Кровь и золото погон - Трифонов Сергей Дмитриевич (читать книги .TXT, .FB2) 📗
По военной линии Григорьев не подчинялся Мильнеру, но губисполком решил назначить Григорьева по совместительству командиром отряда ЧОН при губотделе ГПУ. И вот тут начались трения, подчас доходившие до скандалов и неоднократно разрешавшиеся только на бюро губкома партии. Мильнер, подражавший Троцкому и Мессингу, руководил своим губернским чекистским ведомством авторитарно, не выносил чужих мнений, не терпел советов, даже если они были здравыми и толковыми. Губвоенком Григорьев, возглавив отряд ЧОН и ознакомившись с его состоянием, в рапорте на имя Мильнера отметил низкий уровень военной подготовки бойцов отряда, плохое и разнокалиберное вооружение, совершенно негодный конский состав, способный, по словам Григорьева, таскать бочки горотдела коммунального хозяйства, но совершенно неспособный к строевой службе. Мильнер бесновался, требовал исключить Григорьева из рядов партии, но получив разнос в губкоме РКП(б), приутих.
Григорьев, будучи человеком организованным, по-военному дисциплинированным и собранным, но тоже горячим, сумел шаг за шагом, преодолевая придирки Мильнера, сколотить вполне боеспособный конный отряд ЧОН. Вооружил его кавалерийскими карабинами, выпрошенными по знакомству на окружных военных складах Петрограда станковыми пулемётами «максим» и ручными «льюис», выклянчил в кавалерийской инспекции Петроградского военного округа относительно неплохих лошадей. Мильнеру бы радоваться и благодарить Григорьева, ан нет, червяк неприязни глубоко засел в душе. Но сейчас необходимо было исполнять приказ Мессинга, и Мильнер на время старался урезонить свои страсти.
Григорьев не вошёл, ворвался в кабинет Мильнера, бодрый, словно и не спал вовсе, побритый, в чистой выглаженной тонкосуконной гимнастёрке с чистым подшитым воротничком, с орденом Красного Знамени на груди. Всё это, а также высокий рост, мускулистое тело, туго перетянутое новым кожаным ремнем с наплечными ремешками, до зеркального блеска начищенные сапоги, большая лакированная кобура из дерева с именным «маузером», кавалерийская шашка в ножнах, прибранных серебряными кольцами, а главное – открытое и доброжелательное лицо, – всё это на фоне несвежей, пропахшей потом рубахи, замызганных, давно не знавших утюга штанов и нечищеных ботинок, уставшего лица главного губернского чекиста – вызывало раздражение Мильнера, усиливало затаённую неприязнь к этому солдафонскому хлыщу.
– Здравия желаю, Абрам Исаакович, – весело пророкотал Григорьев, пригладил аккуратно стриженные рыжеватые усы и первым протянул руку для пожатия, – чего не спим?
– Садись, Андрей Степанович, – Мильнер, подавив эмоции, старался нащупать деловой, но менее формальный тон, – омрачили гады нам с тобой жизнь. Вот, полюбуйся.
Перед Григорьевым легли бумаги, полученные от Мессинга. Быстро прочитав их, он с досадой почесал коротко стриженный затылок, полез в карман за табаком. Мильнер придвинул красную коробку дореволюционных папирос «Гусарскiя» (по 5 копеек за штуку). Закурили.
– Где взял? – спросил Григорьев, повертев в руках коробку.
– У нэпмана купил. А где они их берут, один чёрт знает. Ты ведь завтра гарнизонное учение планировал провести? Отмени, будем с тобой группировку сколачивать. А я с утра пораньше за поддержкой в губисполком, хочу собрать милицейский отряд нам в помощь.
– А кто будет встречать в Старой Руссе отряд питерских чекистов? И стоит ли им двигаться к Новгороду? Давай карту, прикинем обстановку, покрутим шариками.
Согласно информации Мессинга, банда Павловского ушла от Холма примерно 3 июля в сторону Демянска по Староосташковскому тракту. Если их целью является Демянск, то расстояние в сто вёрст они покроют за трое суток.
– Это в случае, – заметил Григорьев, – наличия хороших и свежих лошадей, и без особых привалов. Стало быть, они уже на подходе, и нам спешно следует отправить к Демянску сильный конный отряд с пулемётами.
– А кто сказал, что банда пойдёт на Демянск? – Мильнер снова закурил. Он впервые усомнился в действиях своего начальства. – Откуда такая уверенность у Мессинга? Из его информации вообще ничего не известно о намерениях банды, и возглавляет ли её в действительности Павловский. Ты сам подумай, Андрей Степанович, получив отпор в Холме и, возможно, понеся потери, какой им резон вновь атаковать уездный центр? Не дураки же они там, в конце концов! Должны же понимать, что их будут ждать, и не с самогоном и салом?
Григорьев, оторвавшись от карты, прошёлся в раздумье по кабинету. Он прекрасно понимал, в прямом боестолкновении эту банду его хлопцы разнесут в хлам. Беда в другом: у чекистов совершенно не поставлена разведка, агентуры нет никакой, крестьяне их боятся и сторонятся, не могут забыть продразвёрстку, ревкомовские и чекистские набеги на сёла и деревни, массовые аресты за сокрытие урожая. По сути губотдел ГПУ без собственной агентуры в настоящий момент был слепым и глухим советским органом. Начинать операцию следовало с разведки.
– Вот что, товарищ начальник губотдела, – Григорьев говорил без иронии, Мильнер это оценил и весь напрягся, – во-первых, подобьём, какой действительной информацией мы владеем. Получается, совсем крохотной. В конной банде десятка два офицеров, а значит – это профессионалы, прошедшие огонь и воду, понимающие значение разведки и боевого охранения. Стало быть, наскоком их не возьмёшь. Значит, что нам следует предпринять в первую очередь? Правильно, направить конные разведгруппы по всем дорогам, в том числе лесным, в сторону Демянска и установить с городком надёжную телефонно-телеграфную связь.
Пока Григорьев собирался с мыслями, Мильнер приказал дежурному соорудить чаю, вызвать командиров взводов отряда ЧОН и собрать к четырём утра весь оперативный состав губотдела ГПУ. У них с Григорьевым оставалось ещё два часа.
– Во-вторых, – продолжил за Григорьева Мильнер, – немедленно дать команду уездному отделу ГПУ, уездному военкому и милиции поднять по тревоге личный состав и выставить на дорогах пикеты и заставы.
– Верно. Давай сюда своего телеграфиста.
Набросав тексты телеграмм и отдав распоряжения об их немедленной отправке, выпив горячего чаю, продолжили обсуждение плана действий. Подсчитали свои силы. Выходило вполне прилично: 350 человек при четырёх пулемётах – воинская команда губвоенкомата, из них 80 сабель – конная группа; 75 человек – конный отряд ЧОН при губотделе ГПУ; 50 человек – предполагаемый отряд милиции, из них 25 конных, и ещё порядка 20 связистов. Конный отряд войск ГПУ из Петрограда, обещанный Мессингом, серьёзно усиливал группировку. Оружия и боеприпасов хватало. Не хватало опытных командиров и информации. Что на уме у бандитов? Куда держат свой путь? Какова их цель?
– Будем исходить из того, что нам известно о кровавых проделках Павловского в Белоруссии и Псковской губернии, – Мильнер приободрился в компании уверенного в себе Григорьева, – о его бандитских рейдах. Всякий раз он нападал на небольшие городки, посёлки и сёла, грабил, мародёрствовал, устраивал еврейские погромы, казнил партийных и советских работников, комсомольцев, милиционеров и активистов. Возможно, этим он планирует заняться и у нас? Не полезет же он в Новгород или в Старую Руссу, где расквартирована целая стрелковая дивизия.
– Согласен. Время не терпит, давай в четыре часа соберём совместное совещаний твоих и моих командиров, и милицию пригласи. И ещё, – Григорьев бросил на Мильнера холодный и жёсткий взгляд, от которого у последнего мурашки по коже побежали, – Абрам Исаакович, договоримся так: военной частью операции, в том числе разведкой, командую я, сбором информации, арестами, задержаниями, допросами, связью с губкомом, губисполкомом и Петроградом занимаешься ты. Славы мне не надо, банду бы разгромить.
На том и порешили. Мильнер во всём был согласен с губвоенкомом. В святопрестольный праздник Рождества Иоанна Крестителя из Новгорода в сторону Демянска были направлены конные разведгруппы.
Между тем телефонная и телеграфная связь с уездным Демянском прервалась.
