Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит (Никитин) Августин

Возрождение лютеранской общины

На протяжении десятилетий не могло быть и речи о возвращении верующим здания церкви Св. Петра. Что касается упраздненной Петришуле, то ее традиции негласно поддерживались в старых стенах «новой» школы. Несмотря на тяжелые потери, на репрессии, которым в 1930-е гг. подверглись директор Кляйненберг, многие учителя и выпускники; на исчезновение имени школы из документации на десятилетия, историческую память убить не удалось.

Немецкий язык преподавался в этой школе всегда (порой – наряду с английским), а до 1930 г. она, будучи уже национализированной, официально продолжала оставаться немецкой школой. Здесь учился будущий поэт Даниил Иванович Ювачев (Хармс; 1905–1942), умерший в заключении в блокадном Ленинграде. В 1930 г. эту школу закончил Н. Ульянов, хранитель музейного фонда истории Петришуле. Даже спустя десятилетия питомцы Петришуле с любовью вспоминают свою школу и стараются не пропускать встречи выпускников. Еще в 1950-е гг. на вечерах встречи выпускники XIX столетия делились воспоминаниями о прошлом школы, ее традициях. Ежегодно первая суббота апреля – встреча выпускников. В 2009 г. самый «возрастной» ученик 1936 г. выпуска прилетел из США. На встречу 2010 г. пришел дедушка, который закончил Петришуле в июне 1941-го. «Школа – это наша семья», – признаются вчерашние ученики [712].

…Полнейший «разгром» школы планировался на начало 1940-х гг.: сделать ее учебным заведением только для детей рабочих, изгнав детей интеллигенции и «бывших». К счастью, в послевоенное время об этом не вспомнили. И не было за все время ни одного выпуска, ни одного учителя, кто не хранил бы в своем сознании название школы, и это ощущение причастности к истории города и страны передавалось и передается из поколения в поколение. После Великой Отечественной войны, когда говорить по-немецки язык не поворачивался, и школы переходили на другие иностранные, Петришуле первая вернула в город немецкий как язык для углубленного изучения в школе.

На фасаде Петришуле – три даты. Первая – «1760», год, когда заложили уже каменное здание, причем точно неизвестно, чью идею тогда воплощали: то ли замысел Растрелли (с которым дружил финансировавший строительство барон Штегельман), то ли Трезини (с которым не менее приятельствовал Крюйс). Вторая дата – «1915» – дата последней перестройки здания (оно постепенно доросло с двух– до пятиэтажного). Третья – «1958» – год, когда в школе провели капитальный ремонт.

В 1962 г. отмечалось 250-летие Петришуле (с некоторым опозданием), о чем средства массовой информации, в том числе и зарубежные, сообщили всей стране и миру [713]. В послевоенные годы в «школе № 222» учились будущие актеры и деятели кино Михаил Козаков, Лидия Федосеева-Шукшина, Роман Громадский, Николай Фоменко. Про знаменитого литературоведа Юрия Лотмана обычно говорят: «работал в Тартуском университете», но в первую очередь – онпетришулевец. Школа воспитала 25 чемпионов мира в разных видах спорта. Ее выпускник – Г. Шатков – первый советский олимпийский чемпион по боксу.

В 1980-е гг. перед Гороно ставился вопрос о возвращении школе изначальной специфики, однако был получен отказ на том основании, что в районе есть уже языковая школа № 207 (английская). Наконец, в ноябре 1989 г. между руководством школы и представителями Немецкого общества (Е.А. Гейзер, А.А. Битнер) была достигнута устная договоренность о намерениях совместно возрождать немецкую школу. Немецкое общество обязалось осуществить набор в первый немецкий класс, а дирекция школы – обеспечить учебный процесс. В августе 1990 г. набор под надуманным предлогом сорвали, открытие немецких классов уже без участия ненадежных партнеров отодвинули на год [714].

…В апреле 2010 г. старейшая школа Петербурга Петришуле (№ 222) отметила 300-летний юбилей. Праздник принял общегородской масштаб, на Малой Конюшенной улице образовалась своеобразная «галерея славы» школы. От памятника Гоголю до Чебоксарского переулка расположились интерактивные площадки (спортивная, художественная, музыкальная, костюмная фотостудия). В самой школе открылся музей и состоялся торжественный прием почетных выпускников [715].

Музейная экспозиция пополняется с помощью выпускников – они приносят снимки, выпускные документы, грамоты, рассказывают об интересных страницах из истории учебного учреждения. Из прошлой, имперской жизни Петришуле уцелели тетрадки с сочинениями. Например, в 1916 г. ученики писали сочинение «Несчастная жизнь Евгения» по произведению Пушкина «Медный всадник». Бесценные тетрадки с пожелтевшими листками вместе с дореволюционными фотографиями, старинными учебниками и измерительными приборами теперь хранятся в школьном музее [716].

Актовый зал – исторический, с отреставрированными елизаветинскими изразцовыми каминами. В конце 1990-х гг. удалось его подновить благодаря активности тогдашнего генконсула Германии Дитера Бодена. Но портреты, когда-то украшавшие стены, давно в запасниках Русского музея. Музейщики готовы дать цифровые копии, но это нужно печатать. Утрачены деревянные скамьи, когда-то располагавшиеся по периметру всего зала, только две чудом уцелели [717]. Зато сохранились изысканные светильники, а недавно обнаружили… шахту лифта. Когда-то на нем директор поднимался из кабинета в свою квартиру на последнем этаже [718].

В Петришуле есть хорошая традиция – преемственность поколений. В 2010 г. в ней трудились 12 учителей, которые сами когда-то сидели здесь за партами. А их однокашники с удовольствием приводят сюда своих детей. Помимо тех, кто живет в микрорайоне, в Петришуле ежегодно набирают и по городу, человек тридцать, – это дети бывших петришулевцев. В Петришуле, есть несколько классов с углубленным изучением немецкого языка, преподаватели которого стажировались в Германии. Предпочтение при приеме в немецкие классы отдается детям российских немцев. Школа давно и плодотворно сотрудничает с учебными заведениями Германии, а ее выпускники свободно говорят по-немецки.

Так возродилась Петришуле – школа, в стенах которой не прекращался учебный процесс. Гораздо сложнее обстояло дело с возобновлением богослужений в стоящей рядом Петрикирхе. После вынужденного, под угрозой страшных репрессий прекращения существования лютеранских общин Ленинграда в 1938 г. лютеранских богослужений в городе не было 40 лет. Только в 1977 г. разрешили лютеранские богослужения на финском языке в г. Пушкине (бывш. Царское Село) неподалеку от Ленинграда [719].

Долгие десятилетия «немецкая тема» в советской печати после войны была закрытой и никак не обсуждалась. И лишь с объявлением в конце 1980-х гг. «гласности» и горбачевской «перестройки» ее начали открыто освещать. Появились книги и исследования эту тему, передачи на радио и по телевидению, устраивались специальные выставки. В 1990 г. поставлен вопрос о восстановлении исторической справедливости. На страницах «Ленинградской правды» появилась большая статья журналиста В. Угрюмова, озаглавленная «Бассейн… имени святого Петра» (Приложение 4). Изложив суть проблемы, автор с горькой иронией отмечал, что главный лютеранский храм России известен ныне как плавательный бассейн Балтийского морского пароходства. Стараясь соблюсти объективность, журналист все же делал такой вывод: «НЕ ДОЛЖНО возникать дилеммы: храм или бассейн. Людям нужно и то, и другое. Но бассейн в храме – это вандализм» [720].

В следующем, 1991 г. «защитники бассейна» уже вели лишь арьергардные бои. Любители «церковного плавания» организовали письмо за подписью более 130 представителей организаций, пользовавшихся услугами бассейна. Понимая все же, что «бассейн в церкви – это ненормально», они взывали к городским властям: «убедительно просим найти возможность построить взамен новый бассейн». Сторонников «водных процедур» поддержал спортивный обозреватель «Ленправды» М. Эстерлис, сопроводив их письмо статьей-призывом: «Не торопитесь „спускать воду“!» (Приложение 5).