Чудо купальской ночи - Алюшина Татьяна Александровна (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
И что между ними было и как, и его ласки, поцелуи, нежность и шепот. И его работы! Его великолепные, изумительные работы! И еще их с Климом разговоры и шутки, совпадающий юмор, теплое молчание вдвоем, которое не давит, не ждет и не требует слов и в котором так уютно им обоим.
Нет, Ставров не такой, каким представила его эта женщина! И даже не потому, что постоянно, находясь рядом с Полиной, каждым своим словом и делом доказывал обратное, а просто потому, что это был он – Клим Ставров! Просто потому, что он это он! И все!
И нет у него никакой нужды обманывать женщин и сбегать от них к жене в Германию – зачем, вот скажите? Когда молодой здоровый, мужественный, интересный мужчина, у которого есть свое дело, средства, прекрасный дом, голова на плечах, не пьющий и не имеющий иных зависимостей, кроме великой привязанности к работе, – не просто нарасхват у женщин, а «возьми меня, возьми, я на все согласная!» На любых условиях, да хоть домработницей, хоть кем!
И то, что Ставров до сих пор свободен, считай, великое чудо! Сам Клим утверждает, что женщинам с ним неуютно и скучно: во-первых, он постоянно пропадает в цехах, а когда не работает, то целиком погружен в работу, а во-вторых, самое для них тяжелое – он молчит, думает там что-то свое, а женщинам кажется, что он замышляет нечто плохое, например, как сходить налево от них или как сказать, что пора расстаться.
Женщины вообще не любят молчунов, они их настораживают. И знаете почему? Если мужчина постоянно о чем-то думает, значит, для него его мысли важнее, чем его спутница. А это что? Это, ребята, конкуренция. А женщина должна конкурентку победить. Это святое! И вот начинает мужика доставать вопросами, разговорами, дергает и дергает. А мужик раздражается, потому что его пытаются выдернуть из его мира, – итог понятен.
Полине Клим как-то жаловался, что ему со дня их знакомства приходится все время что-то рассказывать и вообще говорить гораздо больше, чем он привык, и он ужасно от этого устает и терпит только ради нее, и грозится поскорей все-все рассказать и уже замолчать с великой радостью.
Все, что сказала экс-жена Клима, – чушь это все полная! Чушь и мерзкая грязь! И вообще тетка эта германская неприятная, гадкая, хоть и отшлифованная в лучших европейских салонах!
И вообще как она, Полина, могла вот так на дурака ей поверить?! Поверить и сбежать, и наговорить всякого Климу, почему его не спросила, не дождалась, не обсудила это с ним, не потребовала честного ответа, почему сразу обвинила?! Ну и дурочка же она, в конце-то концов, что с ней случилось-то?
И Полина остановилась вдруг, пораженная сделанным открытием, и даже забыла на какое-то время помешивать еду на сковородке.
Она готовила всю ночь самые сложные свои блюда. Всегда так поступала в особо тяжких случаях душевных переживаний или при обдумывании какой-нибудь важной проблемы. Почему? Может, это ее индивидуальная психотерапия такая, а может, психоз, пойди разберись, но заковыристые проблемы обдумать всегда помогало. А эта была не просто заковыристая, это вообще бурелом какой-то, и Поля его лично своими руками наворотила, а не та злая шенгенская мымра!
И Полинка заспешила завершить очередной шедевр и собираться – скорей, скорей!
На сей раз она пошла договариваться с соседом о доставке в не самое близкое Подмосковье. Сосед ее с третьего этажа, Михаил Аркадьевич, шоферил нелегально, так, знакомых-друзей подвезти, кого в аэропорт доставить подешевле, кого на дачу отвезти. Полина выглянула в окно, увидела его машину и побежала вниз. Только нажимая уже звонок, сообразила, что сейчас совсем еще рано, часов ведь восемь утра, наверное. Но дядя Миша открыл и согласился без лишних разговоров доставить «в лучшем виде».
Дома Клима не было – Полина звонила и звонила у калитки, почему-то не став открывать своим ключом, но Клима дома не было, это точно.
И вдруг она подумала, что он в кузнице. Вот как уверенность внутри возникла.
Ну, Полина же готовит, когда ей хреново, почему Клим не может работать, когда у него не все хорошо? Откуда выскочила такая мысль, неизвестно, но выскочила, Полина вскочила обратно в машину и отдала команду, куда ехать.
Только когда машина поднялась на пригорок и остановилась у ворот и пришла пора расплачиваться, девушка сообразила, что даже не подумала оставить у дома свои тяжелые сумки. И как их теперь обратно тащить? Там же кастрюли, контейнеры, лотки и пакеты с едой?
Но все это были мимолетные мысли-бабочки, которые мелькнули и улетели, не тревожа основную мощную мысль – как и что сказать Климу, как объяснить все, и захочет ли он ее объяснений, не разочаровался ли в ней, так легко его предавшей и поверившей наговору грязному?
Она стояла у распахнутых ворот здания, откуда-то из глубины слышался стук молотков и вырывался наружу жар. К Поле подошел незнакомый парень и вежливо спросил:
– Я могу чем-нибудь вам помочь? Вы по какому вопросу?
– Мне нужен Клим Иванович, – сказала Полина и улыбнулась.
Парень тут же расплылся в ответной улыбке и сделал жест рукой, приглашающий внутрь.
– Идите за мной, я вас провожу.
Они прошли через один из цехов, где еще никто не работал, еще через один небольшой цех, где один мужчина делал чеканку на большом металлическом блюде и раздавался звонкий, приятный стук молоточка, миновали еще один пока не работающий цех и вошли в просторное светлое помещение с высокими окнами и отдельными большими дверьми-воротами, сейчас распахнутыми. В глубине помещения находилась большая, как все здесь, печь, а у наковальни боком к входящим стоял Ставров и что-то ковал из раскаленного куска металла.
– Только подождите, пожалуйста, – сказал Поле в самое ухо парень, – мастеру сейчас нельзя мешать, пока он не закончит. Поняли? – отклонился и посмотрел вопросительно.
– Поняла, – кивнула Полина.
И парень ушел. А она стояла и смотрела на Клима Ставрова. Он был одет в старые джинсы, в трикотажную майку с длинными рукавами, сверху – кожаный фартук до колен, а на голове завязана красная бандана. Одной рукой в рукавице Клим держал какую-то оранжевую от накала деталь, а второй ковал ее молотком, быстро и так ловко переворачивая то в одну сторону, то в другую. Ударяя по детали то сильней, то несколько раз осторожнее и медленнее, и еще ловко-ловко, практически незаметно пристукивая молотком по наковальне, словно он музыку играл.
Полина засмотрелась, просто погрузилась вся в это великолепное зрелище – яркие угли в печи, раскаленный металл и работа кузнеца молотком. Клим был словно одно целое с этим миром, с инструментом и болванкой, он жонглировал ими, манипулировал, подчинял своей воле и творил – музыка царила в его кузнице, музыка талантливой ковки!
Он вдруг резким движением сдернул заготовку с наковальни и сунул ее в ведро с водой, стоявшее рядом, она громко зашипела, а над ведром поднялось облако пара. Клим сдернул рукавицу, кинул ее на наковальню и вдруг резко повернулся, словно почувствовал чье-то присутствие.
Они замерли, пораженные, словно не виделись и расстались на много лет и случайно встретились, стояли и смотрели друг на друга.
Не двигались, ничего не говорили – смотрели, словно узнавали заново друг друга.
Полина вдруг сорвалась с места, полетела к Климу и с разбегу кинулась Ставрову на грудь, обняла руками-ногами, а он подхватил ее, прижал к себе, закопался лицом в волосы и вдохнул, втянул в себя полной грудью ее запах.
– Бросила меня, – громким шепотом пенял он ей, – сбежала куда-то, перепугался за тебя ужасно!
– Приезжала твоя жена, – начала объяснять сумбурно Полина.
– Я знаю, – целовал он ее мелкими поцелуями. – Что она тебе сказала такого?
– Грязь всякую. Не буду повторять. Это я ночью поняла, что она наврала все, – нервно, сбивчиво говорила Поля, – я вообще все ночью поняла!
– Ну, что? – нежно целовал он ее и улыбался.
– Нет, сначала я наделала глупостей, а потом уже поняла, – торопилась объяснить девушка. – Эта женщина сказала, что у тебя есть записные книжки, куда ты своих любовниц записываешь и даты жизни с ними, и я как с ума сошла, рванула ящик из твоей тумбочки, а когда все оттуда вывалилось, в себя пришла и ужаснулась, что я делаю?! Это же бред и гадость! Схватила вещи и побежала из дома, прятаться от тебя. А получилось, что от себя спрятаться хотела. Всю ночь думала и поняла, что это я от паники. Представляешь, никогда в жизни не паниковала! Пугалась очень, переживала ужасно. Но даже не знала, что это за чувство такое – паника. А тут ощутила в полной мере и поняла, что разволновалась, потому что тебя не было рядом, понимаешь?
