Восточные страсти - Скотт Майкл Уильям (электронная книга TXT) 📗
Элизабет покачала головой.
— Не знаю почему, — тихо сказала она, — но меня это нисколько не тревожит. Видите ли, я не намерена сражаться с призраками. Я просто признаю, что между Джонатаном и Лайцзе-лу были совершенно особенные отношения, и чувство единения с ней, какие бы формы оно ни приняло, навсегда сохранится в его душе.
— Вот именно, — мисси Сара была явно довольна услышанным. — Но в то же время в нем живет и потребность любить живую женщину. И быть любимым ею. Надеюсь, ты и это сумела разглядеть.
— О нет, — произнесла Элизабет дрогнувшим голосом. — Но эта новость мне по душе.
— Но ведь это очевидный жизненный факт, — твердо проговорила мисси Сара, — и состоит он в том, что Джонни человек, ему надо есть, спать и любить. Он такой же человек, как и все мы, и у него есть потребности и страсти, — ведь они есть и у нас.
Элизабет кивнула, начиная понимать, что вступила в самый серьезный разговор о Джонатане Рейкхелле, который ей приходилось вести в своей жизни.
Они вошли на кухню и остановились около буфета. Мисси Сара открыла один из ящиков и, достав два больших лаймовых пирога, протянула их Элизабет.
— Мы разрежем их на месте, — сказала она. — Так их будет легче донести. Ты можешь взять сразу оба?
Элизабет кивнула.
— Отлично, — сказала она, — тогда мы все унесем за один раз.
Мисси Сара понизила голос.
— Если ты любишь Джонатана, а я предполагаю, что любишь...
— О да, люблю, — прошептала Элизабет, — люблю всем сердцем.
— Тогда тебе следует быть с ним терпеливой — очень терпеливой, — продолжала мисси Сара. — Он мужчина до кончиков волос, и никогда не умел распознавать своих чувств к другим людям. Самому себе он признается только в том, что ты ему симпатична. Начало этой симпатии было положено сегодня.
— Вы в этом уверены?! — воскликнула Элизабет.
— Терпение! — сказала пожилая женщина. — Интерес к тебе у него будет накапливаться понемногу, а потом к нему наверняка придет чувство вины. Ему обязательно должна прийти в голову мысль, будто он нарушил верность памяти Лайцзе-лу. Это чушь и вздор, но ничего не поделаешь, так рассуждают все мужчины.
— Но ведь тогда он никогда не женится на мне, — пролепетала Элизабет.
Сара усмехнулась и решительно покачала головой.
— Нет, голубушка. Чем больше будет разгораться его интерес, тем сильнее он будет хотеть тебя, если называть вещи своими именами. А это желание в конечном счете пересилит и чувство вины, и другие терзания. Вот, дитя мое, как устроен мужчина.
— Понимаю, — прошептала Элизабет.
— Но я повторяю тебе снова — и не перестану повторять, — ты должна проявить величайшую выдержку. Джонатан бьется сейчас над тем, чтобы спасти компанию, и эта работа берет верх над всем остальным. Потребуется время на то, чтобы он остановился, огляделся и в конце концов понял, что в его жизни имеются и другие стремления. Лишь после этого он начнет проявлять к ним интерес.
— Да-да, я понимаю, — проговорила Элизабет, ничуть, впрочем, не чувствующая себя ущемленной из-за перспективы прождать еще несколько лет, пока Джонатан наконец не оценит по заслугам все ее достоинства. Одна мысль о том, что ей удалось заручиться симпатией Сары Рейкхелл, необыкновенно вдохновляла ее и заставляла поверить в то, что иногда мечты сбываются. Эта поддержка и впрямь была исключительно важна для нее, если иметь в виду те отношения, которые связывали мисси Сару и ее воспитанницу Лайцзе-лу. Элизабет не раз приходилось слышать, что мисси Сара была ближе Лайцзе-лу чем любая другая женщина, и теперь именно она благословила Элизабет как преемницу китаянки. Это было нешуточное достижение.
На следующий день, сразу после обеда, на котором ни Джонатан, ни Чарльз так и не появились, Джеримайя Рейкхелл встал из-за стола и устало улыбнулся.
— Увы, мне не дано угнаться за сыном. Если бы я и постарался, то жена и доктор задали бы мне крепкую взбучку. Так что я еще пойду к себе в кабинет, посижу просто так за чашечкой кофе. Не хочешь составить мне компанию, Элизабет?
Его племянница была немало удивлена, но с готовностью согласилась. Она не могла припомнить, когда в последний раз дядя Джеримайя говорил с ней с глазу на глаз. Войдя в его заставленную книгами берлогу, она опустилась в глубокое, мягкое кресло напротив хозяина.
— Мы давеча поболтали с женой о тебе, — сказал он, — о тебе — и о твоих чувствах. Я, признаться, был немного удивлен, хотя, сдается мне, родители твои, да и Чарльз с Руфью, знали об этом немного раньше.
Ее вдруг обуял настоящий страх. Она обмерла при мысли о том, что мисси Сара ее выдала.
Он заметил ее выражение и мягко ей улыбнулся.
— Нечего бояться! — сказал он. — Рейкхеллы — большие мастера по части хранения сердечных тайн. Уж, конечно, я не подведу тебя и не выдам раньше времени наших секретов.
— Благодарю вас, — сказала она, чуть опуская голову.
Он спросил разрешения закурить и, быстро получив его, тщательно раскуривал длинную, черную сигару, доставленную из Вест-Индии.
— Джонатан — мой единственный сын, — сказал он, — и потому я за него все время беспокоюсь, может быть, чуть больше, чем следует. Только не пойми меня превратно. Никто так не предан своему долгу, как он. В сущности, он ему слишком предан, и времени заняться собой у него не остается. Он превосходный отец, и я убежден, что Джулиан будет воспитан в духе семейных традиций и займет место своего отца, когда придет время.
— Надеюсь, не только он, но и Джейд, — вставила Элизабет.
Джеримайя усмехнулся и поднял бровь.
— Знаешь, ты мне сейчас напомнила свою мать, — сказал он. — Ну ладно, я готов смириться с тем, что женщины нынче в нашей семье на особом положении, и это как раз подводит меня к тому, что я собираюсь сказать. Дело в том, что я сам — Рейкхелл до мозга костей, и мой сын в этом от меня ничем не отличается. Проще говоря, для нас на первом месте всегда будет стоять наше дело. Так заведено у нас в семье, и я здесь ничего изменить не могу. Но я хочу, чтобы ты знала, что, по моему убеждению, ты одна можешь составить его счастье. Не могу представить себе женщину, которая могла бы стать ему лучшей женой, чем ты. А ведь кроме того, ты — крупная держательница акций компании и уже имеешь представление о том, чем мы занимаемся.
Невероятным усилием воли Элизабет удержалась и не прыснула со смеху. Только Рейкхелл или Бойнтон могли рассматривать достоинства невесты с точки зрения ее осведомленности в вопросах судостроения! Увы, в этом вопросе дядя Джеримайя ничем не отличался от папы и Чарльза. Но точно так же смотрел на мир и Джонатан.
— Я, правда, не уверен в том, что Джонни захочет поговорить со мной о тебе, — продолжал Джеримайя. — Честно говоря, я и не жду от него этого. Он слишком большой мальчик, чтобы обсуждать сердечные дела со своим папой. Но все же у меня есть кое-какие возможности повлиять на него, и заверяю тебя, что я ими воспользуюсь. Разумеется, под руководством мисси Сары, потому что без нее я на это никогда не решусь.
Ошеломленная и счастливая Элизабет, заикаясь, изливала на него поток благодарностей. Итак, не только мачеха Джонатана приняла ее сторону — его отец тоже предлагал ей помощь, и это окрыляло ее до головокружения. Ну что ж, пусть теперь мама и Руфь попробуют еще раз заговорить о том, что она витает в облаках.
На следующий день после семейного пикника Джонатан и Чарльз вышли из дому, как всегда, рано утром. По пути на верфь их поджидал Хомер Эллисон. По обыкновению быстро миновав небольшой участок пути вдоль пирса, они оказались у ворот верфи чуть раньше ее открытия.
— Если, парни, у вас этим утром нашлась бы лишняя минутка, вам бы очень не мешало заглянуть ко мне в кабинет, — произнес Джонатан с легкой улыбкой. — Могу заранее пообещать, — вы не будете в претензии, что даром потеряли время.
Чарльз и Хомер, догадавшись по его тону, что речь идет о чем-то значительном и заслуживающем их внимания, решили последовать его предложению и явились в его кабинет, как только разобрали почту в собственных офисах. Поджидавший их Джонатан начал разговор в несвойственной для себя загадочной манере.
