Княжна - Берендеева Светлана (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Едва только за Петром закрылась дверь, Нина оживлённо заговорила:
– Как я рада, Маша, что ты тоже с нами. А то всё с этой Варей, ну её, эту постницу!
Она пропустила Марию вперёд в дверь туалетной, не переставая говорить:
– Теперь ты узнаешь, что такое настоящая европейская культура, настоящее комильфо.
– Да, – сказала Мария.
Она раздумывала, что лучше: сделать вид, что она здесь надолго, и дождаться, пока Нина уйдёт, или наоборот выскочить прямо сейчас, пока та оправляется.
Но Нина делать здесь ничего не собиралась, вертелась перед зеркалом, ей просто хотелось поболтать.
– Ты понимаешь, – с воодушевлением говорила она, – любовь есть искусство. И, как всякому искусству, ей надо учиться. А та плебейская мораль, которая до сих пор царит в обществе – в России особенно, – добавила она от себя и опять приняла назидательный тон, явно повторяя чьи-то слова, – эта мораль тормозит развитие культуры, сохраняет варварство.
– Это кто ж тебе всё это рассказал, Август что ли? – спросила Мария.
– Ой, король Август такой плезирный кавалер. – Нина порозовела, но, кажется, не от смущения, – он истинно учитель в любовной науке. Нет, нет, Маша, подожди, не морщись, ты послушай! Ведь в супружестве никогда истинного удовольствия быть не может. Муж знает, что он вправе всё получить без каких-либо усилий и не старается угодить своей жене, заслужить её благосклонность, а саму любовь сделать приятной, чтобы жена снова и снова стремилась испытать это удовольствие.
Мария удивлённо смотрела на давно знакомую Нину. Глаза её сверкали, щёки пылали, растрёпанные волосы стояли, как нимб. Лицо у неё было как на молитве. «Вдохновенное» – всплыло в памяти слово. У Нины было вдохновенное лицо.
А говорила она при этом:
– Знаешь, у короля такие нежные губы, когда он целует в грудь или по животу вниз, вот так…, то прямо мурашки по спине. Ну, ты сама сегодня узнаешь.
– Сама? – Мария очнулась.
– Ну как же, – Нина погладила её бархатным взглядом, – первым у тебя сегодня Август будет.
– Первым? – Мария закусила губу, чтобы не сказать лишнего.
Она решительно подняла подол и шагнула за занавеску.
– Ты куда?
– Сюда. Для чего ж я шла в туалетную, о любви поговорить?
– А знаешь, – Нина продолжала говорить, отделённая занавеской, – ты Петру очень нравишься, он не говорит, но я вижу. Он очень рад, что ты сегодня здесь. Он тоже хороший, хотя до Августа ему далеко, конечно. У него больше силы, напора мужского, иногда даже ярости, а Август – искусник…
Мария застонала, не в силах слушать всё это.
– Что ты, – испуганно спросила Нина.
– Живот схватило.
Чтоб было понатуральней, Мария принялась кряхтеть.
– Ты иди, – сказала она. – Я приду после.
– Ладно, я скажу, что у тебя в платье непорядок.
Мария выдала в ответ новую порцию стонов и покряхтываний, и Нину как ветром выдуло за дверь.
Выйти из-за занавески, попробовать, открывается ли окно, было делом одной минуты. Даже плотная драпировка на окне почти не заняла времени – гвоздики, держащие ткань, легко вытаскивались из рамы.
– Однако, у меня уже пристрастие лазать в окна образовалось, – сказала себе Мария и прыгнула в траву.
Окно выходило на заднюю сторону дома, найти лошадей в темноте по звукам и запахам проще простого. Так что Мария уже сидела на Зорьке, когда Нина, верно, ещё сообщала польскому королю, что его новая русская пассия немного задержится.
В замке Мария сразу пошла к себе, но по дороге заглянула к Вареньке. Сцена, которую она там увидела, была вполне в духе сегодняшнего вечера. Сразу перед входом располагалась спина королевича Августа и его взъерошенный затылок. А напротив, в дальнем конце комнаты, загородившись креслом, стояла Варенька, и вид у неё был отчаянный и упрямый.
– Маша! – даже не закричала, а завопила она и принялась вылезать из-за кресла.
Королевич обернулся. Спереди он был ещё более взъерошенным и, вдобавок, красным и поцарапанным. Он пробормотал невнятное и боком протиснулся мимо Марии в дверь.
– Ой, Маша, – Варенька повисла на её шее, – ты прямо как с неба упала, на моё счастье.
– Погоди, я прикажу ванну.
– Уже готова, – закричала Варенька. – Я как раз собиралась, когда этот обормот явился.
– О, хорошо, я всю дорогу мечтала. Давай вместе.
– Конечно. Представляешь, – говорила Варенька, быстро раздеваясь, а потом в воде, сидя напротив Марии, – этот Августёнок, как сели в карету, сразу руки распускать начал. Всю дорогу толкаться с ним пришлось! И сюда пришла – он чуть не сразу явился. То есть, это хорошо, что сразу, а то если б позже, я бы уже раздеться успела. Нет, всё-таки как плохо одной, как хорошо, что ты вернулась.
Варенька уже совершенно пришла в себя и стрекотала с обычным удовольствием.
– А ты как вернулась? Что там было?
Мария закинула за голову руки. В тёплой воде захотелось спать.
– А красные полоски на личике наследника польской короны ты нарисовала?
Варенька пожала плечами.
– А что мне оставалось делать? Он ведь нешуточно лез. Ты меня прямо спасла. Ой, Маша, ну что там было?
Мари вздохнула.
– Блуд там был. Похоже, свальный.
У Вареньки вытянулось лицо, и округлились губы.
– Ой, а как же ты?
Мари засмеялась.
– Ты не поверишь, в окно выпрыгнула.
– Опять?!
Варенька тоже засмеялась.
– Опять выпрыгнула!
Они хохотали, не могли остановиться, опускались от смеха в воду, булькали, опять поднимались и хохотали, хохотали.
В дверь постучали. От смеха они не могли ответить. Из-за двери высунулось лицо княгини Долгорукой. Она вошла, посмотрела на них, содрогающихся в конвульсиях смеха, и хлестнула по щеке ладонью сначала одну, потом другую. В наступившей тишине резко прозвучал её голос:
– Что случилось, девоньки?
Обе молчали, обессиленные. Потом выговорили охрипшими голосами:
– Смешно очень было.
– Ну ладно, – княгиня встала. – Я пришла Варю к себе звать, а раз и Мари здесь, ещё лучше. Одевайтесь и приходите, будем к маскараду завтрашнему готовиться.
После дикого хохота в ванне они обе были спокойными и умиротворёнными. И есть хотелось страшно! Никаких запасов у них здесь ещё не было, да и без Глаши это было бы трудно. Пока они колебались, не послать ли сначала на кухню за какой-нибудь закуской, явился лакей от Долгоруких – снова звать. Пришлось идти голодными.
И очень кстати – Долгорукие собирались ужинать.
– Как, ещё не ужинали? – удивилась Мария, – А мне казалось, так поздно уже.
– Это тебе из-за приключений долго показалось, – хихикнула Варенька, – да и мне тоже.
– Ну-ка, ну-ка, расскажите, – княгиня усадила их рядом с собой на диван. – Пока Григорий Фёдорович парик одевает, рассказывайте.
В пересказе их сегодняшние напасти казались смешными, и они то и дело смеялись за этим рассказом. Княгиня тоже смеялась, но и задумывалась, и головой качала.
– Попала ты, Мари, в переплёт, – вздохнула она, дослушав до конца.
– А я попала? – ревниво спросила Варенька.
– И у тебя радости мало, или много – как посмотреть, – улыбнулась княгиня, – Придётся тебе от твоего Августёнка побегать. Но ведь ты сама его Августёнком назвала. Перед отцом своим он ещё мальчишка. А вот сам Август… Не помню случая, чтоб дама, им облюбованная, могла иначе спастись, кроме как бегством.
– А куда? – спросила Мария.
– Никак, ты сразу бежать собралась? – улыбнулась княгиня. – Погоди, посмотрим, что завтра будет. Ты какой костюм на маскарад оденешь?
– Не знаю, у меня никакого нет.
– А, так мы сейчас после ужина в королевскую костюмерную сходим, выберем. Надо сегодня, а то завтра все брать бросятся и всё хорошее разберут.
И вы никому не говорите, в каких костюмах будете. И Нине не говорите. Она там осталась?
Мария кивнула.
– Ясно. Ну, вот и князь. Идёмте.
Ужинали в столовой царских апартаментов. В отсутствие государя за хозяина был канцлер Головкин. И он, и Макаров не могли скрыть удивления, увидев Марию. Только Макаров удивился радостно, а Головкин подозрительно.
