Герои и антигерои Отечества (Сборник) - Чуев Феликс Иванович (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
На эти деньги областной комитет на Урале издавал целых три газеты: «Солдат», «Пролетарий» и газету на татарском языке. Деньги поступали также на поездку делегатов на лондонский съезд, на содержание школы боевых инструкторов в Киеве, школы бомбистов во Львове, а также на держание границ (Финляндия и Западная Россия) для провоза литературы и провоза боевиков, членов партии за границу.
Но деньги не были главным результатом тайных операций боевиков РСДРП и «лесных братьев». Главное было в том, что в процессе их проведения выковывались кадры людей, готовых выполнить любые приказы, способные убить человека так же спокойно, «как съесть тарелку щей». Сплоченные твердой дисциплиной, связанные кровью жертв, через которые они переступили, подчиненные одной воле, строго законспирированные, умевшие делать свою работу молча, боевики представляли собой силу с огромным потенциалом зла и разрушения. Нужны были условия для реализации этого потенциала. Они наступили в феврале 1917 года. Но и в условиях массовых арестов и провалов боевые организации продолжали существовать, только уходили в глубокое подполье. Сам Свердлов неоднократно сидел в тюрьмах и ссылках, откуда бежал при помощи своих боевиков. Все факты говорят о том, что организация даже расширялась. В нарымской ссылке Свердлов близко сошелся с Шаем Исааковичем Голощекиным, который стал его личным другом, а позднее представителем на Урале — ключевой фигурой, через которую шла вся организационная работа по убийству царской фамилии. Приезжая в Москву, Голощекин останавливался у Свердлова.
В начале XX века город Екатеринбург, несмотря на свой уездный статус, в составе Пермской губернии принадлежал к лучшим и красивейшим городам России и по справедливости назывался «столицей Урала» (да и населения здесь было раза в два больше, чем в губернском центре).
К марту — апрелю 1918 года в Екатеринбурге устанавливается абсолютная диктатура Урал совета и ЧК. Жесточайшим образом подавляется любое противодействие большевикам. Не прекращаются аресты, расстрелы и конфискации. В один из апрельских дней инженеру Ипатьеву, владельцу маленького особняка на Вознесенском проспекте, предлагают его освободить, оставив самую необходимую мебель, а прочие вещи перенести в кладовые. В короткий срок дом обносится двойным забором с будками для часовых. В таком виде он получает название Дом особого назначения.
Утром 30 апреля 1918 года сюда под строгим конвоем привозят трех человек. В этот же день из Екатеринбурга в Москву уходит телеграмма:
«ВЦИК Свердлову пред Совнаркома Ленину Тридцатого апреля 11 часов я принял от комиссара Яковлева бывшего царя Николая Романова бывшую царицу Александру и дочь их Марию точка Все они помещены в особняк запятая охраняемый караулом точка Белобородов».
23 мая в особняк под конвоем привозят еще четверых — мальчика и трех девушек. Царская семья собирается вместе. Отсюда они уже не выйдут. Здесь им предстоит провести пятьдесят три дня полной изоляции от окружающего мира, в атмосфере грубых издевательств, с чувством безнадежности своего положения.
Нет, их не морили голодом, питание им приносили регулярно из столовой, постели у них тоже были. Но режим был установлен тюремный. Двери в комнаты не закрывались, в любой момент входила охрана. Прогулки во дворе были очень короткими. Охрана постоянно крала мелкие вещи. Когда княжны шли в уборную, охранники наблюдали за ними, на стенах писали разные нецензурные выражения, забирались на заборы перед царскими окнами и горланили неприличные песни. Запрещалось смотреть в окно. Однажды одна из дочерей царя, забыв об этом, стала выглядывать в окно, и сразу раздались выстрелы.
В мае 1918 года в Сысерти проводится подбор людей для охраны Дома особого назначения. Уже девятого мая их размещают напротив, в доме караульной команды. До этого охрану составляли рабочие Злоказовского завода. Теперь команду вооружили винтовками, ручными гранатами и четырьмя пулеметами. Пулеметы были установлены: один — на вышке дома Ипатьева, ствол направлен на Вознесенскую площадь; второй — на колокольне Вознесенской церкви, также стволом на площадь; третий — на верхней террасе дома, стволом к переулку; четвертый — в нижнем этаже дома, стволом в сад, где совершались прогулки семьи. Караульные будки были снабжены телефонами.
Состав президиума Уралсовета на середину 1918 года был таков: Белобородое, Голощекин, Сафаров, Войков, Хатимский, Чуцкаев, Краснов, Поляков, Юровский, Сыромолотов, Тунетул, Сакович, Анучин, Уфимцев, Дидковский.
Состав руководства ЧК на июль 1918 года: председатель Лукоянов-Маратов, зампред Юровский и Сахаров, члены коллегии: Горин, Радзинский, Кайгородов, казначей Никулин, начальник отряда палачей Шиндер, секретарь Яворский.
На прогулку выводили в сад два раза: в 10 часов и днем, в 4 часа, — на полчаса каждый раз. Редко на прогулку выходили домочадцы Романовых — Боткин, Демидова, Харитонов и Трупп, иногда государыня, да и то ненадолго. Высокая, стройная, всегда серьезная, гордая и молчаливая, она шла, придерживая сбоку свое длинное темное платье.
Император носил полковничью форму, с кокардой на фуражке. Движения его были быстры и порывисты. Царевич был болен и не мог ходить — его черные глаза были всегда невеселы. Выносил его на прогулку отец. Караульный Стрекотин оставил описание этих прогулок:
«(Он)… осторожно поднимал его, прижимал к своей широкой груди, а тот крепко обхватит руками короткую толстую шею отца… Так царь вынесет его из дома, усадит в специальную коляску, потом катает его по аллеям. Остановится, наберет камешков, сорвет для него цветов или веточек с деревьев — даст ему, а тот как ребенок кидается ими в кусты. В саду для них были гамаки, но ими пользовались только четыре царские дочери. Две из них блондинки с серыми глазами, среднего роста и очень похожие одна на другую. Они были всегда вместе, и обе, казалось, были всегда веселыми и разговорчивыми. Вторые две барышни не похожи одна на другую. Одна из них Татьяна, полная, на вид здоровая, красивая брюнетка. Вторая, то есть старшая из всех, Ольга, выше среднего роста, худощавая, бледнолицая на вид — болезненная, она также мало гуляла в саду и ни с одной из своих сестер не общалась, находилась больше около брата.
Дочери очень скучали, говорили, что им в Тобольске было веселее. Пытались даже разговаривать с охраной. „Отгадайте, как зовут эту собаку?“ (Они всегда гуляли с собачками.) Но в ответ сталкивались с грубостью и прямым хамством.
По праздникам в доме устраивались богослужения, тогда царская семья пела в хоре. И в обычное время княжны иногда пели духовные песнопения. „Херувимскую песнь“, а однажды по дошедшему свидетельству, — грустную светскую, на мотив песни „Умер бедняга в больнице военной“».
В начале июля 1918 года комиссар Шая Исаакович Голощекин уезжает в Москву, где живет на квартире у Свердлова. В это время назначается конкретный срок убийства царской семьи, ибо уже 4 июля первый комендант дома Ипатьева Авдеев под предлогом злоупотреблений смещается и заменяется Янкелем Юровским (его заместителем назначается Никулин). Начинается организованная подготовка к убийству. Прежде всего Юровский сменяет значительную часть караула, во внутреннюю охрану вводятся иностранцы (из числа военнопленных их всех тогда называли «латышами»). Членам караула запрещается разговаривать с узниками под страхом расстрела. Из посторонних лиц дом посещают только Голощекин и Сафаров.
С караулом проводятся специальные занятия, целенаправленно внушается чувство ненависти к царю, подготавливают его к мысли завладеть имуществом царя. Занятия проводил сам Юровский.
Среди новых охранников внутреннего караула был и Нетребин Виктор Никифорович, восемнадцатилетний парень, написавший в середине 20-х годов воспоминания. Примерно за две недели до расстрела «я и еще несколько товарищей, — вспоминал он, — был взят с (военных) занятий тов. Юровским. Вскоре нам было объяснено, что мы взяты для охраны во внутреннем карауле б/царя и что, возможно, нам придется выполнить казнь б/царя и что мы должны держать строго в тайне все, могущее совершиться в доме заключения б/царя».
