Переступая грань - Катасонова Елена Николаевна (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
"Как ты не понимаешь... - терзался в глухой ночи Женя. - Любовь приходит, не спрашивая, ни с чем не считаясь, когда ей вздумается..." Но мыслимо ли такое сказать сыну, пусть даже взрослому, особенно - взрослому, влюбленному в первый раз, уверенному, что его любовь - навсегда.
Незаметно для себя Женя стал думать о Тане, и такое счастье охватило его, что он чуть не заплакал. Вся радость, все светлое связано с ней, и разве он виноват, что любит? Эта мысль принесла странное успокоение, примирила с тревогой и страхом, даже с презрением сына, и Женя к утру заснул. Проснулся в восемь, словно кто толкнул его в бок, и, наплевав на вежливость, сразу позвонил Палычу. Тот понял все с полуслова.
- Ясно, - коротко, по-военному сказал он. - И нечего извиняться: пора вставать. Завтракаю и жду, никуда - ни ногой, не волнуйся. Как только - так сразу! Скажи им, что транспорт имеется. Полис не забудь! Наташ! - крикнул он, отведя трубку в сторону. - Леру берут в больницу. Что, кроме полиса, нужно? А, чего? Жень, вот Наталья все тебе разобъяснит.
- Вы только не беспокойтесь, - зазвучал в трубке успокаивающий голос Наташи. - Ну, приступ, с кем не бывает? Значит, так: зубная щетка и паста, халат, тапки, теплые носки - обязательно...
Стало немного спокойнее, и Женя принялся дозваниваться в больницу. Занято, занято, занято...
- Дай-ка мне, - предложил Денис. - А ты пока собирай вещи. Мать еще спит?
- Спит.
Они уже снова были... ну, не друзьями еще, но союзниками. Молодая, ни с чем не считающаяся жестокость пережила за ночь свой яд, и Денис, глядя на испуганного отца, согнувшегося у аппарата, увидел, словно впервые, его растерянные глаза, седые волосы, глубокие складки у рта, и как дрожат его руки, и какой он невзрачный и хлипкий, на голову ниже сына. "Куда-то там еще бегает... - удивлялся невиданному открытию Денис. - Трусцой - от инфаркта..."
- Ты-то сам давно проверялся? - спросил он с досадой и жалостью.
Женя его даже не понял. Он все набирал номер больницы и чуть опять не нажал на рычаг, когда раздались наконец длинные, обнадеживающие гудки.
- Але, але! - закричал он и замахал рукой, чтобы сын немедленно замолчал.
Оказалось, что их звонка, как ни странно, ждали и держали для Леры место. Оказалось, что нужно ехать сейчас же, чтобы успеть к обходу.
- А она еще спит, - совершенно потерялся Женя. - Разве это так серьезно?
- Не знаю, - сухо ответили на том конце провода, но тут же смягчились. - Врач все скажет. А вообще это же сердце. Не рука, не нога... Спит, говорите? Ну что ж, не будите. Приезжайте хоть до двенадцати, пока врачи на месте... Да нет! - уже с досадой. - Койку мы вам сохраним в любом случае.
И - бац трубку. И тут как раз, придерживаясь за косяк, вышла Лера бледная, как-то сразу, вмиг, ослабевшая, в халате и тапочках. С двух сторон к ней бросились ее мужчины.
- Ты зачем встала? - в два голоса завопили они.
- Как зачем? - робко улыбнулась Лера. - Ну, например, в туалет. И умыться.
- Ах да!
Пока она умывалась, снова позвонили Палычу, собрали вещи, приготовили завтрак - все быстро и энергично, перебрасываясь короткими фразами только по делу. Оба чувствовали, что нужны Лере и необходимы друг другу. Вчерашнее словно вычеркнули.
К приходу Пал Палыча Лера уже сидела в кресле, слегка усталая от непрерывного коловращения вокруг нее, посуда была вымыта Женей и вытерта Денисом - оба не признавали любимую Лерой сушилку; две сумки - в одной халат, тапки, мыло, в другой масло, конфеты, сыр - стояли в прихожей, на выходе. Пал Палыч ввалился, как всегда, оживленный и шумный, без шапки, в расстегнутой короткой дубленке, краснощекий и пучеглазый.
- Где тут больная? - с порога зарокотал он. - Прошу!
Не проходя в комнату, чтобы не наследить, не то шутя, не то серьезно, он подставил руки, как бы готовясь снести на руках Леру. Она, улыбаясь, вышла ему навстречу.
- Спасибо, дорогой, что приехали. Тут все переполошились, уж не знаю из-за чего. Нормальный приступ. Ну, может быть, чуть сильнее обычного. Что ж вы думаете, я сама не сойду? Давайте-ка посидим на дорожку.
Все уселись, кто на что, в прихожей. Как положено, помолчали. Первым встал Пал Палыч.
- Поехали!
Женя с сыном разом взглянули на Леру. Она сидела, уронив на колени руки, и переводила взгляд с зеркала на тумбочку, с тумбочки на висевшую с незапамятных времен гравюру - штормит Черное море, а на берегу стоит женщина, смотрит на волны, - с гравюры на маленькое бра, которое Женя в дореформенные времена рвался все поменять на что-нибудь поновее, а Лера не разрешала, потому что привыкла.
- Так поехали? - теперь уже вопросительно повторил Пал Палыч.
- Да, конечно, - очнулась от своих совершенно ненужных и смутных дум Лера.
В машине она все смотрела по сторонам - ехали через всю Москву - и вдруг сказала:
- Какая она красивая! А я все в метро да в метро...
- Никаких метро больше не будет! - решительно заявил Женя. - Проживем без твоих уроков. Скоро у меня защита, и стану я ведущим научным сотрудником. И за докторскую теперь опять, слава Богу, платят.
- Ага, три копейки, - иронически хмыкнул Пал Палыч.
- Да, я и забыла, - вспомнила Лера. - Вас ведь можно поздравить!
- С чем? - искренне удивился Пал Палыч.
- С монографией.
- Так ведь она еще... - начал было Пал Палыч, но, взглянув в зеркало, увидел белое от ужаса лицо Жени и разом осекся - а почему, сам не знал.
- Мам, - напряженно сказал Денис, - ты отвлекаешь водителя. А на дорогах, между прочим, жуткая гололедица. Ты вот лучше скажи, паспорт не забыла?
- Кажется, нет, - испугалась Лера и, щелкнув замком, открыла сумочку. - Вот он, - вздохнула она с облегчением.
- А полис? - не отставал Денис.
- И полис здесь, не беспокойся.
"Чего это они? - весело удивился Пал Палыч. - И при чем тут моя монография? Ладно, потом спрошу". Но, конечно, он не спросил, потому что проехал зачем-то на красный свет и пришлось объясняться с гаишником, и мысли его приняли направление совсем иное, типичное для водителей всех рангов и возрастов, ведущих постоянную, изнурительную, заранее проигранную войну с ГАИ, и какая уж тут монография! Тем более что он действительно ее почти дописал.
2
Ко всему привыкает это удивительное существо - человек. И, что странно, привыкает довольно быстро. Через два дня Лера обжилась в палате так, будто жила здесь вечно. Она приготовила довольно внушительный список того, что следовало еще принести - всякие совершенно необходимые мелочи, говорила оживленно и бодро, хотя и задыхалась немного, сокрушалась, что выписывают в преддверии Нового года соседок, с которыми, как все женщины, успела за два дня подружиться, а других - Новый же год! - вряд ли положат, если только не привезут по "скорой". А тут еще карантин по гриппу, который вот-вот, говорят, начнется.
