Глазастая, ушастая беда - Донцова Дарья (электронная книга .txt) 📗
– Чулакин, – хором ахнули дамы.
– Он сказочно богат, – протянула Николетта, – но чурается высшего общества.
– Петруччио, – захихикала Ирэн, – вот почему мне его ноги знакомы. Мда! Чего только в жизни не бывает.
– У тебя с ним что-то было? – поинтересовалась Дюка.
– У нас было все, – заявила Ирэн, – О, эта квартира на Большой Академической улице! Убогая однушка. Мы там диван сломали. А я на пыльном зеркале написала пальцем: «Ирэн». И тут приехал мой муж! Какая веселая драка у него с Петруччио завязалась. Я выкинула в окно портфель супруга. Ах, моя молодость! Мне восемнадцать, Петруччио сорок…
Мне пришлось закамуфлировать смех кашлем. Если Петру сейчас пятьдесят, а во время романа с Ирэн ему было сорок, то любовь у него с Котиной случилась десять лет назад. Давайте вспомним, что у дамы есть сын Олег, мой друг и ровесник. Или Ирэн вышла замуж и забеременела задолго до своего появления на свет, или произошла нестыковка в датах. Возможно, Петру исполнилось восемнадцать, а его Джульетте сорок?
– Ах, уж эти воспоминания, – мурлыкала Ирэн, – Дюка, солнышко, я ушла из большого секса. Утомилась. Надоело. А у Никки есть муж, он от нее никуда не сбежит.
– Пусть только попробует, – протянула маменька, – живым не вырвется. Я могу стать вдовой, но разведенкой – никогда. Не мой стиль!
– Значит, Дюка, нам с Никки Чулакин не нужен, Петруччио твой, – подвела итог Ирэн. – Жанночка, как вам Дюконька?
Старушка обернулась.
– А сколько тебе лет?
– Двадцать пять, – заявила дама.
– Почти как мне, – кокетливо подчеркнула мать олигарха, – станем подружками.
– У вас в ушах чудные подвески, – похвалила Ирэн серьги матери Петеньки, – очень похожи на те, которые преподнесли голливудской актрисе Элизабет Тейлор.
– Это они и есть, – ответила Жанна Николаевна, – Петюня подарил их мне на юбилей.
– Вава, – зашептала мне на ухо Дюка, – тебе же все равно где спать? Около Жанночки или на моем месте?
– Я готов поменяться, – согласился я.
– Ты душка! – взвизгнула Дюка.
Через пять минут после рокировки я очутился во втором ряду, смежил веки и задремал. Разбудил меня шквал аплодисментов.
– Браво, – кричала Дюка, – гениально! Автора!
– Потрясающе, – вторила ей Николетта, – композитора на сцену!
– Восхитительно! – подпрыгивала Ирэн. – О, эти ноги!
Маменька обернулась.
– Вава, езжай домой. Не сиди с унылым видом кота, проглотившего сырую мышь.
Объяснять Николетте, что кот всегда ест сырых грызунов, потому что у четырехлапого гурмана нет ни сковородки, ни плиты, я не стал, но напомнил:
– Мы приехали на машине Владимира.
– Думаешь, я не помню? – возмутилась Николетта. – В моем возрасте мозг работает как часы. Жека пригласила нас в ресторан, отметим с Петенькой его успех. Поедем в ее «Майбахе».
– Понятно, – сказал я и стал пробираться к выходу.
Раз Жанна Николаевна получила имя Жека, значит, она признана своей в светской тусовке. Но, если мне не изменяет память, одна Жека в цветнике уже есть. Николетта погорячилась. Ну ничего, Жанна Николаевна станет Жюкой, такой в оранжерее прекрасных дам еще нет.
Очень довольный тем, что могу в одиночестве вернуться домой, я приехал в свой переулок, поставил машину Владимира в паркинг и поднялся к себе.
– Иван Павлович! – обрадовался Борис. – Как опера?
– Исполнение «в каплю» не тронуло струн моей души, – ответил я, глядя на Демьянку, которая со всех лап бросилась встречать хозяина.
– В каплю? – повторил батлер. – Это как?
– Если заварите свой фирменный чай, расскажу о деталях похода, – пообещал я. – А как ваши успехи?
Борис переместился в зону кухни.
– Я рассуждал просто. Ольга Михайловна уверяла, что никто, кроме нее, не знает о том, что случилось много лет назад с Ларисой Гранкиной и ее детьми. Говоря «никто не знает», люди чаще всего заблуждаются. Они не лгут, искренне считают, что никому ничего не говорили, крепко прикусили язык, значит, тайна сохранена. Это самая распространенная ошибка. Считая, что информация скрыта от посторонних, человек, как правило, имеет в виду своих друзей-приятелей, родственников, коллег по работе. Он не учитывает тех, кто вовлечен в ситуацию со стороны органов закона и порядка, а их много, это оперативники, следователи, эксперты, и дела хранятся в архиве. Главное, чтобы бумаги не залило водой и крысы их не тронули. Мне повезло. Удалось кое-что узнать. Лариса Гранкина на самом деле покончила с собой. В факте суицида сомнений не было. Тут все чисто. В квартире обнаружили двоих детей. Мальчика восьми месяцев. Его сотрудник милиции, молодой, неопытный, посчитал мертвым. В общем-то, он поступил правильно, когда оставил его лежать на месте, попытайся он оказать помощь младенцу, мог бы лишить его жизни. Девочку, которая спала рядом…
– Спала? – перебил я.
– Именно так, – подтвердил Борис, – малышка лежала на полу около брата. Там же валялись мыло, полотенце, грязный подгузник. Есть фото оперативной съемки, можете посмотреть. Снимок подтверждает, что события развивались именно так, как описывала Булкина. Ребенок испачкался, сестренка решила его помыть, не удержала, уронила. И случилась трагедия. Увы, это вовсе не редкая ситуация, когда малыши гибнут из-за нерадивых родителей, неаккуратных бабушек, чересчур старательных старших детей. Но почему заснула Тата, которую на самом деле звали Наташей?
Глава 8
– Она долго плакала, мать все не шла, девочка устала, – перечислил я возможные причины.
Боря поставил передо мной чайник и чашку.
– Когда приехали эксперты, тот, кто должен был забрать труп малыша, обнаружил, что Алик жив. Он начал реанимацию, крошку доставили в больницу, там он провел много времени, оттуда переместился в интернат для детей с психоневрологическими проблемами. Какой точно недуг был у ребенка, понятия не имею. Подробностей пока не нашел. Александр Гранкин жил в приюте до четырнадцати лет, потом умер.
– Четырнадцать лет? – изумился я. – Булкина сказала, что малыш скончался в клинике.
– Причина смерти Алика – инсульт, – сказал батлер.
– У ребенка? – изумился я.
– Ольге могли соврать, – предположил Борис, – ну чтобы она отстала, перестала им звонить. К сожалению, инфаркт мозга случается даже у новорожденных, редко, но бывает. Алика в детстве уронили головой о кафельный пол. Мальчик после этого тяжело заболел. Я уверен, что инсульт связан с падением Алика.
– А что с девочкой? – спросил я.
– Пока я обнаружил только вершину айсберга, – признался Борис, – точно известно, что ее определили в детдом на улице Верховой, это в области.
– Вот те на, – удивился я. – В столице ей места не нашлось?
– Сам удивился, – сказал батлер, – но, поскольку это дело давнее, я подумал, вдруг тогда как-то иначе все было. Стал изучать вопрос. Ан нет, Тату с пропиской в Москве должны были отправить в столичный интернат. Но что оказалось? Наталья Гранкина на самом деле имела регистрацию в Кулешове по месту жительства матери. Она и дети были прописаны в селе. Алик очутился в столичной клинике, а потом в московском детдоме из-за травмы. Специализированные детские учреждения для таких больных тогда были только в столице.
– Как так? – спросил я. – Почему они прописаны за городом?
Боря взял мышку.
– Похоже, подруги проделали какую-то махинацию с жильем. Лариса продала свою московскую квартиру Ольге, уехала из Москвы, поселилась в деревне в избе, которая ей досталась по наследству.
– Продала? – повторил я. – Странно!
Борис посмотрел на меня.
– Иван Павлович, речь идет о том времени, когда никакого порядка на рынке жилья не было. Черт-те что тогда творилось, простите за выражение. Эпоха расцвета черных риелторов, обмана стариков, у которых не было родни, зато имелись столичные квадратные метры. И сейчас мошенники есть, а тогда они стадами бегали. Что-то Булкина с Гранкиной задумали. У Ольги было непрестижное жилье в пятиэтажке первой серии…
