Лавина чувств - Чедвик Элизабет (книги онлайн полные txt) 📗
— Дурное предчувствие насчет чего?
— Не знаю. Если бы мне самому стало это известно, я не пребывал бы сейчас в таком раздражении. Но я уверен, что мне нужно ехать домой.
— Джослин может поехать вместо вас, — предложила она.
Железное Сердце нахмурился, нетерпеливо замахав головой, и две вертикальные линии показались на лбу между его бровей, став еще глубже от беспокойства и боли, чем прежде.
— Это совсем не то, что может сделать Джослин. Мне надоело лежать здесь, глядя на это витиеватое распятие на стене, и глотать это противное ядовитое зелье. Еще один день, и я уберусь отсюда, пусть даже на четвереньках. — Он остановился перевести дыхание, и его кожа заблестела от пота. Линнет вытерла ему лицо, пробормотав какие-то успокаивающие слова, пока его веки не опустились, и пошла искать Джослина.
Муж сидел в углу просторной гостиной на перевернутом бочонке, старательно стачивая зазубрины на отцовском мече небольшим ручным точильным камнем.
— Пойди и успокой своего отца, — попросила она. — Он грозится встать с кровати и отправиться в Арнсби.
Джослин аккуратно положил меч, вытирая руки о тряпку.
— Я знаю. Он проговорил со мной об этом с вечера до самой ночи. — Заметив ее смущение, он добавил: — Тебя тревожит вид этого оружия?
Она мельком взглянула на яркое и незапятнанное лезвие меча.
— Я могу смотреть на него, и меня больше не тошнит, если ты это имеешь в виду, — сказала она, — но его вид всегда будет действовать на меня удручающе.
— Так всегда происходит, стоит хоть однажды соприкоснуться с его смертоносной силой.
По ее спине пробежала легкая дрожь. Они обменялись взглядами, а оружие между ними все так же поблескивало своей мрачной неподвижной мощью. Джослин поднялся с бочонка и, взяв жену за руку, вывел из гостиной во внутренний двор.
— Где Роберт?
— С Конаном. Он повел его полюбоваться на соколов в клетках. — Выражение его лица стало каким-то печальным. — Как бы мне не нравился этот мальчик, мне тоже иногда нужна передышка.
— Он неустанно спрашивал о тебе, когда мы прятались в погребах, — вспомнила она. — А когда ты появился, он подумал, что ты сам Бог, ответивший на его зов.
Они прошли через двор к небольшому огороду, который был разбит в тихом уголке возле одного из вспомогательных кухонных помещений.
— Но я не Бог, — мрачно произнес Джослин. — Мои ноги, как и у любого человека, сделаны из глины, а если он думает иначе, то в один прекрасный день жестоко разочаруется. Он льнет ко мне так, что мне иногда кажется, будто он готов съесть меня заживо. Мне на некоторое время необходимо уединиться.
— И я тоже пришла к тебе докучать своими заботами, — сказала она. Они вошли в маленький сад, и их окутал аромат несметного разнообразия трав, греющихся на солнце.
Джослин сжал ее руку.
— Обременяй меня чем угодно, — попросил он и потянул ее вниз, усаживая на низкую скамью возле куста розы. Цветы только начали распускаться, и их лепестки приобрели нежно-розовый цвет, как ножки новорожденного. Пчелы из ульев успокаивающе жужжали между цветками.
Линнет искоса посмотрела на мужа. В закрытых помещениях замка, погруженная в массу обязанностей, она не имела до сих пор возможности поговорить с ним наедине.
— Даже тем, что придется прокормить еще один рот? — спросила она, улыбаясь.
Вначале он не понял, но потом она увидела, как его глаза наполнились радостным светом, который, распространяясь, озарил все его лицо. Он поцеловал ее, сперва грубо, потом с нежностью.
— Это будет подарок и огромная радость для меня, а не бремя, — ответил он, прижимая ее к себе. — И давно ты знаешь об этом?
— Всего несколько дней. У меня возникло подозрение, когда мы готовились к отъезду в Ноттингем, и с тех пор оно превратилось в уверенность. — Она засмеялась, сжав его руку. — Думаю, ребенок появится в середине зимы, где-то между Рождеством и Крещением. Я пока еще никому не говорила, но отец, кажется, догадывается. У него очень острый глаз, несмотря на то что он утверждает, будто совсем не принимает женщин во внимание. — Линнет вздохнула. — Я полагаю, можно воспользоваться моей беременностью, чтобы оставить его в постели, тогда он выживет и увидит своего внука, но наверняка просто накричит на меня и разорвет все свои повязки. Он упрямый старый осел.
— Эта новость, возможно, немного смягчит его, — задумчиво произнес Джослин, — но опять же, если он что-то подозревает, то у него имелось достаточно времени поразмышлять над таким поворотом событий; кроме того, это вряд ли надолго займет его мысли.
— А что, если мы скажем ему, что назовем ребенка его именем?
— Он лишь ответит, что это само собой разумеется, но втайне будет польщен. Но сомневаюсь, что это как-то удержит его. — Джослин покачал головой. — Если он желает домой в Арнсби, то он сделает все, чтобы поехать туда. Я смогу лишь убедить его согласиться провести на носилках большую часть переезда. Но въехать в Арнсби, лежа на спине, — это слишком много, на это он никогда не пойдет из гордости. Так что нам, скорее всего, придется найти для него спокойную лошадь на последнюю милю путешествия.
— Но он смертельно болен, — возразила Линнет. — Он потерял уйму крови, и у него нет сил, чтобы побороть лихорадку, которую, не дай бог, подхватит по дороге. Целый день трястись на носилках — это для него крайне опасно. Он говорит, что хочет умереть дома в собственной постели. Именно так все и произойдет, а его жена будет тайно злорадствовать за его спиной.
Джослин вздохнул.
— Отец сам это выбрал, — ответил он. — По всей видимости, его жизнь на исходе, и он это чувствует. Я должен исполнить его последнюю волю, позволив ему умереть дома.
— Значит, ты не остановишь его?
— Я поговорю с ним, но не стану противоречить его окончательному решению.
Поднявшись со своего места, Линнет подошла к солнечным часам, стоящим ступицей в центре колеса среди благоухающих трав. Солнце находилось почти прямо над головой, и ни одна тень не падала на гладкую серебристую поверхность сланца. Она опустила ладонь на теплый камень. «Одна жизнь только начинается, другая — подходит к завершению», — подумала она, улавливая здесь некую связь и представляя себе жизнь в виде колеса часов с темными и светлыми полосами.
Джослин подошел к ней сзади, и она повернулась, оказавшись в его объятиях, понимая, что для нее и для Джослина каждое мгновение слишком драгоценно, чтобы терять его понапрасну.
ГЛАВА 32
Рагнар, лежа на сене в конюшнях Арнсби, облокотился на руки, подперев ими голову, и посмотрел, как Гульда, кухарка, поправляет волосы, безрезультатно пытаясь вычесать соломинки, застрявшие в ее домотканом платье, бросая время от времени в его сторону искрометные взгляды из-под своих роскошных ресниц. Ее по-скандинавски ярко-голубые глаза и тяжелая белая грудь всех сводили с ума, чего нельзя сказать о крупном бугорчатом носе, тонких губах и толстых бедрах. Тем не менее она имела атлетическое телосложение и была податлива и упруга там, где это требовалось.
