По воле судьбы - Блэйк Стефани (книги полностью TXT) 📗

Во время утомительно долгого и однообразного плавания из Калифорнии на Гавайи Андрия начала вести дневник. Она обладала прекрасной памятью и могла легко восстанавливать все события, произошедшие в ее жизни, начиная с самого раннего детства и кончая нынешним положением подопечной Калеба Каллагана.

Дневник обрел форму писем ее возлюбленному Люку. Для Андрии не было радостнее часов, чем те, когда она могла, склонившись над чистой страницей, обмакнуть перо в чернильницу и начать писать. Склонившись над тетрадью, Андрия верила, что Люк живет на небесах, куда она, вне всякого сомнения, попадет, и они снова обретут друг друга, уже навсегда. Глубоко в душе Андрия хранила свойственное всем людям Востока мистическое чувство. Она была убеждена, что, когда слова ее переходят на бумагу, они устремляются дальше, туда, в мир иной, к Люку, и он их слышит.

К тому времени, когда они добрались до места назначения, дневник Андрии пополнился еще одной записью:

«Мой дорогой Люк!

Сегодня утром мы наконец увидели Гавайи. Это было так красиво, что у меня на глазах даже слезы выступили. Мауна-Кеа, как могучий Атлант, высится посреди моря и держит небесный свод на своей спине. Как рассказал нам капитан Хайнс, у основания эта гора шириной в тридцать миль, а высота ее – ты не поверишь! – почти четырнадцать тысяч футов! Ранним утром первые солнечные лучи заиграли на ее белоснежной вершине, как в чудесной сказке. Солнце принесло тепло, и гряда золотистых облаков, лежавших на каменной груди утеса, потихоньку исчезла под его горячими лучами. Когда наш корабль подошел к острову еще ближе, мы увидели, что все горы изрезаны ущельями, по которым стремительно несутся горные реки. Чуть выше сочная, зеленая трава и тропический кустарник поднимаются по склонам до густых вечнозеленых лесов. А острые вершины Мауна-Кеа покрыты голубым льдом и ослепительно белым снегом. Какой поразительный контраст между бесконечной зимой и бесконечным летом! Капитан говорит, что на Гавайских островах можно не говорить о временах года. Температура весь год держится на отметке семьдесят пять градусов по Фаренгейту…

Когда я в первый раз увидела широкую полосу песка, тянущуюся вдоль океана насколько хватает глаз, то приняла ослепительно белый песок за снег…

Местные жители рассказывают легенду про Кеуоа, великого вождя из Хило, который заночевал со своими воинами на вершине вулкана Килауэа, направляясь на битву с вражеским племенем. В тот вечер они отдыхали и от нечего делать начали бросать в огненную бездну камни. Это так рассердило богиню Пеле, что она метнула камни и пламя высоко вверх и заполнила небо громом и молниями. Кеуоа в страхе бежал и сумел спастись, но треть его армии погибла в реках раскаленной лавы. Мы постараемся не беспокоить эту чувствительную леди по пустякам, тем более что одна из плантаций твоего отца лежит как раз на пути огненных рек, которые текут во время извержений…

Дождей на восточной стороне острова может выпадать больше трехсот пятидесяти дюймов в год, а на западной и за полгода не упадет ни единой капли. На острове вода не застаивается и сходит очень быстро из-за пористых вулканических пород и рыхлой почвы, идеальной для сахарного тростника…

Твой отец отправился на берег взглянуть на дом, в котором мы будем жить. Завтра Черити, Сэйда, Ли и я присоединимся к нему…

Дорогой, я уже клюю носом над дневником и так устала от полноты первых впечатлений, что больше нет сил держать перо. Так что желаю тебе спокойной ночи, любимый. Надеюсь, ты снова придешь ко мне во сне.

Любящая тебя и преданная тебе Андрия».

Усадьба Каллагана располагалась на склоне холма, прямо над крохотной деревушкой, в которой жили рабочие с плантации. Поселение ютилось на месте пересохшего пруда. Вокруг, куда ни кинь взгляд, тянулись заросли сахарного тростника – вечнозеленой травы, внешне очень похожей на толстые стебли кукурузы. Чтобы созреть, ему требовалось от четырнадцати до двадцати четырех месяцев. Поэтому, чтобы за это время снять два-три урожая, поля засевали в разное время. Срезанный тростник сушили, готовя к отправке морем на фабрики в Калифорнию, где из него делали сахар. Производство это приносило отличный доход, потому что сахара всегда требовалось больше, чем его могли поставить.

Дом, построенный каким-то американским миссионером, являл собой длинное, низкое деревянное здание с фасадом из красного кирпича. Внутри все было отделано мореным дубом. Вдоль дома тянулись длинные галереи, окна были узкими и высокими, а комнаты, обставленные резной мебелью, – довольно мрачными. Похоже, бывший владелец относил себя к поклонникам готики.

Дом располагался у подножия величественной вулканической горы Мауна-Лоа – близнеца Мауна-Кеа, самого большого и самого неспокойного вулкана в мире. Свидетельством тому был широкий провал, почти в четыре мили, у самой вершины, появившийся несколько лет назад.

На Гавайях Андрия чувствовала себя совсем как дома. Даже в Китае у нее не возникало такого ощущения покоя.

– Видно, я родилась на свет, чтобы жить именно здесь, – поделилась она своими чувствами с Калебом и его женами.

Обе женщины носили те же наряды, что и в Соединенных Штатах: модные платья с отделанными оборками юбками, капоры и шали.

Андрии же понравилась манера одеваться местных девушек, от плеч до пяток закутанных в цветастые шелковые или хлопчатобумажные ткани. Свои длинные черные волосы она стала убирать под тонкую, почти невидимую сеточку. Пришлись ей по душе и ожерелья из ракушек, и одевавшиеся на щиколотку браслеты из мелких цветов. Андрия теперь благоухала жасмином, олеандром и какими-то еще неведомыми в Америке запахами.

Жизнь на Гавайях текла лениво и безмятежно, но спустя несколько месяцев Андрию охватило такое острое чувство оторванности от остального мира, какого она никогда не испытывала на необъятных просторах Китая. Хотя жили они на самом большом острове архипелага, это все-таки был только остров размерами девяносто на семьдесят пять и на шестьдесят миль. Замкнутость островного пространства усугублялась окружающей природой. За исключением побережья, вся остальная поверхность острова была изрезана расщелинами, ущельями и глубокими седловинами, образованными причудливо застывшими потоками лавы. Поэтому добраться из одного конца острова в другой было совсем не просто.