Бывшие. Вспомни о нас - Ройс Мэри (лучшие бесплатные книги TXT, FB2) 📗
– Он угрожал тебе?
– Нет, – поспешно выдыхаю я. – Точнее не совсем. Он сказал, что без его вмешательства я была бы уже мертва.
– То есть он тебя не помнит, но какого-то черта его заботит твоя безопасность?
– Это странно, да? – я массирую левый висок. Голова разболелась.
– Во что ты, блядь, опять вляпалась?
– Я ни во что не вляпалась. Это моя жизнь, Багров! И я не виновата в том, что призрак из моего прошлого вернулся! Не тебе меня осуждать!
– Не заводись, – бурчит он в трубку. – А что насчет Миши? Он знает о нем?
– Ничего, – тихо выдыхаю. – Глеб только упоминал о ребенке в своем предупреждении и никакого намека на то, что он знает что-то больше, чем факт его существования.
Долгая пауза, после которой голос Стаса обретает грубые ноты:
– Мне не нравится все это, Лена. Я думаю, тебе придется убедить своих клиентов на условия, которые им предлагают. А я пока выясню, что смогу.
– Я предам себя, если поведусь на его угрозу, – шепчу, отчаянно мотая головой.
– Тебе придется это сделать, по крайней мере, пока я не выясню, кто стоит за всем этим дерьмом. Если мои опасения подтвердятся, мне будет плевать на твои моральные принципы, ты проиграешь это дело. Можешь уже настраивать себя в эту сторону, потому что ничего хорошего я там не найду.
– Стас…
– Лена, ты не чужой мне человек, но Миша – мой крестник, даже не думай, что я не вмешаюсь. Ты сама-то подумай. Глеб должен был отсидеть восемь лет! Прошло пять, а он уже на свободе, в пиджачке и в акульем бизнесе. Ты должна быть осторожна с ним. И никаких личных встреч.
– Стас…
– Ты должна вести себя, как и полагается сильной и умной женщине, – продолжает он строгим поучительным тоном. – Судя по твоим словам, он больше не тот парень, в которого бы влюбилась. И тебе нужно понять, что он действительно может нести с собой угрозу.
– Стас! Я не смогу сидеть на месте и ничего не делать. Я хочу знать, что известно Глебу. И почему он говорит об угрозе.
– И как ты себе это представляешь?
– Он хочет узнать о своей прошлой жизни, а я хочу узнать о его новой.
– Это плохая идея. Если он держится холодно, то ты должна быть холоднее. Это он оборвал с тобой связь, а не ты. Но если он действительно потерял память, то ты должна использовать это как преимущество. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да. Но что, если я дам ему только часть правды, которую он хочет? Осторожно и дозированно. И получу ответы, которые нужны мне.
Я слышу приглушенное ругательство на другом конце провода.
– Мне ведь не удастся тебя убедить оставить все это?
– Нет.
– Не связывайся с ним, Лена.
– Если он действительно потерял память, это многое меняет. Понимаешь?
– Ни хрена это не меняет. Ты цепляешься за надежду, которая в конце концов утянет тебя на дно болота. Если у него такая глубокая амнезия, восстановление памяти практически невозможно. Ты не заставишь его полюбить тебя заново. Оставь это, Лена.
Почему у мужчин все так просто?
Один говорил: «Забудь меня».
Другой: «Оставь это».
И все это о человеке, которого я искренне любила и, кажется, все еще люблю.
Но что, если Стас прав?
Я знаю, что он переживает за меня и своего крестника, но должна попытаться.
Или нет.
Не знаю, черт возьми.
Головой я понимаю, что мне нужно прислушаться к Стасу, чтобы потом не было больно, когда он в итоге окажется прав. Но сердце… этот долбаный маленький кусок мышцы все портит и отключает разум.
Я не знаю, сколько правды в словах Глеба об угрозе. И, наверное, не узнаю, но уже дома, лежа в кровати со своим маленьким сыном, я не была уверена, что хочу проверять их правдивость. Как и не была уверена в том, что теперь Глебу вообще стоит знать, что Миша его ребенок.
Глава 5
Следующий день проходит как в аду.
Когда приходит врач, Миша становится до невозможного капризным.
Он их не любит, а в болезненном состоянии просто не переносит на дух. Каждый раз, когда педиатр трогает его, чтобы осмотреть, Миша плачет и изворачивается в моих руках, будто над ним проводят обряд экзорцизма, а не пытаются осмотреть горло или прослушать фонендоскопом.
Намучившись с капризным ребенком, Татьяна Георгиевна выписывает лечение, рекомендации и уходит.
Спустя пятнадцать минут Мишаня успокаивается, но его температура – нет. Она скачет вверх-вниз как на американских горках, и капризы снова возвращаются.
Все это изводит моего малыша настолько, что он ничего не ест, хнычет и не слезает с моих рук весь остаток дня.
Я даже не помню, как мы уснули с ним на моей кровати.
Я будто в один миг провалилась в непроглядный туман, сквозь который все громче стало пробиваться что-то похожее на мелодию. И эта мелодия постепенно вырывает меня из темноты, пока я не разлепляю веки.
Проморгавшись, я с запозданием вскакиваю с кровати и бегу за телефоном, чтобы громкий звук не разбудил Мишу. Только не сейчас.
Хватаю гаджет, вибрирующий на диване, и торопливо свайпаю пальцем по экрану, принимая звонок.
– Да, – голос хриплый ото сна, и я тяжело сглатываю, зачесывая волосы назад.
– Завтра ты откажешься от этого дела к чертовой матери, – требовательно гремит на другом конце провода строгий голос Стаса. – Ты не полезешь в это дерьмо.
Я отнимаю телефон от уха и, прищурившись, смотрю на время. Половина двенадцатого ночи. Но доносящийся голос из динамика, заставляет меня вернуть телефон к уху.
– …он, видимо, потерял свой гребаный разум вместе с чертовой памятью, раз связался с бандитскими авторитетами.
Я замираю и забываю сделать следующий вдох, пытаясь осмыслить услышанное.
– Ч-что? – Я хмурюсь. – О чем ты говоришь?
– Я говорю о том, что твой Глеб вышел досрочно не за хорошее поведение. Это, блядь, и так было понятно, но после того, как я навел о нем справки, все оказалось гораздо хуже. – Что-то тяжелое образуется в груди и начинает давить до болезненных ощущений. – Теперь он замешан в таком дерьме, что я лично придушу тебя, если ты впутаешься в это, а вместе с тем и впутаешь туда Мишу. – Я открываю рот, сжимая в кулак волосы на затылке, но ответить не успеваю. – Завтра же убедишь своих стариков в том, что предложенные им условия переселения хорошие.
Я прочищаю горло, приходя в возмущение от его тона. В последнее время нервная система Багрова стала слишком часто выходить из строя. Но это не дает ему права звонить мне среди ночи и обрушиваться на меня таким образом.
– Багров, я, конечно, все понимаю и уважаю тебя как друга, но ты не будешь раздавать мне команды в подобном тоне. Я сама решу, что мне сказать своим клиентам и…
Раздраженное приглушенное ругательство перебивает меня, прежде чем я слышу то, отчего моя кожа покрывается льдом:
– Ты хочешь, чтобы твой сын стал мишенью?!
Уродливое чувство оборачивается змеей вокруг сердца и сдавливает его.
– Нет! – выпаливаю я. – Конечно же нет! Господи, Багров, что ты вообще несешь?
– Я хочу донести до твоей горделивой задницы, что ты должна отступить. Что, мать твою, непонятного?
– Для начала ты можешь успокоиться и не орать на меня? – Я делаю успокаивающий вдох и медленный выдох, продолжая спокойней. – Ты позвонил мне среди ночи и с ноги начал раздавать команды, толком ничего не объяснив! У меня и так голова ни черта не соображает. Миша заболел, и я весь день пыталась сбить ему температуру.
– Блядь, – тихо хрипит Стас. – Как он?
– Сейчас спит. Но, зная своего сына, такие свистопляски будут продолжаться еще дня три. – Я опираюсь бедрами на подоконник и обнимаю себя одной рукой. – А теперь объясни в чем дело. Спокойно.
– Спокойно, блядь, – усмехается он удушливого. – Я тебе звонил черт знает сколько, ты не брала трубку. Что я должен был думать после возвращения этого пиздюка?
– Стас, прекрати, пожалуйста. Он далеко не пиздюк. И никогда им не был.
