Богачи - Паркер Юна-Мари (библиотека электронных книг txt) 📗
— Почему?
— Он считает, что успех «Глитца» вскружил ей голову, и она обленилась. В каком-то журнале была статья, где говорилось о том, что Тиффани отказалась от очень выгодного предложения Голливуда. Отец пришел в неописуемую ярость, когда узнал об этом.
— Что еще за предложение?
— Гм… я точно не помню. Вроде они собираются снимать очередную «мыльную оперу». Что-то типа «Династии», только еще длиннее. Тиффани предложили сделать все костюмы для фильма. Отец считает, что она сглупила, упустив такую возможность.
— У нее еще будет куча таких возможностей, — беспечно возразила Морган.
— Отец придерживается другого мнения. В зрелищном бизнесе надо быть постоянно на виду, иначе о тебе забудут. Я очень надеюсь, что он ошибается. Тиффани ведь такая гордая.
— По-моему, беспокоиться нечего. Перемена мест пойдет ей только на пользу. Вот увидишь, она вернется через пару-тройку недель и наверстает упущенное.
— Откуда тебе известно, что Тиффани вернется через несколько недель? Мне она об этом не говорила. Разве вы созванивались? — удивилась Рут, и Морган пришлось быстро пойти на попятный, осознав свою промашку.
— Да нет, с чего ты взяла? Я просто так сказала, для примера. И потом, не может же она вечно болтаться неведомо где! Скажи, а о Закери что-нибудь известно?
Рут опустила глаза, и краска стала медленно заливать ее щеки.
— Я… мы… нет, ничего.
— Понятно!
Морган отметила про себя, что жизнь родителей не претерпела за время ее отсутствия никаких изменений — мать по-прежнему пребывает на грани между апатией и нервным срывом, а отец наверняка каждый вечер, приходя домой, обрушивает на нее накопившееся за день раздражение. Словно прочитав ее мысли, Рут вдруг сказала:
— Только ни в коем случае не упоминай при отце о Закери. Он всегда расстраивается, когда слышит о нем. И про Тиффани тоже не стоит заводить разговор…
— Интересно, а о чем же можно говорить? — с иронией в голосе спросила Морган.
— Отец помногу работает, очень устает. Дома ему нужен покой. Он любит принимать гостей… кстати, ты не согласишься отобедать с нами сегодня? Мы пригласили кое-кого из знакомых. Будут очень интересные люди, которые много о тебе слышали и хотят познакомиться.
— Правда?
Не замечая саркастической усмешки дочери, Рут с воодушевлением принялась живописать своих гостей. Ее рассказ напомнил Морган восторженную болтовню лондонских дам полусвета, стремящихся любой ценой заполучить к себе на обед представителя истинной аристократии. Морган поднялась, собираясь уходить.
— Если Тиффани позвонит, скажи ей, что я остановилась в «Алгонкине» и хочу с ней поговорить, — сказала она.
— Хорошо. Так ты вернешься к восьми? — обеспокоенно поинтересовалась Рут.
— Не волнуйся… вернусь.
— Ты не представляешь, как это было смешно, Тифф! — говорила Морган по телефону сестре, вернувшись от родителей. — Я попросила маму передать тебе, чтобы ты меня разыскала в отеле. Разве не здорово? Она ни о чем не догадывается. И папа тоже. Выходит, не зря я таскаю на себе эту подушку и кутаюсь в накидки! — Она громко рассмеялась.
— Что ты собираешься делать до родов? Ты приехала слишком рано, — не разделяя веселья сестры, отозвалась Тиффани.
— Не знаю. Нельзя ли как-нибудь устроить преждевременные роды? Надо, чтобы ребенок родился как можно скорее, а то Гарри, чего доброго, захочет сюда приехать.
— Ни один врач не станет ускорять роды из-за чьей-то прихоти. Это очень опасно как для ребенка, так и для матери. Так что придется подождать, Морган, — свирепея, сквозь зубы процедила Тиффани.
— Да, я понимаю. Я вовсе не в претензии к тебе, Тифф, просто мне надо придумать что-то, чтобы Гарри не увез меня обратно и не заставил рожать в Шотландии. Слушай, я поступлю так: приеду в Вайнленд к началу родов, потом возьму ребенка и вернусь с ним в Нью-Йорк. Найму няню, поживу немного у родителей, и лишь потом полечу в Лондон. Только бы роды прошли благополучно!
— А что будет со мной? — тихо спросила Тиффани.
— Что ты имеешь в виду?
— Я рожу тебе ребенка, затем одна поеду за вещами в квартиру — если, конечно, у меня хватит на это сил, — после вернусь в Нью-Йорк и буду пытаться собрать по кусочкам ту жизнь, из которой благодаря тебе так надолго выпала. И снова одна! Весело звучит, не так ли?
— Отправляйся куда-нибудь на курорт. Представь, что ты выздоровела после затяжной болезни… и… прекрати вынуждать меня чувствовать себя виноватой!
— Сомневаюсь, что тебе вообще это свойственно! Где тебе понять, что за пять месяцев, которые длится этот кошмар, я потеряла все, чего достигла за долгие годы упорного труда…
Тиффани была в ужасном настроении, будущее казалось ей таким же безысходным, как настоящее. Если бы не Морган, она работала бы сейчас в Голливуде, жила бы полноценной жизнью…
— Поступай как знаешь! — зло крикнула Морган в трубку. — Сперва надо завершить начатое, а там видно будет. Я тебе еще позвоню. Если тебя внезапно отвезут в больницу, попроси кого-нибудь со мной связаться. — Она швырнула трубку на рычаг. Подчас Тиффани бывает просто невыносимой! Гонору как у примадонны!
Разговор с сестрой произвел на Тиффани тягостное впечатление. Морган оскорбила и унизила, заставила лишний раз вспомнить, что ее используют как вещь. Горечи добавило сообщение Глории о звонке Ханта. Тиффани казалось, что ее нервы обнажены, малейшее грубое прикосновение причиняло ей душевную боль.
Разлука с Хантом по-прежнему терзала ее сердце как незаживающая рана. Почему он вдруг позвонил? Что ему было нужно? Может, он просто хотел услышать ее голос, спросить, почему она отказалась работать над фильмом?
Тиффани закрыла глаза и с болезненной отчетливостью вспомнила голос, лицо, запах кожи любимого, ощущение сильных рук… Слезы покатились по ее осунувшимся, бледным щекам.
Хант возвращался на машине со студии домой и с отвращением думал о предстоящем вечере. Они с Джони собирались пойти на премьеру «Завтра навечно», после которой их ожидал торжественный банкет. Там будут присутствовать половина Голливуда, толпы журналистов, навязчивых, как москиты. Пойдет с ним Джони или нет — не важно. Ему самому не отвертеться. Теперь, когда он делает этот чертов фильм «Шаги на улице», приходится быть на виду.
Неприятно то, что его участившиеся в последнее время одиночные выходы в свет, дают повод для сплетен. Ему и без того уже пытаются навязать роман с одной девицей — здесь в Голливуде так принято, и многие относятся к этому спокойно. Но он-то человек семейный, у него дети. Поэтому прежде всего приходится думать об их благополучии. Как жаль, что рядом с ним нет Тиффани!
Хант поставил машину в гараж и поднялся по ступенькам веранды. Вне всякого сомнения, Джони опять напилась. Хорошо еще, что теперь у них есть домоправительница и можно не беспокоиться за безопасность детей.
Хант вошел в дом и поневоле замер от неожиданности. Из кухни доносились веселые голоса детей, звон посуды — они ужинали. Но не это изумило его. Все сверкало чистотой, в вазах стояли свежие цветы, пепельницы были пусты — более того, вымыты! Но самое поразительное заключалось в том, что отсутствовали набившие оскомину пустые бутылки и грязные бокалы.
В дверях спальни показалась Джони, и Хант невольно открыл рот от изумления. Она была трезва. И великолепно выглядела. Чувствовалось, что жена не один час потратила на прическу и макияж. А в черном с глубоким вырезом вечернем платье и в золотых серьгах, которые Хант подарил ей на день рождения, она была просто неотразимой.
— Привет! — сказала она с мягкой улыбкой. — Если не ошибаюсь, мы идем сегодня на премьеру? В котором часу нам нужно выйти из дома?
— Ты потрясающе выглядишь! Выйдем через полчаса. Я только приму душ и переоденусь. Нет, ты просто сказочно преобразилась! — Хант не преувеличивал: умелый макияж удивительно оживил испитое лицо, а обтягивающее платье эффектно подчеркивало соблазнительные формы ее тела.
