Зомби – вот мое оружие - Бадевский Ян (книги хорошего качества TXT, FB2) 📗
Зомби на протяжении всего этого времени стоит на четвереньках, светит сумасшедшими очами. Я не шучу, глаза у этих тварей действительно страшные. Дымчато-серые, словно телевизор, включенный на мертвый канал. Без зрачков. Ума не приложу, как возникает подобный эффект. Говорят, это побочка от вируса, который живет в каждом из нас.
Пристегиваю мачете к специальному крепежу на рюкзаке.
Ножен у меня нет.
Я же не странствующий самурай, как некоторые. Ну, или ронин, учитывая тот факт, что от нашего рода остались жалкие ошметки.
Вызываю знакомое чувство власти.
Отдаю приказ своим механическим голосом:
– Встань и отойди вон в тот угол.
Мертвец выпрямляется. Шаркая и пошатываясь, топает в дальний конец помещения. Застывает рядом с вешалкой для одежды.
– Развернись.
Мертвяк неуклюже выполняет распоряжение.
Круто.
У меня теперь есть ручной зомби. Вопрос в том, как это использовать. Удолбанный Енот говорил, что у меня один навык, который будет развиваться. Не знаю, что это значит. Весьма примитивная магия. Погонщики, как я слышал, могут управлять несколькими особями, при этом модифицируют и укрепляют своих слуг. Прокачанные зомби – самые опасные. Они даже в полисах встречаются, причем на законных основаниях. Погонщики регистрируют своих питомцев и получают клановые лицензии. Иначе нельзя, светит изгнание.
Перевожу дух.
– Отдыхай пока, – говорю нормальным голосом. – Жди своего господина.
Прозвучало пафосно.
Взваливаю рюкзак на плечи, иду на второй этаж. Прислушиваюсь к ощущениям. Нельзя сказать, что управление монстрами проходит бесследно. Появилась легкая слабость и вялость в движениях. Необходимо восстанавливаться, а тут не обойтись без псионики.
Лестница винтовая, сложена из толстых деревянных досок.
Наверху – небольшая комнатка с грубым комодом и пара дверей. За первой дверью обнаруживается небольшая спаленка с двумя кроватями. Стекла в окне целые, постельное белье сохранилось. Удивительно. Может, хозяева оставили жилье совсем недавно? В углах нет плесени, только на полу плотный слой пыли. Как и на первом этаже. Что ж, придется остаток дня посвятить обустройству.
Бросаю рюкзак на крепкую полуторку у дальней стены. Оттуда хорошо видно как входную дверь, так и… балконную? Это уже интересно.
Из моей комнаты открывается портал на балкон.
Точнее – незастекленную террасу с мощным бревенчатым ограждением.
А вот рюкзака Хидео я не заметил. Значит, мой престарелый родственник выбрал вторую спальню. Что ж, отличный вариант. В прошлой жизни я любил одиночество.
Застываю напротив двухстворчатого шкафа.
Вот оно – зеркало. Запыленное, старое. Выдвинув нижний ящик, я нахожу стопку вещей, частично изъеденных молью. Достаю ветхое полотенце, протираю зеркало. Бросаю полотенце под ноги – послужит отличной половой тряпкой.
Из зеркала на меня смотрит молодой парень с пробивающимися усиками и бородкой. Загорелый, с косматым хаосом на голове. Да, о парикмахерских придется забыть надолго – в походных условиях мы с дедом стрижем друг друга. Как можем, ага.
Сложение у меня крепкое, но без фанатизма. Так выглядят странники, привыкшие месяцами бродить по пересеченной местности, таская на себе тяжелую кладь. Рабочая лошадка без лишнего жира. Грубая толстовка с капюшоном, надетая поверх футболки. Широкие полотняные штаны с кучей карманов. В прошлом зеленые, но под лучами июньского солнца краска выцвела до жутковатого грязно-рыжего состояния. На моих ногах пропыленные демисезонные ботинки на шнуровке.
Я – не звезда.
Обычный славянский парень с карими глазами, прямой осанкой и выгоревшими русыми волосами. Ничего устрашающего. И ни единой черточки, намекающей на родство с Хидео.
Что ж, полюбовался, надо и свежим воздухом подышать. Осмотреть окрестности, привести спутанные мысли в порядок.
Выхожу на террасу.
Пусто, ничего лишнего. В дальнем конце – парочка плетеных кресел. Ощущение такое, что всё это не в магазинах покупалось, а мастерилось на каком-нибудь верстаке. Примитивизм, натуральная древесина, основательность. Простой сельский быт. Тут жила большая семья, но игрушек, разных мелочей, портретов и горшков с цветами не видно. Так выглядят квартиры и дома под сдачу – безликие перевалочные пункты, через которые курсирует тьма людей.
В душе шевельнулась некая догадка.
И тут же пропала.
Я вдохнул полной грудью чистый лесной воздух. Прислушался к шелесту листвы, всмотрелся в буро-зеленую массу. Сквозь кроны ближайших деревьев проступало голубое небо без единого облачка.
Жара поднимается.
На меня обрушились лесные звуки. Постукивание дятла, трескотня кузнечиков, пение птиц, скрип могучих сосновых стволов…
Я вдруг понял, что сильно проголодался.
А припасы у нас с дедом весьма скудные.
– Платон!
– Я на балконе.
Хлопает дверь спальни и на террасу выходит Хидео.
– А ты здесь неплохо устроился.
– Красиво.
Хидео, облокотившись на бревно ограждения, смотрит вдаль. Меча при нем нет – значит, уверен в нашей безопасности.
– Я подключил электронасос. Теперь можно мыться.
– Чего? – охренел я.
– Иди, говорю, в душ. Пока я налаживаю всю эту систему. У тебя есть минут тридцать-сорок.
– Здесь душ есть?
– Представь себе. И унитаз вместо дырки в полу. Со сливным бачком. Общий санузел.
– Только не говори, что это везение.
Старик внимательно на меня посмотрел.
– А что же еще? Нам сегодня дважды подфартило.
– Дважды?
– В первый раз – когда тебя не сожрали мертвяки.
Аргументы старика убийственно точны. Как и его катана. Поэтому я не спорю и отправляюсь распаковывать рюкзак. Точнее – доставать оттуда потрепанное, с распустившейся бахромой, полотенце. Шампуня и мыла у меня нет – в походе это непозволительная роскошь. Зубную щетку я не менял уже три месяца, а пасту приходится выдавливать из тюбика микроскопическими порциями.
Стягиваю ботинки и неприятно пахнущие носки.
Иду вниз босиком.
Дед тоже спускается.
– А с этим что собираешься делать?
Мы оба понимаем, что речь про ходячего.
– Поставлю снаружи. Пусть патрулирует.
– Ну-ну, – хмыкнув, старик скрывается за дверью в подвал.
Я же открываю соседнюю дверь – и оказываюсь в царстве труб, бирюзового кафеля и фаянса. Санузел оказался спартанским, но функциональным. Грубые полочки, умывальник, унитаз со сливным бачком и – тадам! Душевой отсек. С раздвижными пластиковыми дверцами и торчащей из потолка лейкой. Грубо, но работает же! Вода оказалась холодной, но мне не привыкать. Платон уже два года купается в реках и озерах, а зимой почитает за счастье истопить баньку в какой-нибудь сельской глухомани.
Ледяной душ освежает.
Я нахожу старый растресканный обмылок на угловой полочке. Великое событие! Намыливаюсь целиком, включая голову. Надо бы поискать в фермерских закромах шампунь. Вдруг повезет…
Насухо вытершись, стираю носки.
Из крана в раковине тоже течет ледяная вода, но я вижу два рычажка. Получается, не всё потеряно? Наверняка прежние владельцы хутора нашли способ подогреть воду. Зимы-то в наших краях суровые.
Поднимаю голову и встречаюсь с собственным отражением в зеркале. Не сразу дорубаю, что меня беспокоит. Деталь, которой я не заметил при первом осмотре санузла.
Енот.
Смахивающий на плюшевую игрушку засранец, с которым я уже имел честь разговаривать по дороге в этот мир. Расселся на полке со стиральным порошком и сверлит меня своими глазами-бусинами. Оранжевая футболочка, джинсовый комбинезон и микроскопические кроссовки на задних лапках.
– Неправильно ты, Платон, носки стираешь.
– Отвали, – начинаю злиться. – Тебя нет.
Голос у мудака отвратительный, как и прежде.
Бешеный Енотик не обиделся.
– Ты видишь мое отражение. Обернись.
Выполняю указание поехавшей зверушки.
На полке никого нет. Порошок стоит на месте, этого не отнять. Задорный хряк «Чистюля» – для автоматической и ручной стирки. И никаких полосатых хмырей, заставляющих сомневаться в непогрешимости здравого смысла.
