В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора - Уайтлок Анна

После отъезда посланника головокружительный роман с Анжу начал забываться. Чувствуя растущую неуверенность королевы, Симье в январе написал: он чувствует перемену в ее настроении, которую вызвали те, кто желает помешать браку. Нарочито ссылаясь на Дадли, на чьем гербе был изображен медведь с зазубренным посохом, Симье умолял Елизавету «оградить свою обезьяну [то есть его самого] от медвежьих лап». Взывая к ее гордости, он рассуждал: «…кто бы мог подумать, что королева неба и земли, самая добродетельная правительница на свете, может ошибаться в своих суждениях о некоторых людях, которые не испытывают ни любви, ни влечения, а только тщеславное стремление к власти». Однако в отсутствие Симье и Анжу королева снова обратила свои взоры и свою привязанность к Дадли. [789]

В конце января Елизавета с прискорбием сообщила Анжу, что, хотя из всех принцев она согласилась бы выйти только за него, она не в силах противиться возражениям подданных против их брака; англичане не потерпят короля-консорта, который открыто исповедует католичество. Хотя Анжу и не согласился сменить веру, он все же не отказался от мыслей о женитьбе и просил Елизавету подумать еще. [790] До конца года позиция Елизаветы по отношению к браку с герцогом оставалась в намеренно неопределенном состоянии, поскольку ей хотелось сохранить союз с Францией.

С каждым месяцем казалось, что католики во всей Европе представляют все более серьезную угрозу. В январе 1580 г. новый папа Григорий XIII переиздал буллу своего предшественника об отлучении Елизаветы от церкви; стало известно, что он намерен поднять восстание в Ирландии. Испанцы также сплачивали ряды. Испания не собиралась отказываться от нидерландских владений; после смерти короля Португалии Филипп II начал готовиться к военной операции, призванной утвердить его притязания на португальский престол. В августе испанские войска перешли границу с Португалией и захватили Лиссабон, а в сентябре испанские войска высадились на западе Ирландии и оккупировали Смервик. Несмотря на то что Мария Стюарт находилась в заточении, она, при посредничестве испанского посла Мендосы, затевала все новые заговоры против Елизаветы. В то же время юный король Яков VI Шотландский подпал под влияние «ярого католика» Эсме Стюарта д’Обиньи, которому Яков присвоил титул графа Леннокса, а также общался с Гизами, своими родственниками по материнской линии. В Англии возникли опасения, что его могут «настроить на Францию и потому руководить и управлять им будут сторонники Гизов». [791]

В апреле 1580 г. Кристофер Хаттон писал Уолсингему, что Англия совершенно изолирована и живет в страхе католического вторжения, «осажденная со всех сторон огромными и очевидными опасностями». [792] Чтобы ослабить угрозу, Елизавета заключила союз с французами, но Франция в то время была сильно ослаблена. После очередной вспышки Религиозных войн страну раздирали внутренние противоречия, у нее не было сильных союзников, с которыми она могла бы противостоять мощи Испании. Дадли и Уолсингем призывали Елизавету начать прямое военное вторжение в Нидерланды, но королеве не хотелось посылать войска. Зато она поддерживала в Анжу надежду на будущий союз и сохраняла хорошие отношения с королем Франции Генрихом III. Когда в конце июня Генеральные штаты собрались предложить Анжу стать правителем Нидерландов, Елизавета поспешно послала во Францию сэра Эдварда Стаффорда, чтобы вновь выразить согласие на брак с Анжу. Герцог тут же согласился послать французских эмиссаров в Англию для подписания брачного договора. [793]

В апреле 1581 г. в Англию прибыло огромное французское посольство, чтобы обговорить условия. Королева так боялась беспорядков в Лондоне, что перед приездом французов опубликовала воззвание, в котором под страхом смерти требовала оказывать должное почтение французским послам. [794] Посольство пробыло в Англии шесть недель; гостей все время развлекали пышными пирами и турнирами. В юго-западном крыле дворца Уайтхолл к их приезду специально пристроили огромный банкетный зал, украшенный зеленью, с потолком расписанным звездами и солнечными лучами. То была живописная сцена, на которой можно было принимать большое число французских дворян, которые прибыли к английскому двору на свадьбу, хотя вскоре стало ясно, что свадьбы не будет.

15 мая для гостей на примыкающей к дворцу арене для турниров дали спектакль под названием «Четверо приемных детей Желания». «Желание» и четверо «приемных детей» решали захватить «Крепость идеальной Красоты», воспользовавшись «красивыми стремянками», «цветами и прочими изобретениями». Они взывали к королеве, умоляя ее передать свою красоту силам Желания, но их отбрасывала Добродетель, оставляя девичью крепость неприступной. Нападавших бранил ангел, который объявлял: «Если, осаждая Солнце, вы понимаете, что делаете, вы уничтожите общее благословение ради личной выгоды». [795] Анжу напрасно надеялся на брак с королевой Англии. Елизавета пришла к выводу, что ей нужен не муж, но стратегический союз с Францией. Учитывая «растущую мощь Испании», решено было «заключить более прямой союз между двумя странами, независимо от исхода брака». 28 апреля на аудиенции с французскими послан никами Елизавета предупредила: возможно, она не будет в состоянии выйти за Анжу, потому что некоторые важные препятствия для их брака сохраняются, а прочие лишь усиливаются со временем: так, деторождение, несомненно, стало опаснее для Елизаветы, которой исполнилось сорок восемь лет. В Англию прибывает все больше католических священников-миссионеров, что подчеркивает разногласия в вере, а действия герцога в Нидерландах угрожали войной против Испании. [796]

Французский посол в ответ сказал Елизавете: самой важной причиной выйти за Анжу является спасение ее чести, причина «большей важности, чем все прочие, так как ходят слухи, что он [Анжу] спал с ней». Елизавета ответила, что способна развеять подобные слухи. Едва ли, возразил посол; она еще может развеять слухи в своей стране, но не в других странах, где это утверждалось во всеуслышание. Елизавета сердито возразила, что чистая и невинная совесть ничего не боится. [797] Тем не менее она подтвердила свое нежелание вступать в брак в связи с разницей в возрасте и в мае 1581 г. написала французскому посланнику: «…боюсь, что мой преклонный возраст не позволит мне доставить радость герцогу, по каковой причине я написала ему длинное письмо». [798]

Однако Анжу не терпелось жениться – ему нужны были деньги для военной кампании в Нидерландах. Он продолжал писать Елизавете любовные письма, которые становились все более недвусмысленными; в них он выражал свое желание «целовать снова и снова все, о чем ваше величество только может подумать», а также находиться «в постели, в ваших прелестных объятиях». [799] Он не сомневался, что их страсть вскоре породит на свет сына, «зачатого и закаленного маленьким французом, который есть и будет вечно вашим скромным и очень любящим рабом». В октябре 1581 г. Анжу вернулся в Англию, где собирался прогостить три месяца. «Главная цель его приезда – просить денег», – откровенно предупредил королеву испанский посол Мендоса. Однако Елизавета снова как будто поддалась обаянию Анжу.

На сей раз визит проходил официально; когда 1 ноября Анжу прибыл в Лондон, его поместили в доме рядом с дворцом Ричмонд, где тогда находился двор. Мендоса отметил, что «королева не уделяет внимания ничему, так ей хочется находиться вместе с герцогом в покоях с утра до полудня и после, два или три часа после заката. Не могу сказать, чем они там занимаются». [800] Говорили, что каждое утро, когда Анжу еще лежал в постели, Елизавета приходила к нему с чашкой бульона и что, «когда королева и Анжу оставались одни, она дарит ему себя до полного его удовольствия и дает столько, сколько любая женщина способна дать мужчине, однако не хочет, чтобы их близость предавали огласке». [801] Тем не менее французская делегация испытывала все меньше надежд на скорую свадьбу; их недовольство угрожало любому союзу между двумя странами. Елизавета немедленно приняла меры, дабы доказать своему жениху, что настроена серьезно.