Ангел ходит голым - Измайлов Андрей (лучшие книги читать онлайн .TXT, .FB2) 📗
И ведь чего только не отыщется в качестве определения! Сквозь века!
Сейчас (ну, звиняйте) — очередное монотонное перечисление как скрытая поэтика. Кто не цокает языком, тот глух. Ну, пролистайте дальше, глухари…
Alicariaes. Булочницы. Торговки лепёшками для приношений Венере, Изис, Приапу. Лепешки coli phia и siligines имели обыкновенно форму мужских и женских половых органов.
Bustuariaes. Плакальщицы. В ночи бродили у могил (busta) и костров. Рыдали при погребальных обрядах, готовые утешить любого скорбящего.
Casalides. Владелицы отдельных домиков (casae). Всегда в окошке. Заходи, дружок!
Circulatrices. Бродячие. Ну, фланирующие. По самым людным улицам.
Famosaes. Матроны, изнывающие от похоти, ненасытные. По договорённости сами нанимались в публичные дома, заработок жертвовали на храм.
Prosedaes. Просто на свежем воздухе, ожидая пока кто-нибудь не предложит: пойдём? Ну, пошли!
Putaes. Да-да. Откуда и повелась-устоялась нынешняя путана. Каждый волен трактовать по-своему. В диапазоне: роскошная — вот тварь!
Scrantiaes. Тут оскорбительно, да. Бранно. Стульчак, ночной горшок. Где-то так. За беценок — солдатам и рабам, тростниковые пояса как знак постыдного ремесла.
Достаточно скрытой поэтики, что ли? А то там ещё mulieres, naniaes, noctuvigiles, pallacaes, peregrinae, taverniaes…
Постарался человек, не поленился! Такой уж человек — Ломброзо. Чезаре. Всё у него, у зануды, по полочкам. Гениальность и помешательство. Женщина преступница и проститутка. Любовь у помешанных… Нашёл нишу. Каждому — своё. Нет, не шарлатан. Заблужденец — пожалуй. Ведь не скажешь: бред собачий! Скажешь: что-то в этом есть, только зёрна от плевел отделить. Почти двести лет отделяем! Он, гад, и в методички ухитрился влезть, а мы теперь думай: прав, не прав?
Возвращаясь к нашим бар-р-ранам. Тот бар-р-ран неуточнённый, брякнувший в Сандунах при Юлике Берше. Брякни любое иное про неё: аlicariae, bustuariae, сasalide, сirculatrice, famosae, prosedae, putae… да хоть и scrantiae! Кони-люди на чужом языке хронически ни в какую, даже отбыв длительную зарубежную аренду. Scrantiae — непонятно и красиво. Для тех, кому непонятно. А тут: б-б…
К слову! Тут как раз к слову. Каркуша, Эсфирь Марковна, будучи знатоком растолковала бы сторонам сандуновского конфликта. Ну, примирения ради, чисто дипломатически:
Ещё в древней Иудее на людях женщина должна идти с мужчиной рука об руку, и тогда никто не смеет её как-то… Но! Когда и если она, женщина, шлёндрает одна, без руки, тут сам бог велел её как-то… Бесхозная, ну! Без руки! В переводе с древнего (и нынешнего) иудейского: бли-яд — без руки.
Потому, кони-люди, в тогдашних Сандунах, кто бы ни брякнул в тумане бли-яд — сразу получите от Юлика Берша по сопатке. Ибо она — не бли-яд, она — рука об руку с ним.
(Впрочем, a parte…Каркуша растолковала бы. Там же и тогда же. Развела бы по углам. И сошло бы на нет. Однако вообразить её в Сандунах среди голых коней-людей и тоже голышом (ну а как!) — это… невообразимо. Ещё и со своим вечным зонтиком! Раскрытым! Что-то у вас тут капает сверху, конденсат. Гы! Душераздирающее зрелище. Талисман талисманом, но не до такой же степени!)
(Впрочем, a parte! Насчёт «рука об руку»! Открытый источник:
Жительнице Манхэттена (Нью-Йорк) предъявлено обвинение в том, что она вышла замуж за десятерых мужчин и ни разу не развелась. Как сообщает New York Daily News, со всеми браками она уложилась в одиннадцатилетний период.
Тридцатидевятилетняя уроженка Доминиканы, обвиняется в подаче ложного ходатайства на получение свидетельства о браке и владении фальшивыми свидетельствами. По каждому пункту обвинения ей грозит до четырех лет лишения свободы.
Была начата проверка после того, как она в очередной раз вышла замуж в марте 2010 года. Вопреки её утверждению, что этот, последний, супруг — первый и единственный, полиция нашла ещё девять свидетельств о браке, выданных на её имя. При этом шесть из них были оформлены за шесть месяцев 2002 года, а первый брак зарегистрирован в 1999 году.
В полиции пока не знают, зачем женщине понадобилось столько мужей.
Последняя фраза — просто чудесна!
Впрочем — да-да, снова впрочем — признайся, Евлогин, это уже со зла. Неуместная аналогия. М?
Ну, признаюсь, признаюсь! А с другой стороны…
Вы знаете, что я — железный человек? — Догадываюсь. — А что из этого следует? — Что вы боитесь заржаветь.
Рука об руку, понимаешь! Бли-яд, понимаешь!)
Ладно, всё нервы. Наедине с собой можно иногда и…
Р-р-работаем дальше!
Теперь, значит, Юлик Берш. История вопроса. Вкратце.
Уникум, да. В смысле вратарского искусства (искусства, да!). За всё время не пропустил ни одного мяча. Возник ниоткуда, из любительщины. Третья-четвёртая футбольная лига, какая-то Коряжма, пацаны катают мячик по сугробам, денег нет, но вы держитесь. Тут пепсам вдруг приспичило вернуть в большой футбол ещё одну столичную команду. Мало вам? Ещё будет! «Петарда»! Как же, как же, легенда! Валера Воронин, Эдик Стрельцов, всё такое. А денег (тогда!) до жопы, надо-надо, прихоть. Собрали игроков: с бору по сосенке — голому ящик. Играйте! Экие мы, пепсы, меценаты! Оно конечно. Только на ворота кого? Да хоть кого! Хоть этого, зелёного совсем, из Коряжмы! Глан дело, укомплектовать. О «Петарда», о! Такой проект, такой проект! Мы — меценаты! С жиру бесимся!
Такой проект предсказуемо провалился. «Петарда» всплыла на минуточку, на сезон, глотнула воздуха, и снова на дно, в небытие. Надоела игрушка.
Но!
Но этот зелёный из Коряжмы — ну-ка, ну-ка! Что, совсем не пропускает?
Совсем!
А пенальти?
Четырежды били — всё взял.
Уникум, что ли?
Похоже.
Дык надо его как-то пристроить, задействовать. Иначе опять: что имеем — не храним. Коряжма, Коряжма… Это где?
Архангельская область, задворки, неважно.
Да, теперь неважно, теперь пусть пока в дубль… а хоть бы «Зениту», а там — будем посмотреть.
И стало так.
Въедливый вопрос:
Если ваш уникум ничего никогда не пропустил, почему «Петарда» снова ушла в небытие?
Снисходительный ответ:
Во-первых, сказано же, надоела игрушка. Во-вторых, надо всё-таки ещё и забивать, иначе ничья, лишь очко, сыт не будешь, вылетай. В-третьих, на подковёрном уровне шахер-махер. Вы ещё тут Флавио Пикколо упомяните до кучи!
А, кста-а-ати! Флавио Пикколо!
Некстати! Совсем, что ли, с интонированием беда? Упомяните — в смысле, и не вздумайте!
Никогда! Ни разу не была она бли-яд! Никогда без руки! Смею утверждать. Эмоции по боку, просто по работе: никогда без руки, всегда была рука об руку. С кем? Вот! Вот вопрос! Вы же наповал меня бьёте этим вопросом! С кем только ни. Но без руки — нет. И! Всегда был её выбор. Даже когда (на минуточку) несчастный дон Флавио тот же…
И он тоже?!
Кто ж знает?! Свечку никто не держал.
Наша с ней непритязательная переброска после отработанного ею визита к несчастному дону Флавио:
— Не скучала там вчера? — дежурный вопрос на правах подруги редкостной.
— На Крестовском-то? Что ты, Виталь! Как можно?! Он тоже не скучал, надеюсь.
— Хоть поладили? Хоть в чём-то? — дежурный вопрос.
— Хоть в чём-то — да.
— Теперь-то с твоим Бершиком все вопросы сняты?
— Почему? Вопросы остаются. Всё те же. Chi vivra’, vedra’.
О! Теперь и по-итальянски вставляем! В смысле, словечки. Общение с доном Флавио даром не проходит. Усвояемость отменная. Chi vivra’, vedra’, значица. Поживём — увидим.
