Княгиня Ольга - Антонов Александр Ильич (версия книг txt) 📗
Политика Багрянородного была нацелена не только на внутреннее устройство империи, но и на внешние связи, на влияние Византии на соседние и даже несоседние государства. Константин Багрянородный «приветствовал» прибытие великой княгини Ольги прежде всего как политик. Он знал, что в ее задачи входит наладить с Византией взаимовыгодные торговые связи. Но если бы только это привело Ольгу в Византию, Константин уже давно принял бы ее. Однако, получив сведения о тайной цели архонтисы, зная гордый и самолюбивый характер славянки, император испытывал ее терпение и прибегал к разного рода мелким покушениям на княжеское достоинство, заведомо создавал ей трудные условия пребывания в Константинополе, заставив две недели жить на судах и княгиню, и весь ее двор. К удовольствию Константина, Ольга выдержала испытание с честью. Ее смирение пред уставами чужой страны было достойно похвалы, счел Багрянородный, и потому прервал время проволочек, кои для других государей и их послов тянулись месяцами: сановники императора умели затягивать ожидание высоких особ и послов блестяще.
И наступил день торжественного приема императором Константином Багрянородным и его двором великой кня гини Киевской и всея Руси Ольги с послами и вельможами. Этот прием был специально приурочен к послепраздничным дням православной церкви Рождества Пресвятой Богородицы. Огромная свита княгини Ольги, более ста человек, пришла к императорскому дворцу еще до полудня. Вначале княгиню Ольгу проводили во дворец одну. Ее встретил логофет, или императорский канцлер, с переводчиком и спросил о цели приезда. Ольга ответила лукаво:
— Русичи пришли поклониться земному солнцу Константину Багрянородному, императору великой державы.
Канцлер был удовлетворен ответом и дал знак военному чиновнику впустить во дворец послов и свиту Ольги. Их разместили за балясами, поясом охватывающими огромную залу для гостей, или посольскую залу. Константин Багрянородный сидел в отдалении на зеленом троне, который стоял на возвышении. За спиной императора стояло не меньше сотни сановников.
Княгиня Ольга поклонилась императору, но не земным поклоном, как предписывалось уставом двора, а как равная с равным. С минуту Ольга и Константин рассматривали друг друга. Пред Ольгой сидел на троне уже усыхающий старей, преклонного возраста. Лицо под короной в окружении белых вьющихся волос и белой бороды казалось запеченной репой. Но глаза Константина были ясные, зоркие и умные… У Ольги мелькнуло: «Благо хоть в сием не обмишулилась».
Император Константин был лучшего мнения о великой княгине, чем она о его особе. По рассказам своих послов, он давно знал, что архонтиса россов необыкновенно красива, к тому же умна, а еще, судя по ее действам, коварна и хитра. Но вот что удивляло императора. Знал же он, что архонтиса моложе его на каких?то несколько лет, но все в ней пленяло молодостью, силой и статью. Она стояла пред императором с гордо поднятой головой, прямая, как свеча. Серо — голубые глаза сияли приветливостью и почтением. Неожиданно император обернулся назад и посмотрел на своих придворных, прежде всего на женщин, коих было совсем немного. Многие из них были красивы, но такого благородства, такой осанки не было ни у одной из них. Может быть, императрица Елена и была более яркой красоты, чем Ольга. Так ему, седому старцу, важна не красота девичья, а душа человеческая, вздохнул император, такая, как у Ольги. Нет, тут Константин не мог обмануться.
И умом она затмевала всех близких к императорскому двору женщин.
Да, умом и прозорливостью, а еще ясновидением, кое подспудно пробивалось в ней и о чем сама Ольга пока смутно догадывалась. И то, что видела Ольга, никому в зале Магнавр не дано было видеть. Она же сказала бы, что Константину Багрянородному через два года судьба откажет в благосклонности и милости и уведет его из бренного мира.
Между тем созерцательный ритуал был завершен, и император счел необходимым спросить Ольгу, с чем она пожаловала. Ольга бросила быстрый взгляд вправо, там стоял отец Григорий, ее переводчик, он слегка кивнул головой. И она ответила императору теми словами, какие, по мнению Григория, нужно было сказать и кои она уже произносила логофету.
— На Руси ведомо, государь император, что ты есть земное солнце. И увидеть тебя смертному — великое счастье. Потому я здесь.
— Ответ, достойный великой княгини, — улыбнулся польщенный император, — Но есть ли другие причины?
— Есть, Багрянородный. Русь очень богатая держава. И мы хотим, чтобы наши купцы вольно торговали в твоей великой державе. Наши товары очень нужны твоему народу. Мы же готовы покупать у вас изделия всех ремесленников и мастеров. И ежели ты, великий император, сочтешь возможным, мы бы поговорили о торговле, сойдясь лицом к лицу. Из бухты я не могла с тобой разговаривать. Да и здесь можно токмо перекликаться.
И было сказано сие так, что Константин Багрянородный почувствовал выраженный ему упрею так с государями великих держав не поступают, не держат неделями без внимания, не заставляют стоять пред своей персоной неведомо сколько. Ольга не пощадила самолюбия императора. Быть может, она и нарушила дворцовый этикет Византии, но добивалась тем одного: уважения достоинства великих князей, великой державы.
И Ольга достигла своего. Император встал с трона, сошел с возвышения, подал Ольге руку и повел через многие дворцовые залы в Августеон, большое круглое здание, от которого на четыре стороны уходили крытые переходы. Император и княгиня сели в золотые кресла и, когда за их спинами встали переводчики, повели беседу. И Ольге ни чего другого не оставалось, как поведать Константину искренне о том, зачем она прибыла в Царьград лично. Ведь о торговле могли договориться и послы. А вот о личных причинах, а их две, княгине Ольге желательно было побеседовать с императором самой.
— У меня есть сын, — начала Ольга, — отроку четырнадцать лет. И пора думать о невесте. Покидая Русь, я питала надежду, что ты, великий император, найдешь в своем царском роду достойную деву моему сыну Святославу.
Император слушал Ольгу с застывшей ласковой улыбкой, но сказал такое, что огорчило княгиню.
— Теперь я убежден, что россы относятся к моей империи с большим уважением, — повел речь Константин. — Мы запомним твое откровение, великая княгиня. Знаю, сын твой отменный воин, хотя и отрок. Но знай преграду на пути твоего сына. Закон запрещает нам отдавать особ царского рода претендентам иной веры, паче язычникам.
— Но ты, Багрянородный, дай согласие на брак И считай, что Святослав будет христианином. К тому же в твоей державе есть примеры, когда язычники берут в супруги христианок
И в царском роду такое было, — дала понять Ольга императору, что ей известно больше о его дворе, чем он думает.
Константин понял, на что намекала Ольга. Было такое, когда император Константин Великий[14], будучи язычником, женился на христианке. Сам же принял христианство незадолго до смерти. Однако отвечать на Ольгино замечание император не стал, он лишь попросил:
— Подожди, великая княгиня, к разговору о твоем сыне мы еще вернемся. А теперь скажи о том сокровенном, что привело тебя к нам.
— Откроюсь, великий император. Потому как, зажегши свечу, не надо ставить ее под сосуд, но на подсвечник, чтобы входящие видели свет. — Ольга смотрела на Константина с лукавством: знает ли он, откуда сия истина.
Он отплатил ей той же монетой. Ясные глаза были озорны. И сказал то, что Ольгу порадовало:
— Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы. Говори же, архонтиса россов, слушаю.
— Тебе, поди, ведомо, великий император, как я наказала древлян за убийство великого князя Игоря?
— Я скорбел и ужасался, когда узнал от твоих подданных христиан.
— И я ужасаюсь до сей поры, потому как творила зло не сама по себе, а именем моей веры. Бог Перун — кровавый довлел надо мной.
— И сие мне ведомо.
— Теперь же, благодаря священнику Григорию, который принял православие на твоей земле, я увидела свет новой веры. Буду ли крещена в Царьграде, государь?
