Трагедия адмирала Колчака. Книга 1 - Мельгунов Сергей Петрович (полные книги .TXT) 📗

«Созыв Обл. Сиб. Думы как органа верховной власти, — гласило заявление блока, — стоит препятствием, чреватым катастрофическими последствиями, на пути… укрепления Вр. Сиб. пр., создавая другого носителя верховной власти, низводя в действительности и в правосознании масс Врем. пр. до положения органа исполнительного, могущего выронить власть и до У.С., в случае коллизии с Обл. Думой»… «Вместе с тем то неустойчивое положение, которое должно занять Врем. прав, в ожидании Обл. Думы и возможного с ней расхождения, неизбежно уронит дух защитников Сиб. пр., связавших с его программой, с его линией поведения свою судьбу…» И быть может, самое главное, что выдвигала записка, — это ненормальное существование Думы, которая была сорганизована в соответствии с формулой «единого социалистического фронта от народных социалистов до большевиков включительно…» «И по своему составу и по обстановке, в которой Дума организовалась, она не может функционировать в качестве органа, облечённого доверием и поддержкой сколько-нибудь значительных групп».

Трудно найти что-нибудь реакционное в этом трезвом слове современников. Совсем в других тонах прошло шумное выступление против Думы лидера омских кадетов прис. пов. Жардецкого на торгово-промышленном съезде 18 июля. Талантливый человек, но, по-видимому, с очень не выдержанным характером и легко увлекающийся, он давал всегда своими выступлениями оружие в руки врагов своих [385]. По газетному отчёту [«Заря», № 29] можно судить, сколь излишни были все реплики Жардецкого о «говорильнях», которые являли собой представительные учреждения: «трафарет ленивой мысли говорит: как оставить власть без контроля. Лучший контроль, по тому же трафарету, — представительное учреждение. И вот посылают на базар. Собирают 200–300 человек, и готово представительное учреждение. Ведь это унижение правовых воззрений государства до уровня сознания батрацкого депутата». «Время обаяния мифов и иллюзий миновало — общественная мысль пришла к выводу, что в стране, где ведётся стремительное наступление врага, где бушуют страсти гражданской войны, там неизбежно должна быть введена твёрдая единоличная власть, могущая спасти государство». Все эти выкрики были излишни, ибо Жардецкий заканчивал только предложением поддерживать членов Правительства: «Они нам были чужды. Социалисты. Пусть. Не сомневаясь в их политической честности, мы их признали и им верим. Они — верховная власть, этого довольно» [386].

Съезд принял резолюцию о неизменности пятичленного состава Правительства, у которого находится верховная власть страны. Вместе с тем съезд отказался производить выборы в Сибоблдуму [387]. Тактика бойкота в данной обстановке, конечно, была ошибочна. Было ясно, что Дума соберётся.

Перед торгово-промышленным съездом, по инициативе Иванова-Ринова, состоялся в Омске и казачий съезд — четвёртый круг сибирского казачьего войска. 9 июля происходило объединённое заседание представителей казаков, торгово-промышленников, профессиональных союзов, партий, на котором Вологодский делал доклад о работе сибирской власти. Большевицкие историки считают, что именно с этого момента Сибирское правительство «круто поворачивает вправо от намеченного пути» [Парфенов. С. 40]. С этого времени началось и разногласие, которое стало намечаться в демократической среде кооперации. Вновь воскресшие союзы маслодельных артелей и даже некоторые кредитные союзы сделали крен направо и пошли по пути оборонческого блока. Председатель всесибирского кооперативного бюро А.В. Сазонов, председатель съезда зап.-сиб. союза В.В. Куликов и председатель Союза маслоделов А.А. Балакшин становятся лидерами «Союза Возрождения». В Омске кооператоры издают газету «Заря», проводящую линию «оборонческого» блока и борющуюся с Сибоблдумой, которая одна, по мнению правоверных эсеров, остаётся «верной идее демократии» [М. Кроль].

Несомненно, влияние эсеров ослабевает в кооперации — особенно к августу, когда выясняется нездоровая политика Сибоблдумы. Крена направо тут не было, если этим «правым» уклоном не считать поддержку национально-государственной задачи того Правительства, которое сумело выработать среднюю линию и, очевидно, приобрести авторитет, если заставляло так или иначе признавать себя действительно уже «правонастроенными» элементами. Эти настроения довольно ощутительно стали сказываться в омской общественности.

Иркутский эсер М. Кроль, прибывший в июле в Томск для участия в работах Думы, со слов министра Шатилова, в таких чертах, вероятно сильно преувеличенных, охарактеризовал настроения в Омске: «Кругом только и говорят о диктатуре, переворот подготовляется на глазах у Правительства, а оно точно разбито параличом, всё видит, всё слышит, но абсолютно ничего не делает для предотвращения этого несчастья» [388] [«Вольная Сибирь». IV, с. 78]. Если «диктатура стала бредовой идеей всех политических буржуазных группировок, выплывших на поверхность общественной жизни после свержения большевиков», то этому в значительной степени содействовал страх перед Сибоблдумой, протягивавшей руку самарскому Комучу. Через Обл. Думу «эсеровское большинство пыталось утвердить свою диктатуру» — так позже в екатеринбургской лекции 23 октября обрисовал тактику Думы проф. Новомбергский, сам числившийся в рядах областников и народных социалистов [«Заур. Кр.», № 80]. Этой диктатуры интеллигентская Сибирь в то время во всяком случае не хотела — не приходится говорить уже о Сибири военной.

Как только открылись сношения с Европейской Россией, Комитет У.С. предъявил Сибирскому правительству требование передать полноту власти. Получив отказ, Комитет У.С., при содействии членов Областной Думы, пытался фактически захватить власть в Сибири — такое заявление делается в записке областников, подписанной среди других и Потаниным и составленной по поводу разыгравшегося в сентябре конфликта правительства с Думой [389]. Записка областников признавала ошибочным то, что Правительство вытащило из подполья Обл. Думу и тем самым оживило «представительство» губернских, уездных, волостных совдепов. Это представительство было использовано социалистами в Думе, во зло Сибири и России [«Сиб. Вест.», № 13] [390]. По мнению областников, при самом «незначительном государственном понимании» Дума должна была бы сойти с политической сцены.

И вновь это — суждение не правых, оценка не «реакционной военщины», которая будто бы уже успела захватить целиком в свои руки Сибирское правительство, руководимое «безвольным и беспомощным» Вологодским.

3. В Сибоблдуме

Эсеры из Сибоблдумы не разделяли точек зрения областников, с которыми их так недавно ещё связывала общая борьба против большевиков в конспиративной и нелегальной работе.

К концу июля в Томск набралось довольно много бывших членов Думы, которые образовали 4 фракции: 1) соц.-рев.; 2) соц.-дем.; 3) представителей национальностей и 4) автономистов. К последней примыкали и беспартийные. Между фракциями происходили частные совещания. По словам участника их М. Кроля, «с первых же дней работы частного совещания стало ясно, что Областная Дума расходится на два абсолютно непримиримых лагеря. Социалистические группы, с одной стороны, и автономисты, с другой, представляли собою два исключающих друг друга мировоззрения, две противоположные тактики, две чуждые одна другой психологии. Социалистические [391] группы стояли за укрепление Сиб. Обл. Думы как высшего законодательного органа края… Автономисты же рвались в бой с большевиками и лелеяли мечту о военной диктатуре. Для них разогнанное большевиками всерос. Учр. Собр. перестало существовать. О созыве же нового У.С. — было рано ещё думать. Главное их внимание было обращено на организацию военной силы, способной продолжать борьбу с совет. властью и коммунистами… Вся полнота власти, по их мнению, должна была быть сосредоточена в руках Сиб. Вр. прав.» [392] [с. 73]. Психология Кроля выступает в этих строках чрезвычайно ярко — ему уже не нравится, что «автономисты рвутся в бой с большевиками»… А дальше ещё определённее — борьба с большевиками к тому же и невозможна. Только причём здесь верность идее демократии, о которой ниже говорит Кроль!