История Авиации 2005 03 - Журнал История авиации (книги полностью txt) 📗
— Ничего тебе докладывать не надо, — сказал земляк.
— Ну, как же, мне приказано доложить…
— И что ты доложишь?
— Что НачПО объявил мне «строгач» за нарушение формы одежды!
— А откуда ты знаешь, что это был именно НачПО?
Старлей возмутился до глубины души. Они издевались над ним!..
— Вы же сами сказали, что это НачПО…
— Сказали, с твоих слов, что «это человек похожий на НачПО». А может, это был и прапорщик со склада, увидевший, что ты нездешний, решил пошутить. Знаешь, сколько у нас таких без погон ходит?
Логика была железной, старлей уже было согласился, но вдруг вспомнил.
— А откуда он звание мой знает?
— Не-е-ет, ну ты точно с Ф., — собеседники старлея даже восхитились его наивности. — Тут же пальцем ткни в первого встречного, в старлея попадёшь. Он фамилию твою спросил?..
— Нет…
— Тогда сиди и не рыпайся!
А старлей и не рыпался. Во всяком случае до тех пор, пока день не перешёл в сумерки и далее в ночь, а участники застолья не начали клевать носом.
— Ну, мне пора! — старлей поднялся со своего стула.
— А «на посошок»?.. — мгновенно оживилась компания.
— Только чуть-чуть, — согласился старлей.
Часа через полтора, когда «чуть-чуть» «на посошок» закончились, старлей проследовал на ночлег. На ощупь он нашёл нужную комнату и, не раздеваясь, упал на кровать. Лежащий в изголовье защитный шлем с грохотом рухнул на пол, вызвав волну «благородного народного негодованья», но он уже ничего этого не слышал, поскольку мгновенно уснул.
Едва забрезжил рассвет, как капитан А., растолкал старлея.
— Вставай, мы домой летим.
— Как летим? А вертолёт починили?
— Починили, пока ты неизвестно где, да ещё в одиночку(!) водку пил, — ехидно и с нажимом на словосочетании «в одиночку», сказал командир.
А через два часа старлей снова был в своём родном гарнизоне Ф. Он был рад, что повторный подъём на высоту избавил его от глухоты, рад, что прошёл насморк и что между ним и полковым начальством снова не менее двухсот километров…
Ошибка в третьем знаке
Старинный дубовый стол, объёмная книга в кожаном переплёте, несколько пергаментных свитков, медная чернильница. Очередной конец месяца. Смерть проверяет свою бухгалтерию. Тщательно сверяя записи, она вычёркивала имена из списка живых и вносила их в другой список. Делала она это неспешно, размеренно и тщательно, вполне сознавая, что кровь людская — не водица… Так, впрочем, Костлявая поступала всегда. После каждого вычеркнутого имени она снова проверяла все выкладки и лишь за тем перебрасывала костяшку на своих изрядно затёртых счётах, на которых отличить белые костяшки от чёрных уже не могла даже она сама. Однако элементарный порядок требовал делать всё как надо, да и для наглядности это было полезно.
Наконец последний свиток, свернувшись в рулон, с шуршанием откатился на край столешницы. В принципе, теперь можно и отдохнуть. Возраст, как известно, сил не прибавляет. Но сегодня что- то не сходилось в её гроссбухах и талмудах — на счётах осталось слева несколько костяшек и столько же имён в книге.
Старуха ещё раз проверила свои свитки. Всё верно, нет этих имён в текущих записях. А этого-то и не должно быть. Она извлекла из ящика стола прогнозы судеб и стопку гороскопов — где-то в них оказался просчёт. Видимо, звёзды и планеты тоже, хотя и чрезвычайно редко, но ошибаются. Костлявая отодвинула в сторону счёты, почти такие же древние как она сама, и, в задумчивости коснулась пальцами своего кривого носа: зря она пренебрегала новыми технологиями…
Вскоре из верхнего ящика стола был извлечён калькулятор.
…Так и есть: в её расчётах оказалась ошибка в третьем знаке после запятой, а в итоге — совсем иной результат.
Смерть призадумалась…
— Пусть живут?..
Можно было согласится и на это, но уж больно некрасиво бухгалтерия выглядела. К тому же она уже успела занести их в другой список, который править не хотелось. Да и негоже ей ошибаться. Тем более, что время на исправление её ошибки ещё есть.
Старуха вновь взялась за калькулятор, а в нижнем ящике стола нашёлся самый обычный учебник по сопромату. Что касается технического описания вертолёта, то сейчас оно уже было перед ней.
— Так, добавляем десять минут работы знакопеременных нагрузок и тяга, на три четверти перебитая пулей, уже не выдержит…
…Пара «восьмёрок» шла над пустыней. Внизу, всего в каких-то двадцати метрах мелькали мелкие барханы, такого же цвета, как и выгоревший под солнцем камуфляж вертолётов. Знакомый, безопасный, а потому немного скучный маршрут. Самое время дать правому лётчику попрактиковаться в полётах на малой высоте.
— Бери управление, — скомандовал молодому лейтенанту командир ведущей «восьмёрки».
— Взял управление, — радостно отозвался тот, и машина тут же вздыбилась.
Командир хотел добавить, что надо бы полегче, не стоит так ручкой шуровать. Да передумал. Ничего, со временем научится. Не всё сразу. А начнёшь его одёргивать по мелочам, то и завозить недолго. Так и останется на правом сидении. Вон штурман эскадрильи, тому пример. Умный, грамотный парень, да не повезло в своё время с инструктором, так остался в «праваках». А сейчас уже и сам не рвётся, перегорел…
Капитан чуть сдвинул блистер, закурил, вспоминая, как сам пришёл в часть молодым лейтенантом, как повезло через полтора года стать командиром вертолёта. Потом незаметно подумалось о скорой замене,, возвращении в Союз, о семье, о приближающемся отпуске… Словно буёк на волнах, подпрыгивал над барханами вертолёт ведущего и сама пустыня, начала напоминать море.
— Вернусь, обязательно семьёй на море махнём, — решил командир. — Давно им обещал, да всё не досуг было. Домой бы скорее, уже немного осталось, в следующем месяце замена прибывает.
…Капитан тряхнул головой, прогоняя несвоевременные мысли.
— Ишь, замечтался как пацан, — ругнул он себя. Много, или мало до замены, а внизу был ещё Афган. Разве не они вчера, вот в таком же, не сулящем ничего плохого полёте, в такую «задницу» влезли, что еле ноги унесли. После полёта, больше десятка дыр насчитали. Не решето конечно и калибр винтовочный, но капитан взглянул на свежую заплату на плексе блистера и зябко подёрнул плечами. — Блин, чуть-чуть пониже и он точно не увидел бы уже семью!..
…Шла двадцать третья минута полёта, лейтенант продолжал с упоением двигать ручкой управления и где-то там, в лабиринте систем вертолёта, тяга, та самая, на три четверти перебитая пулей и которую просмотрели техники при осмотре, внезапно сдалась. Горизонт резко ушёл вверх…
— Куда ты!!.. — крикнул капитан и рванул на себя, такую вдруг предательски податливую ручку управления. Ни о чём подумать он больше не успел. Двадцать метров, это очень мало…
…Смерть перекинула оставшиеся костяшки на затёртых до белизны костей счётах и, зачеркнув имена, равнодушно захлопнула книгу. У неё ошибок быть не может…
Ночной бой
Уставшее за день солнце скрылось за горным хребтом. Тьма, прятавшаяся по ущельям, осмелела и вырвалась на волю. Через полчаса она совершенно овладела равниной.
Злой душманский мышь, прошедший подготовку на территории Пакистана, под покровом темноты двинулся в сторону аэродрома с намерением перегрызть главный провод на Советском Вертолёте.
Но рыжий кот Барсик не дремал. Услышав шорох, он отважно бросился на врага.
Его товарищ, тоже рыжий, пёс Плюшка с радостью ринулся бы за товарищем, но он был цепным псом, а потому стал только добросовестно поддерживать товарища лаем.
Часовой, рядовой П. услышав яростный лай Плюшки, неохотно покинул мечты о дембеле.
— Что ещё? — недовольно подумал он. И на всякий случай дал длинную очередь из автомата в ту сторону, куда лаял пёс.
