Поводырь - Дай Андрей (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
– Отважный вы, Герман Густавович, – дернул он подбородком. – Высочайшим именем говорить – такое не каждый сможет. Кое-кому это может не понравиться…
– Пусть этот «кое-кто» попробует сказать, что Александр Освободитель НЕ заинтересован в развитии своей страны. Я его быстренько на беседу в Третье отделение спроважу.
– Если только вы в этом смысле…
Сказать, что статья наделала шума, – это ничего не сказать. Начать хотя бы с того, что целый день большая часть чиновничьей братии прислушивалась к шагам на лестнице, в ожидании, когда же за мной придут суровые господа из жандармерии. Кретковский и пришел. Правда, совершенно по другому поводу, но свидетелями его ухода оказалось чрезвычайно много любопытствующих.
А заглядывал Киприян Фаустипович с просьбой. И предложением. Умнейший все-таки человек – быстро осознал простую мысль: со мной только так и нужно. Правда, до штандартенфюрера Исаева ему еще ох как далеко. Ну зачем он начал с предложения?
– Здравия желаю, ваше превосходительство, – бесцветно проговорил он и положил передо мной лист гербовой бумаги с печатями и размашистой подписью царя. – Ознакомьтесь.
Каллиграфическим почерком, с вензелями и завитушками, в высочайшем рескрипте указывалось к исполнению Управлению жандармерии по Сибирскому надзорному округу, что «дабы общественный порядок и спокойствие хранить», ссыльных поляков из штатных городов и селений Алтайского горного округа убрать и в другие земли государевы переселить. Но не это главное! Самым вкусным, ради чего, собственно, Кретковский и начал торговлю, в документе было: «Ссыльных поселенцев, причисленных к крестьянскому сословию, мещан и прочих наших подданных селить в землях, доселе пустующих. Землею наделять согласно Закону, на усмотрение Томского губернского правления и гражданского губернатора».
Жандарм выжидающе смотрел на меня. Пришлось делать постную морду лица и жать плечами.
– Не было печали – купила баба порося…
– Что, простите?
– Я говорю: повеление его императорского величества будет исполнено.
– Это оно конечно, ваше превосходительство, – хмыкнула крысиная мордашка. – Да неужто вам-то, с вашими прожектами, несколько тысяч умелых рук лишними станут?
– Мне-то – нет, конечно, господин майор. Только что-то я и между строк того не вычитал, что эти тысячи из Горного округа вывести дозволяется. А с горным начальством я дел никаких иметь не желаю…
– Ой ли, господин губернатор. А дорогу к Чуйской степи и на Чулышман селениями обставлять – вы каким образом намеревались? Я имею достоверные сведения, что вдоль границы будущей вы, ваше превосходительство, казачьи станицы поселить имеете намерение. Хоть инородцами алтайскими те земли и за свои посчитаны…
– Мало ли. Подвинутся…
– И снова не смею с вами спорить. Граница – дело святое, и никто, кроме казаков, с охранением ее не совладает… Да только ежели юг Алтая землицей прирастет да людом христианским наполнится, то и государь к увещеваниям приближенных своих прислушается. В горном отношении холмы те пусты и интереса для Министерства уделов не представляют. Отчего же в томское гражданское правление их не отдать?
– Дадите слово?
Майор нервно дернул подбородком и взялся за спинку стула.
– Вы позволите?
– Присаживайтесь.
– Благодарю… Герман Густавович, я… – Кретковский стрельнул глазами в сторону, но оглядываться не стал. Все-таки железной волей этот человеко-крыс обладал. – Я получил… некоторые сведения от своего начальства из Омска. И думаю, не ошибусь, если посмею предположить, что это исходит из самого Петербурга… Видите ли…
– Да полно вам, Киприян Фаустипович, – хмыкнул я. – Что вы, право слово, как гимназистка на уроке анатомии. Говорите уже. Чего князь Василий Андреевич от меня хочет взамен?
– Не князь, – прошипел майор. – Генерал-майор свиты его императорского величества Николай Владимирович Мезенцев. С февраля назначен начальником штаба корпуса жандармов. Кроме того, председательствует в специальной комиссии при Жандармском управлении по распространению вольнодумства в войсках и среди статских чиновников.
– Ого! Такого вельможу предпочтительнее иметь в друзьях…
– Несомненно, ваше превосходительство…
– Ну, так мы отвлеклись… Что же этакое во мне нашел уважаемый Николай Владимирович? Чем я могу его порадовать?
– Господин генерал-адъютант внимательнейше изучил мои донесения и остался впечатлен вашими, Герман Густавович, планами. Специальным посланием, по телеграфу, он просил передать вам свою заинтересованность в успехе ваших начинаний. Кроме того, Николай Владимирович изъявил желание встретиться с вами, коли судьбою придется вам, ваше превосходительство, бывать в Санкт-Петербурге. Особенно ежели вы приступите к действительно серьезным делам.
На выпуклом лбу жандарма выступили мельчайшие капельки пота. Нелегко оказалось для честного служаки участвовать в темных делишках непосредственного начальства. Но я видел – это только теперь, только пока и ему в карман не упадет малая доля. Это трудно только первый раз – как человека убить. Переживаешь долго, тошнит, некоторым мертвяк снится… Потом привыкают – льют кровь как водицу. Так и тут. Сначала убедит себя, что дело государственное не пострадает. Потом долю примет – все ж не зря ноги бил. Там и сам купцов крышевать начнет… Сколько же раз я это уже видел!
– Ну что ж. Спасибо. И передайте Николаю Владимировичу мои наилучшие пожелания. Случится бывать в столице – непременно испрошу аудиенции.
– Вот и славно, ваше превосходительство, вот и хорошо. А я ведь к вам еще и с просьбой небольшой.
– Слушаю вас внимательно.
– Человечек ваш, Пестянов, Ириней Михайлович…
– Он что-то натворил?
– Нет-нет. Ничего такого… Я о другом вас просить хотел… Сей чиновник по особым поручениям оказался невероятно талантливым малым. Поручик Карбышев докладывает об его фантастических успехах в деле сбора различных сведений.
– За то и ценю.
– И есть за что, ваше превосходительство! Поверьте, такие люди – один на мильон рождаются… Я и говорить с ним пробовал, просить некоторыми известиями с нами делиться. Он же наверняка не все, что находит, в карточки с секретарем вашим записывает…
– Несомненно.
– Вот! А нам, может, именно это и нужно. Может, за чьими-нибудь необдуманными словами, им услышанными, заговор притаился?!
– Я так понимаю, он говорить с вами не стал?
– Не стал. И от денег отказался, – горько вздохнул крыс. – Ругался. Грозился вам пожаловаться. Но ведь нам весьма нужны его находки…
– Я понял, – поднимаю ладони от стола. – Давайте поступим так, Киприян Фаустипович. Напишите-ка вы задание… Ну или круг лиц, информация о которых вас особенно интересует. Я передам это Пестянову. А вам буду предоставлять результаты. Например, через Михаила.
– О! Я…
– А вознаграждение за труды моего человека… – перебил я майора, – вы станете передавать мне. От меня он возьмет…
На том и договорились. Жандарм не стал больше отнимать у меня время и тут же откланялся. Только у порога уже вдруг заявил:
– Знаете, Герман Густавович. Только у хорошего хозяина псы не берут пищу из чужих рук.
– Надумаете сменить вашего – знаете, к кому обращаться, – хмыкнул я.
Варежка проявил себя следующей же ночью. Дело в том, что в ночь с шестнадцатого на семнадцатое на Базарной площади в деревянных торговых лавках случился пожар. И все бы оно ничего, да только пристроены эти сарайчики были к южной стене Гостиного двора, в номере которого спал ничего не подозревающий я.
Сторожа, обходившие Базарную площадь по ночам, сразу заметили вспыхнувшие крыши. Но четверых вооруженных дубьем от воров мужичков оказалось маловато, чтобы быстро победить коварную стихию. Выяснив, что одним им не справиться, они приняли единственно верное решение. Старший побежал к ближайшей церкви – бить в колокола, а остальные – с ведрами к Ушайке.
Звонкие колокольные голоса и вырвали меня из объятий Морфея. По коридору уже топало множество ног, низкое, затянутое тучами небо подсвечивалось яростно ревевшим пламенем, а прямо под моими окнами кто-то зычно материл неизвестных «доброжелателей». Ну как тут уснешь? Пришлось спешно одеваться, накидывать пальто и выходить в безветренную ночь.
