Бессмертник - Плейн Белва (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
На самом-то деле Эрика интересует совсем другое.
— Значит, это они решали, какое имя мне носить? — Он настойчиво возвращается к главному, словно что-то подхлестывает его, словно он напал на след какой-то тайны.
— Не только тебе. Законы пишут для всех.
Дедулин голос звучит необычно. Может, он сердится?.. Вроде нет.
— Включу-ка я радио, — говорит дед. — Как раз в четыре передают хорошую музыку.
В тишину врываются звуки рояля. А они катят по гладкой дороге, среди деревьев, на которых уже начинают лопаться желто-зеленые кожурки почек. Фриман. Его отца звали Морис Фриман. Однажды он спросил у бабули: «Мой отец был француз?»
«Нет». — Ее губы плотно сомкнулись. Они всегда так смыкаются, когда он просит о чем-то наверняка несбыточном. Вроде разрешения пойти с ночевкой в лес или съесть третий подряд кусок пирога. Нет, нельзя.
«Мне показалось, имя французское. Ведь у дедули есть во Франции знакомый с таким именем, помнишь? Тоже Морис».
«Французом твой отец не был».
«А кем он был?»
«Американцем, разумеется. Американцем».
«А можно мне посмотреть его фотографию?»
«У меня ее нет».
«Почему?»
«Не знаю почему. Просто нет. Ой, Эрик, из-за твоих разговоров надо заново считать петли. Совсем меня сбил». — Она постоянно вяжет ему свитера. Один из них, темно-синий, сейчас на нем. Бабулины свитера он не любит. Они колючие. Вот подумал об этом, и шея сзади отчаянно зачесалась.
В разговоре с бабулей он проявил в тот день недюжинное упрямство.
«Раз нет фотографии, расскажи словами — какой он?»
«Не помню. Я видела его один раз в жизни».
Он было собрался спросить «почему?», но, открыв рот, благоразумно закрыл его снова. Он отчего-то знал, что она не ответит. Тут начиналась запретная зона, тупик. Рвешься, рвешься, да все без толку. Он не почувствовал ни обиды, ни разочарования. Только удивление.
С мамой все обстоит иначе. Ее фотографии в серебряных рамках встречаются в доме на каждом шагу, а над роялем висит портрет: в коротеньком белом платьице, с бантом в волосах. Еще мама есть в кожаных альбомах: снятая на палубе океанского лайнера. «Это мы переезжаем во Францию», — объясняют дедуля с бабулей, склонившись над альбомом в библиотеке, возле настольной лампы. Они переворачивают страницы очень медленно и донимают его разными скучными подробностями. «Это Прованс, здесь мы снимали летом дачу. Видишь, террасы? Так выращивают виноград. У твоей мамы за лето появился провансальский акцент. А по-французски она к тому времени болтала, как настоящая француженка».
Ему нравится фотография, где мама совсем маленькая, лет двух. Сидит на крылечке, обнимает большую белую колли. Над ними бронзовое дверное кольцо с головой льва. Увидев эту карточку впервые, он вышел потом украдкой на крыльцо и сел на то же самое место, под кольцом, и погладил каменную ступеньку, на которой сидела она, его мама. Вдруг что-то от нее сохранилось и передастся ему через камень? Он думал о маме без печали и сожаления, с одним лишь любопытством.
Когда он впервые узнал, что его положение, его жизнь особые, не то что у других ребят? От кого? Кто рассказал первым? Бабуля? Дед? Миссис Мейтер? Кто-то же объяснил ему, что родителей нет, что они умерли? Что он — Сирота. Но какой же он Сирота? В сказках, вроде «Золушки», Сирота — существо несчастное и печальное. Сироты должны голодать и спать у порога. Кстати, как это вообще возможно — спать у порога? Ноги вытянуть негде, да и спотыкаться о тебя будут.
А у него, у Эрика, есть дом, и в нем своя просторная комната, с камином. И кровать своя — с покрывалом, на котором изображены разные звери. И полка с книгами, и шкафчик, где лежат два конструктора — металлический и деревянный — и стоят самосвал и пожарная машина. И ест он всегда до отвала. Как же он может быть Сиротой?
Из-за Аварии. Что-то случилось с машиной, далеко отсюда, в Нью-Йорке. Машина разбилась, и родителей у него не стало. И он переехал сюда, к бабуле и дедуле. После Аварии. Оба слова — Сирота и Авария — почему-то представлялись ему всегда с большой буквы. Как выбитое на камне имя Люк Беллингем.
— Ну, вот мы и дома. — Дедуля выключает радио. — Эрик, достань, пожалуйста, с заднего сиденья костыли.
Бабуля выходит навстречу, помочь деду.
— Я так волновалась! Ведь уже пять часов. И Тедди тебя дожидается.
— Мы прекрасно провели время. Эрик познакомился со своим щенком, который только сегодня родился. И вообще — хорошо покатались. А ты, гляжу, принарядилась?
На бабуле белая шелковая блузка, заколотая золотой, с жемчужинками, брошью.
— Конечно. Ведь у Эрика день рождения.
Едва они переступают порог, слышится вопль Тедди:
— А что у тебя есть! Посмотри, что у тебя есть!
На полу лежит огромная картонная коробка, а в ней — наполовину внутри, наполовину снаружи — потрясающая красная машина. Как настоящая. В нее можно садиться, рулить и нажимать педали! С фарами, с медным рожком, с плетеными сиденьями! Настоящая гоночная машина.
Сердце у Эрика замирает.
— Это мне? Ты купил это мне?
— Да не я это, не я, — говорит Тедди. — Мой подарок в столовой лежит, вместе с остальными, сам будешь распаковывать.
— Это от Мейси, из Нью-Йорка, — произносит бабуля и, повернувшись к деду, добавляет: — Я думала — привезли складные стулья, которые ты заказывал, и открыла.
— Неужели не могла…
— Рядом стоял Тедди. Мы открыли коробку вместе, и было поздно.
— Ясно. Что ж, Эрик, машина неплохая, тебе развлечение. А теперь иди-ка наверх, вымой руки, переоденься. Скоро будем обедать.
— Я тоже пойду домой, переоденусь, — заявляет Тедди. — Мне мама велела надеть праздничный костюм, раз у Эрика день рождения.
— Конечно, Тедди, иди. И возвращайся к шести часам, — говорит бабуля.
Эрик ошарашенно встряхивает головой:
— Даже не верится.
— Ты о чем? — недоуменно спрашивает бабуля.
— И щенок Джордж, и эта машина. В один день.
— И это еще не все! — восклицает бабуля. — Беги наверх, мой хороший, переоденься скорее и — к столу.
На кровати костюм и чистое нижнее белье. Рядом выходные туфли. Он так счастлив, так возбужден! Собака! Красная машина с фарами от Мейси из Нью-Йорка. Эрик этого Мейси не знает, но он наверняка хороший и добрый, раз прислал такой потрясающий подарок.
— Ур-р-ра! — вопит он и, взвизгнув от восторга, начинает кувыркаться на ковровой дорожке около ванной. Еще кувырок, еще и еще. Наконец он утыкается в стену. Интересно, где держать машину? Может, в гараже? Надо немедленно выяснить!
Дедулина и бабулина комнаты в другом конце коридора. Оттуда доносятся едва слышные голоса. У них вообще очень тихий дом. «Никогда не кричи и не зови меня издали, — учит бабуля. — Раз ты хочешь что-то сказать, значит, это важно, а раз важно — потрудись дойти до меня и не кричать через весь дом».
Он подходит к двери. Они у деда. Вдруг бабулин голос чуть возвышается, и он различает слова:
— Как я могла утаить? Ведь рядом был Тедди. Он бы все равно проговорился. Прости, Джеймс, но другого выхода я не видела.
— Они согласились ради блага ребенка прервать любые отношения! Нельзя расшатывать ему нервы. Почему они не держат слово?
— Они его не нарушили. Мне кажется, они решили, что подарок… ко дню рождения… Ох, не знаю! Но им хочется что-то подарить!
— И эта показная расточительность! Машина стоит долларов сто.
— Не меньше. Я пошлю им уведомление, что посылка получена. Но, Джеймс, мне их все-таки жалко…
— У меня одна забота — Эрик, — резко говорит дед.
— Ну, разумеется.
Слышится шорох, словно кто-то встал со стула. Эрик спешит скрыться в своей комнате. Почему они сердятся на Мейси? За такую красивую машину! Она лучше, чем все игрушки Тедди, вместе взятые! Тедди бывает иногда очень противным. «Тебе, наверно, ужасно плохо без родителей», — говорит он. Нет же, нет! Ему не ужасно и не плохо. Дедуля и бабуля делают для него все, они его любят. Так что вовсе ему не плохо! Он представляет себе Тедди и показывает ему язык. А у тебя нет такой машины, Тедди! И щенка Джорджа у тебя тоже нет!
