Дадите мне скидку как давней клиентке?

– Скидку на что? – осторожно произнес Паша.

И милое личико Оли неожиданно исказилось злобой:

– Сделайте так, чтобы Ярослав отвязался от меня. Навсегда.

Принимать у Ольги заказ и брать аванс мы с Пашей категорически отказались. Но когда обиженная посетительница удалилась, Синичкин неожиданно произнес:

– Римма. Съезди на всякий случай к Ярику.

Я округлила глаза:

– Думаешь, он причастен?!

– А вдруг? Жаль, если парень в беду попадет. Мы и так много горя их семье причинили [4].

– Брось. Не Ярик это. Даже самый последний алкаш не возьмет заказ у аутиста, – хмыкнула я.

Паша оставил мою ремарку без ответа. Добавил задумчиво:

– Как учит наука виктимология, Ольга – классический пример жертвы. Совсем молодая, а сколько всего пережила. Сожитель – уголовником оказался. Угрожали ей, утопить пытались, инвалидом сделали. И алкоголики сейчас редко на прохожих нападают. Тоже прекрасно знают, что по городу кругом камеры. Однако именно к ней привязались. А сейчас еще и Ярика обидела, прогнала. Вдруг он ей мстить возьмется?

– Ты просто хочешь меня чем-то занять. Чтобы я в офисе не скучала, – вздохнула я.

– Общаться с людьми всяко полезнее, чем ногти пилить или пасьянс раскладывать, – назидательно изрек шеф.

Хотела я ему сказать: боишься за Ольгу – сам к Ярику и иди. Вместо своих горных, водных и каких там еще лыж.

Но Паша все-таки босс. И перечить ему я не решилась.

Римма

Мобильного телефона у Ярика не имелось, а домашний не отвечал. Но частному детективу не привыкать являться без приглашения.

Прежде чем выезжать на адрес, я порепетировала перед зеркалом решительный вид. Но пусть внешне и получалось выглядеть уверенной – непробиваемой, внутри у меня все дрожало. Перед глазами против воли всплывали детали прошлого визита в квартиру Дорофеевых: старший брат Ярика на подоконнике… распахнутое окно за его спиной… растерянная улыбка младшего…

Федор покончил с собой на наших глазах. Мать, к счастью, не видела последнего полета любимого сына. А когда узнала, что случилось, тихо рыдать в уголке не стала.

Ее кулак, что летел мне в лицо, Синичкин перехватил. Но рот заткнуть не смог. До сих пор в моих ушах звучит дикий вопль: «Будьте вы прокляты!» Я потом даже (по секрету от убежденного материалиста Паши) ходила к бабушке, и та с меня порчу снимала.

Мамаша Дорофеева никогда выражений не выбирала и про тактичность ни малейшего понятия не имела.

Ярик (вскоре после трагедии мы вместе поехали в Псков) сказал мне печально: «Мама сказать, чтобы лучше я умер». И сколько я ни пыталась разубедить его, только повторял: «Федю любить, меня нет».

С момента гибели старшего Дорофеева прошло полгода, но вряд ли время стало для матери лекарем. Ольга, правда, упомянула: та вроде взялась за ум. Работает. Не пьет. Может, и меня больше не считает убийцей? Однако туфельки на каблуках я, в целях безопасности, сменила на кроссовки. И на голове соорудила уродливую «дулю» – чтобы разъяренная мадам в волосы не вцепилась.