Восьмой зверь - Ильин Владимир Алексеевич (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
— Я остаюсь. — Волна мрачной уверенности в своем поступке все еще двигала ее действиями. — Я готовилась всю жизнь, я справлюсь.
— Замечательно. — Ответ прозвучал сухо, но сил на эмоции не было.
— А ты? — Градус уверенности слегка спал.
— Дайте подумать. На одной чаше весов — сытая жизнь в отдаленном поместье, полная житейских радостей. Не исключаю, в сильном подпитии я буду переживать об упущенной возможности, а когда состарюсь — наверняка стану рассказывать внукам, что они могли быть дворянами. На другой стороне весов — болезненная смерть в обществе двух красоток, что хоть и скрашивает мрачные перспективы, но не очень.
— То есть ты сдаешься?
— Ход так себе. Лет пять назад, возможно, и сработал бы, — вздохнул я. — Задумайся — кто-то очень могущественный продавил ввод нового курса академии сразу же за трагическими событиями последних дней. Да, нападение сфабриковано, но наш противник, как и вы, этого не знал. Ловушка захлопнулась. Выбраться невозможно. Победитель предопределен.
— Я не смогу уйти. Не смогу сказать деду. Не смогу подвести, — растеряв весь запал, прислонилась Джейн к стене.
— Зато ты останешься жива, — пожал я плечами. — Останешься — погибнешь и делу не поможешь.
— Лучше погибнуть. — Что-то решив для себя, девушка расправила плечи и удалилась из комнаты, аккуратно прикрыв за собой створку.
— А я ведь полезу за ней, — уже в одиночестве констатировал я, хватаясь за голову.
Побыть в одиночестве мне не дали. Очередной стук, за которым последовал тихий скрип приоткрытой двери.
— Привет! — На лице Тины улыбка. Искреннего в ней мало, но лучше уж так, чем смотреть на тревожную и грустную девушку. — А я к тебе.
— Попытайся ее переубедить, пожалуйста, — вырвалось у меня вместо дежурных приветствий.
— Нет, ничего не получится, — склонила она голову чуть вбок. — И разве храбрый страж не защитит нас?
— Посмотрел бы я на этого висельника, — улыбнулся я в ответ, слегка оттаивая.
— Так было же зеркало? — обернулась она вправо-влево. — Не дрейфь, мы тут уже двенадцатый день, а все еще живы. Подумаешь, еще полторы сотни. И вообще кое-кто называл ее своей невестой! А разве не долг верного мужа защищать вторую половинку от невзгод?
— И помереть в один день. У нас для этого все условия.
— Нет, в этой истории предпочтительней гибель в постели, в компании любовницы, — томно произнесла Тина, подойдя ближе и легонько массируя плечи. — Тебя застукает жена и пристрелит, а любовницу простит.
— Это еще почему?
— Так мы лучшие подруги! — возмутилась Тина.
Я удержался от смешка. Массаж был приятным, диалог располагающим к приятному продолжению, но следовало хотя бы попытаться изменить их точку зрения. Рисковать жизнью в заведомо проигрышной ситуации попросту глупо.
— Нас убьют, ты понимаешь? Переубеди Джейн.
— Когда мы записывались на курс, нас предупредили о рисках, — в тон мне ответила Тина. — Мы знали, на что идем. Ради кого идем. Погибнем при обучении или во время мести — казалось не столь важным. Мы хотели что-то делать, бороться, а не бежать, стараясь забыть прошлое.
— Это было днем, но сейчас! Родные целы, дом ждет вашего возвращения.
Тина просто покачала головой, уже без улыбки.
— Каждый год происходят набеги. Людей уводят в рабство, дома жгут. Кто защитит их? Ничего не изменилось.
— Почему ты рискуешь собой? — зашел я с другого края.
— Она мне как сестра, — просто ответила девушка, не собираясь чего-то добавлять сверх сказанного.
— Что же мне с вами делать… — вздохнул я.
— Подсказать? — жарко шепнули в ухо, прижавшись приятными округлостями.
— Тина, мне приятно твое общество, — мягко отстранился я. — Но оно слишком сильно влияет на решения. Я не хочу, чтобы мы жалели об этом позже, действуя красиво, а не правильно.
— Я тебе не нравлюсь? — с отчетливым всхлипом применили главный калибр.
— Нравишься, — назвал я правильный пароль.
— Тогда почему-у?
— Потому что ты делаешь слишком много для своей госпожи.
Позади хлопнула дверь. Я на некоторое время замер, рассматривая корешок словаря, затем встряхнулся и попытался вдуматься в содержимое разложенных передо мной листков. Нет ничего лучше, чем переключиться от проблем на нечто нейтральное. Магия, с ее сокрытыми закономерностями, подходила идеально.
Оторвался от бумаг я ближе к ночи, с удовлетворением отметив два весомых результата.
Первый — я нашел нечто в паутине мелодий и жестов, что вполне подходило под команду повторения.
Второй — кажется, есть выход и из нашей беды. Во второе я не торопился верить, как и радоваться найденному решению, оставив мысли дозревать до утра.
Уже накатывала первая волна сна, как дымку сонливости развеяло движение одеяла. Удерживая себя от резких действий, не шевелясь, я осторожно приоткрыл глаза, вглядываясь в темноту. Затем прикрыл вновь, с легкой улыбкой на устах.
— Если вы считаете, что это меня переубедит…
Два горячих тела мягко прижались с обеих сторон. Две ладошки коснулись груди и медленно двинулись вниз.
— …То вы на верном пути.
Рядом с витражным окном, вглядываясь через новехонькие прямоугольники стекол в мирный город, застыл тот, кого на протяжении последней сотни лет называли хозяином Академии. Господин ректор и сам считал себя таковым, уверенно удерживая нити управления заведением, не брезгуя, впрочем, распространить свое влияние куда дальше стен академии — через учеников и их семьи.
За пятьдесят лет все владение было плотно окутано паутиной связей и знакомств, незримой для обычной стражи и слегка наивно выглядевшей в глазах секретных служб (сложно всерьез относиться к «тайному братству академии», которое самостоятельно публикует списки участников, существует вполне официально и никак не участвует в жизни владения). Тем не менее инструмент влияния работал и был готов исполнить любое поручение наставника — добровольно, без оплаты и угроз.
Вся мудрость была в том, чтобы помнить учеников поименно, проявлять внимание к их судьбе и время от времени подталкивать к помощи друг другу. Неустроенные мгновенно находили себе место в жизни, рядовые маги занимали хорошие места, ну а самые сильные ученики… сильные становились еще сильнее, обретая верных и обязанных уже себе лично.
Другой гранью мудрости стала осторожность — даже пятидесяти лет было мало для создания чего-то действительно надежного, способного действовать масштабно, без страха перед гневом семи домов. Пока же ректор вел себя так, как от него ожидают, — лавировал между интересами аристократов, шел на уступки, когда его прижимали к стене, стараясь выглядеть хорошим администратором, но никак не политиком. Братством занимались совсем другие люди, внешне вовсе чужие ему лично, — их-то и держали на карандаше службисты, игнорируя мага-медика.
Выбранная роль требовала от ректора незаурядного актерского мастерства — с выбранной маской приходилось жить и работать, ложиться и вставать, день за днем. Даже с собой наедине он продолжал спектакль, не полагаясь на занавешенные окна и знакомые стены. Слишком велика была награда, слишком близка она была, чтобы потерять все из-за неосторожного слова или жеста. Зато если все получится, многое во владении изменит своих хозяев.
Ректор подавил улыбку — возможный наблюдатель мог встревожиться, уловив на похмельном лице главы академии нетипичную эмоцию. Да, «маска» ректора уже который день находилась в запое, уничтожая дивный коньяк совершенно неприличными темпами. Обходился разгул не без тревожных последствий: второй день ректор чувствовал некоторую пустоту в груди, маятность внутри себя, опустошенность и слабость — организм настоятельно требовал новой дозы живительного напитка. Так и хотелось подойти к столу, выдвинуть верхний ящик и приложиться к початой бутылке, минуя стакан. Ректор помялся с ноги на ногу, с долей тревоги обдумывая появившуюся зависимость, но решил уступить новому пороку. Завязать можно будет и позже.
