На руинах пирамид - Островская Екатерина (читать книги полностью .txt, .fb2) 📗

– Так что случилось с Эдиком? Почему вдруг к нему такой интерес?

– Убили его вчера вечером, – объяснил Егоров.

Люба посмотрела за окно, вздохнула.

– Если честно, то я так и подумала, когда вы позвонили. А ко мне вы пришли, потому что некоторые считают, что я в курсе всего, что происходит в поселке. Но это не совсем так. Когда меня что-то интересует, я могу кое-что выяснить, а Эдик меня не интересовал вовсе. Он простачком казался, да, вероятно, таким и был: не глупый, но открытый, и у него все на лице было написано… Но вас ведь не это интересует, где и что у него написано… Зря, конечно, он в этот дом въехал, где уже произошло убийство. Тем более что Алечка ему нравилась, и это все знали. Дом – это ведь не просто место для проживания или точка на карте: в нем скапливается энергетика всего того, что происходит внутри. Если дом перенасыщен злобой, если в нем никогда не было любви и счастья…

Люба замолчала и вскинула брови.

– А ведь он с какой-то девушкой жил. Она жива?

– Жива, вероятно, – ответил Егоров, – но его не здесь, а в другом месте убили.

– Где?

– Да это не важно где. В городе. Когда вы его видели в последний раз?

– Странный вопрос. Я с ним вообще не встречалась специально, если вы имеете в виду, что у нас было какое-то близкое знакомство и регулярные встречи. Я вечерком выхожу с Боней погулять, Боня – это моя собачка…

– Вольфшпиц, – объяснил Францев.

– Ходим вдоль дорожек с такими же, как и я, собачницами и собачниками, – продолжила Гуревич. – И другие люди встречаются. Эдик, например, давно, когда был женат на Ларочке, выгуливал ее чихуа-хуашку. А его новая девушка гуляет со своей собачкой, но без нас – игнорирует наше общество. Недавно, правда, я его тоже видела с собакой. Но он мимо прошел, сказал, что у него собака пугливая, всех боится, а когда социализируется, тогда вместе гулять будем.

– Ну вот! – неизвестно чему обрадовался подполковник юстиции. – Уже кое-что, а то говорите, что ничего о нем не знаете. Собака – это как-то характеризует человека. В смысле, наличие собаки.

– Но вам же нужна информация о его убийстве, – удивилась Люба.

– Нам нужна всякая информация о нем, – продолжал наседать следователь Егоров, – чтобы составить представление о его личности, о круге общения. О его характере, о бизнес-партнерах.

– У него были бизнес-партнеры – жена Ларочка и еще один приятель, так вот у того с женой Эдика возникли отношения, и они расстались.

– Кто с кем?

– Жена Эдика потребовала развода, и по ее же инициативе он вышел из состава учредителей компании. Компания была, конечно, так себе, но на домик в нашем поселке им с Ларочкой хватило. По разводу дом отошел Дробышеву, а доля в компании и квартирка в городе – Ларочке. Недавно она мне звонила, интересовалась, как там у Эдика дела, не завел ли себе какую-нибудь. Они же развелись больше года назад. Разговаривали мы долго: я ей и про убийство Алички рассказала[3], и как Эдик по ней убивался, и то, что он их бывший дом продал, а домик Али купил. Сказала и то, что Эдик вскоре привел в этот домик новую девушку.

– О подробностях убийства Черноудовой ей не рассказывали? – поинтересовался Францев. – Про то, что ее ножом…

Женщина сделала вид, что задумалась, и пожала плечами.

– Сейчас уже не помню.

Участковый посмотрел на следователя, и тот понял.

– Сказали и сказали, – обратился тот к Любе, – что в этом такого: это же не тайна – все знали.

– Может, и сказала, но Ларочку это как-то не взволновало, она что-то о новом супруге говорила. Типа того, что молодой муж – это как новый автомобиль. Старый хоть и тарахтит много, но тянет, а нового того и гляди угонят.

– То есть она уже жалеет о том, что развелась? – почти радуясь чему-то, спросил Егоров.

– Похоже на то. Она еще сказала, что Геннадий патологически жадным оказался. Эдик вообще не интересовался тем, на что она тратит свои деньги, а этот требует отчета. И прибыль их фирмы резко упала. Когда я сказала, что Эдик продал дом и новую фирму открыл, Ларочка засмеялась и сказала, что у ее Гены были виды на их особнячок, а теперь он пролетает, как лист фанеры над Парижем. Но как-то с грустью она рассмеялась.

– А она сама не имела ли желания получить дом?

– Не знаю, но у них раздел имущества по суду произошел. А вообще у нас живут разные люди. Кто-то купил здесь участок с домом и даже не заметил этой траты, а некоторые, как Дробышевы, все деньги в него вложили.

Люба внимательно посмотрела на участкового, очевидно, пытаясь понять, как он здесь оказался. В историю о том, что свой особняк Францеву подарила Марина Лужина, она явно не верила.

– Разные люди тут живут, – согласился Николай, – недавно еще один появился… Дом Дробышева купил и пол внутри меняет – ему, видите ли, требуется только из оникса.

– Красиво жить не запретишь, – согласилась Гуревич, – а насчет того, что он пол меняет, – в нынешние времена звучит очень двусмысленно.

– Будем надеяться, что он не из таких, – с серьезным лицом отреагировал Францев.

– Я тут пробил этого Синицу по нашим каналам: так за ним никакого вроде криминала, – сообщил подполковник юстиции Егоров.

– Синица, – насторожилась Люба, – уж не Аркаша ли?

– Аркадий Борисович, – подтвердил Егоров. И удивился: – А вы давно знакомы?

– Да не знакома я с ним! – уверенно заявила женщина. – В смысле, близкого знакомства не было: просто видела его неоднократно. Я же в давние времена работала в популярном ночном клубе, через который многие прошли: кто-то разок-другой, а кто-то зависал у нас постоянно – чуть ли не каждый вечер. Таких мы знали всех. Был такой Журавлев: бандит не бандит, но внешность у него была яркая, крупный, накачанный, на шее золотые цепи разного калибра. Всегда приходил с большой компанией, так вот этот Аркаша сидел у него на хвосте постоянно. Журавлев кордебалетных девочек снимал, возил их куда-то, пытался и ко мне клеиться, но я была прикрыта серьезными людьми. А вообще девчонки говорили, что Журавлев извращенец, у них даже поговорка была, что лучше Синица в руку, чем Журавлев на голову. Но потом наш клуб взорвали, если кто не знает, но Журавлева грохнули еще раньше. И с тех пор я Аркашу не видела ни разу.

– Он к нам перебрался. Купил у Дробышева его дом, а Эдик в строение Алевтины перебрался.

– Про это я знаю, но что Синица здесь, первый раз слышу.

– Он опасен?

– Нет, – покачала головой Люба, – он всегда был шестеркой. Но сейчас времена уже не те: сейчас любой – будь он шестерка или туз – может на нары загреметь или без штанов остаться… А Аркаша был шестеркой. Его даже называли Какаду – видимо, за большой нос… Да! – вспомнила вдруг женщина. – Мне кто-то из бывших знакомых сказал в свое время, что Аркаша начал БАДами заниматься и круто поднялся на этой теме.

– Какими БАДами? – удивился Францев. – Биологическими добавками?

– Пустышки все это, только по телевизору тогда шла постоянная реклама: «Я, мол, за полгода сбросила девяносто килограммов, и теперь моей фигуре завидуют все модели». А еще говорили, что на продаже этих добавок можно заработать миллионы. А когда в стране не было ни работы, ни заработков, все бросились становиться миллионерами. Назанимали денег, набрали у каких-то дистрибьюторов и супервайзеров коробок с БАДами и кинулись распространять. А кто их брать будет, когда этими коробками у всех шкафы забиты? А за всем этим стоял будто бы Синица. Не он один, конечно, над ним тоже люди были, но перепало ему, вероятно, немало.

– Там тоже пирамида была, – подтвердил Егоров. – Сначала крупный оптовик покупал, сколько мог потянуть, и раскидывал партии мелким оптовикам, а те загоняли товар распространителям – чаще всего давали в кредит. Очень часто люди не могли реализовать, пытались вернуть товар, а там уже такая сумма набежала, что мама не горюй! Приходили бандиты и выбивали долги: забирали машины, квартиры…

– Помню, – кивнул Францев, – я тогда оперативником был. Всякие тогда бывали пирамиды. Берем мы преступника: на нем печатей ставить негде – столько судимостей, и задерживаем мы его после долгой работы при подготовке им очередного преступления. А потом суд его отпускает под подписку. Я начальнику говорю, что, мол, такое? А он мне в ответ: так, значит, надо. А кому надо? Я к начальству по этому поводу… Раз, другой… Ну ладно, не буду подробности. И вот на обыске у одного барыги куртку снял и на вешалку повесил, потому что жарко было в квартире. А потом руководитель оперативно-следственной группы подзывает меня: «Майор Францев, покажите ваши карманы!» Я с чистой совестью вывернул, а у меня там пачка пятитысячных – и все это на глазах понятых… Естественно, меня вызвали на следующий день к начальству и приказали писать заявление о переводе, мол, не справляюсь с тяжелыми условиями службы. Хотели вообще выгнать, но, видать, пожалели: у меня за все годы ни одного взыскания, только благодарности. Звание майора сохранили – и на том спасибо. Предложили пойти служить участковым в любой район, потому что их всегда не хватает. Согласился, с условием, что будет предоставлена служебная жилплощадь. Такая нашлась как раз в Ветрогорске, вот с той поры я здесь.