Отпущение без грехов - Михайлова Евгения (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Так Зоя и сказала:
– Я еду по делам.
– А с кем дети?
– С отцом.
Коротко, на ходу, как и требуется с соседкой, которая лезет не в свое дело.
Об обиде или раздражении, конечно, нет и речи. Просто Даша приблизилась в очередном вопросе к моменту, когда требуется очень профессиональная и личная помощь. А это Слава, разработчик отдела расследований редакции, он же по великому совпадению и есть личная жизнь Даши.
В работе Славе не было цены. Чутье и чуткость трепетной преследуемой лани, терпение слона, хватка бультерьера по команде «фас», анализ эксперта и окончательный, безусловный вывод патологоанатома. Примерно такой же набор отличал и его отношение к женщине, имевшей счастье и беду быть им избранной, но это другой вопрос.
– Что мы имеем по факту? – спросил Слава.
– Адрес нашего дома, их номер подъезда и квартиры. Они там зарегистрированы, так что можно узнать фамилию и настоящие имена. Машины у них нет. Работает Умар и в нашем районе, и по всей Москве. Говорил, даже о Подмосковье. Есть их мобильные телефоны.
– Нормально, – сказал Слава. – Практически все, что нужно.
Пару недель Слава умудрялся не замечать Дашу, даже когда приезжал к ней ужинать и ночевать. Спал он мало, тревожно, вскакивал вдруг, разбуженный очередной догадкой, и бросался к компу. Но однажды вечером приехал в нормальном, даже расслабленном состоянии, положил перед нею папку и сказал:
– Здесь все. Дело настолько специфическое, что удалось получить поддержку служб. Следствие подключили, можно сказать, на готовенькое. Короче, мать, все уже в стремительном процессе. Людей берут, есть птицы достаточно высокого полета. Две депутатские неприкосновенности с минуты на минуту улетят, как с белых яблонь дым. Редактор тебя благодарит и ждет материал.
– Ты что! Я не знаю, о чем речь. Я вообще категорически против огласки чего бы то ни было. Это соседи, это судьба детей, это мой Умар.
– Я все это просчитал и объяснил. О том, чтобы указывать на семью, не может быть и речи. Все персональные данные скроем, замаскируем. А после предъявления обвинений остальным подозреваемым будем их светить. Тем более там нашлись другие эпизоды и пострадавшие. Ничего, что ты вступила со мной в полемику, не прочитав ни строчки?
– Я и не могу прочитать ни строчки, – беспомощно, в отчаянии произнесла Даша. – Я с этим точно не справлюсь. Я даже думаю, может, не надо было…
– Прочитаешь и поймешь, насколько надо. Даша, работай. И, как это для тебя характерно, ищи какой-то позитивный выход. Я, к примеру, кое-что уже посоветовал и нашел сочувствующих людей. Но мы пока ни о чем. Дать тебе выпить?
В папке расследования Славы было много сотен страниц.
Это была ночь страшного путешествия, крутого маршрута почти благополучной девушки с любовью к наивным и смешным сторонам жизни, с ласковым и солнечным детством там, позади, – по горящим углям, между языками пламени адского огня.
Даша обо всем этом, конечно, знала теоретически, отстраненно, так удаленно, насколько позволяла ей собственная самозащита. И вдруг… Это об этих детях, к которым она прикасалась, об этих глазах, которые так серьезно и вдумчиво смотрели. О нежных детских ротиках, которые были сознательно сжаты и готовы ценой собственных жизней хранить тайну преступления мамы. Дурочки, продававшей счастье, покой, здоровье и сон самых родных существ. Их синее небо, их яркое солнце, их траву, песок в песочнице, дни и ночи без страха и боли, легкое дыхание, какое отпущено людям только на первое, нежное время. Все в обмен на бумажки с водяными знаками, чертовы тряпки, побрякушки, дорогую, нелепую дрянь, которая еще никого не сделала ни счастливее, ни красивее, ни просто похожим на человека, если вместо души грязная потасканная ветошь.
Да, незаметная мигрантка влетела в столице большой страны прямо в логово самых махровых, циничных и жестоких извращенцев-педофилов. Есть, видимо, неотвратимая логика судеб, по которой любая жаба найдет самую густую и зловонную тину. Уровень алчности «доброй дурочки» Зои снял все остальные вопросы. Она была обладательницей очень дорогого товара многоразового использования. У нее быстро появились замашки опытного менеджера. У Зои обнаружили валютные и рублевые счета, карты разных банков и да, карты тех салонов, в которых она покупала всю эту дребедень чуть ли не оптом, как голодный в мясном ряду базара, а подарки дарила знакомым.
А началось все с того, что странная пара из другого города сняла квартиру на площадке рядом с семьей Умара. Стали приглашать Зою с детьми, угощать, одаривать, приучать к дорогим подаркам. Потом познакомили еще с одним добрым дядей в Дашином же доме. Тот самый подъезд, у которого она их встретила ночью. Карта квартир и домов взрослых «друзей» матери и маленьких дочек охватывала и разные районы Москвы, и Подмосковье. Именно там, в особняках, были те, с депутатской неприкосновенностью.
Слава проявил по отношению к Даше чуткость, на какую она даже не рассчитывала. Она читала эти материалы уже после того, как детей увезли в реабилитационный центр, а Зою вывели и посадили в полицейскую машину.
Даша не видела этой сцены разлуки. Она внимательно изучила все медицинские заключения обследования Тани и Нины. Она просмотрела, сколько вынесла, видеоролики по ссылкам, которые прислал Слава на ее ноутбук. Это уже из закрытых навсегда источников – только как материалы следствия.
Даша никогда и никому не расскажет то, что прочитала и увидела. Она и в материале скажет обо всем, через что проходили дети, не выдав ни единой крошечной детали, но так, чтобы у всех женщин, которые это прочтут, запеклись сердца, а у мужчин окаменели кулаки. Чтобы они ходили по улицам, вглядываясь в каждое лицо, говорили с людьми и анализировали каждый взгляд. Чтобы всех подозревали, а потом радовались, что ошиблись. Иначе никому и никогда не уберечь от липкой беды ни своих, ни чужих детей.
Даша никому не расскажет, но она не забудет ни слова, ни кадра. Она все сохранит, как собственный тяжкий опыт, как результат той грозы, которая родилась из маленького темного облачка в ее сознании. Чтобы помнить, чтобы всегда узнавать, чтобы пытаться успеть.
В документах Таня и Нина были жертвами по одному эпизоду, а таких жертв много. Потому речь об очень больших сроках, скорее всего. Но не стоит строить иллюзии: кого-то отмажут братья по разуму, которые остались на свободе и при власти.
Умар пришел к Даше, когда с помощью Славы его уже взяли в штат известной ремонтной фирмы, был стремительно оформлен развод по оперативным материалам об уголовном деле против жены. И решался вопрос с лишением ее родительских прав и его исключительной опеке. Для ухода за детьми приехала его мать.
Он пришел не для работы. Просто поговорить. Так это называлось: он сидел в кухне над чашкой с кофе, курил, спросив у Даши разрешение, и молчал.
Даша смотрела в его узкое, белое лицо с черными глазами-вопросами, и сама не находила слов. Когда вставала и разглядывала его в профиль, ей казалось, что она видит тонкую пунктирную линию, настолько он стал худым.
– Ты что-то вообще ешь? – спросила она.
– Да. Мало. Три раза в день кашу завариваю из пакетов. У меня язва, может открываться. Потому и не хочу.
Елки-моталки, язва открывается. А Зоя готовила только шашлыки, манты, жирные пловы. Даша все это видела в судках, которые она ставила на сетку под коляску, чтобы на улице кормить детей. Дома с ней и детям было тошно. Но это, разумеется, самый простительный недостаток.
Они просидели в таком траурном безмолвии больше часа. И наконец он сформулировал свой вопрос:
– Скажи, Даша, что со мной не так? Я хотел простую добрую женщину. Чтобы она любила и жалела моих детей, чтобы дома было чисто, спокойно, хорошо. И столько лет, и я ничего не видел. Как мне теперь верить самому себе? Как смотреть детям в глаза?
– Смотри прямо и уверенно им в глаза, Умар. Просто потому, что им это нужно. А что с тобой не так, я скажу. Ты высушил себя до состояния листка из гербария. Ты отказал себе во всех человеческих слабостях, включая еду, сон, отдых, право на боль и жалость, оставил как функцию лишь способность работать. Так ты понимал ответственность перед близкими. А такое существование – не могу сказать слово «жизнь» – возможно лишь при слепом доверии. Ты доверил Зое даже свою любовь к детям. Свою! А это нельзя никому доверять. Настоящая жизнь, полное общение, понимание друг друга – все это как раз и состоит из ценности того, что ты считаешь слабостями. Ты понял, о чем я?
