Сад лжи. Книга первая - Гудж Эйлин (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
— Что ж, придется воспользоваться кое-какими знакомствами. У меня есть дружок, работает на „Старз энд Страйпс". Он, думаю, сможет нас туда отправить. Впрочем, обещать наверняка не могу.
— У тебя будут эксклюзивные права на этот материал, Петри. Да что там, я сделаю тебя шафером на собственной свадьбе, черт побери. Ну, что скажешь? — Брайан не знал, как задобрить Дэна.
„Господи, — подумал он, — что это я тут несу? Какая свадьба? Нам бы с первым делом справиться, о чем еще можно мечтать".
Ради Рэйчел, однако, он готов был пообещать все, что угодно и кому угодно.
Петри медленно кивнул, но видно было, что он все еще сомневается.
— Ладно, парень, посмотрю, что можно будет сделать.
Юноше, казалось, на вид было лет четырнадцать, от силы пятнадцать. Но на его исполосованном шрамами лице и в черных щелочках глаз Рэйчел увидела то, что никогда прежде не видела.
Ненависть. Ничем не разбавленная. Убийственная.
У нее возникло ощущение, словно она натощак проглотила что-то холодное. В правом виске вспыхнула боль. Руки сразу же покрылись гусиной кожей.
Будь у него побольше сил, поняла Рэйчел, этот мальчишка, лежащий на койке и испепеляющий ее взглядом, преспокойно убил бы ее.
„Я враг. И ему все равно, что без моей помощи он обречен на смерть. Он скорее умрет, чем позволит мне до себя дотронуться", — пронеслось в голове.
Рэйчел непроизвольно вздрогнула, у нее из рук выпал шприц для внутривенного вливания и покатился по бетонному полу.
„Возьми себя в руки, — мысленно скомандовала она себе. — Ты врач, не солдат. Твое дело лечить, и только".
Разорвав целлофановый пакет с новым шприцем, Рэйчел твердо взяла вялое, окровавленное запястье раненого, пытаясь отыскать вену. Ему, возможно, понадобится четыре пинты крови, но, похоже, раны не столь опасны, как ей показалось вначале. Может быть, обойдется и без операции. Просто она все прочистит и хирургически обработает, а затем зашьет. И тогда…
В этот момент она почувствовала на щеке что-то влажное.
В ужасе Рэйчел подняла голову и увидела, что он улыбается с победоносным видом: осклабившийся рот блестел от остатков слюны, смешанной с кровью.
Вся дрожа, Рэйчел схватила чистую марлю и поспешно вытерла плевок.
„Господи, — взмолилась она, — сделай так, чтобы этого как бы не было. Этого ведь не могло быть! Я держу положение под контролем и…"
Она почувствовала, как закружилась голова и все вокруг сделалось волнистым и туманно-серым, словно она глядела сквозь грязную марлевую повязку. Если сейчас же не лечь, решила Рэйчел, то с ней может случиться обморок. Прошло уже больше суток с тех пор, как она в последний раз спала.
Раненый теперь начал что-то кричать — на нее извергался поток брани на непонятном языке.
Рэйчел стала медленно отступать, по-прежнему держа в руке шприц.
В этот момент ее взгляд упал на вьетконговского солдата-часового, стоявшего у входа в палату. Что-то в его глазах заставило ее замереть… У него был вид питона, решающего мучительную проблему: съесть кролика сразу или оставить лакомство на потом.
„Я была полезна для них четыре дня назад, когда реанимация была забита их ранеными… Но сейчас приток новых больных иссякает… К тому же Лили слышала, как командир говорил, что они собираются скоро привезти своих врачей. Кто знает, сколько времени они будут еще во мне нуждаться. И что будет потом?" — пронеслось у нее в голове.
Теперь в действие вступила Лили.
— Йен ланг чо! — прикрикнула она на раненого.
Рэйчел уже знала, что эти слова означают: „Молчи, собака!"
Выхватив шприц из рук врача, она всадила его в руку раненого вьетконговца. Девушка, судя по ее виду, устала не меньше, чем Рэйчел. Пряди блестящих черных волос, выбившихся из пучка, падали на точеную, словно из слоновой кости, шею; глаза казались стеклянными, веки покраснели. Ее белый халат был перепачкан запекшейся кровью.
Интересно, подумала Рэйчел, когда они в последний раз ложились? Четыре дня, после того как Тьен Сунг захватили вьетконговцы, казались вечностью. В деревне сейчас их было полно. Разве могло ей прийти в голову, что так случится, когда она сама отказалась от эвакуации на прошлой неделе? Она не считала себя вправе бросить тех раненых, кто не мог двигаться. Теперь основные бои уже кончились, но стычки все еще продолжались и поступали новые раненые. Хорошо, что Брайан на Окинаве.
Мысль о Брайане придала ей силы. Она снова почувствовала себя полной сил. Какое счастье, что хоть он-то успел вовремя отсюда выбраться!
При мысли о Брайане на Рэйчел серой пеленой опустилось отчаяние. Господи, как ей недостает его! Вот он стоит перед ее мысленным взором: худое лицо с серебристым блеском глаз. Разве можно забыть печаль в его взгляде, когда раненых переносили на вертолет?
Где он теперь? И увидятся ли они когда-нибудь? Скорее всего, никогда. Как можно это перенести! Само слово „никогда" причиняет ей такую боль, с которой ничто не может сравниться.
Но все равно она не может позволить себе даже минутной слабости. По крайней мере сейчас. Вьетконговцы — тоже люди, и всем им необходима помощь. И, утешала она себя, пока эта помощь требуется, они ее не тронут…
Рэйчел подошла к лежащему на носилках мужчине.
— Бак-си. Доктор! — пояснила она, не совсем уверенная, что до раненого, пожилого, с морщинистым лицом, вьетнамца, дошел смысл ее слов, такими невозмутимыми оставались его черные, с серым отливом, глаза.
„То есть я буду тебе помогать. Для этого я здесь. Нравится нам обоим такое положение вещей или нет. Понятно?" — спросил ее взгляд.
Судя по еговзгляду, вьетнамец по-прежнему ничего не понимал. Глаза оставались пустыми. Выглядел он глубоким стариком, лет под сто. Его маленькое, почти обезьянье, личико не выдавало никаких эмоций: казалось, проживи он еще сотню лет, окружающее так же будет ему безразлично.
Его ранения по сравнению с другими пациентами были не слишком серьезными. Глубокий боковой — от колена до бедра — разрез на ноге производил впечатление простого ножевого ранения.
Но это лицо…
— Анх бао нхиеу туои? — спросила она на своем не очень уверенном вьетнамском, что в переводе означало: „Сколько вам лет"?
Голосом, столь же пустым, как и его глаза, вьетнамец ответил:
— Муои чин.
„Девятнадцать!"
„Боже праведный…" — невольно воскликнула про себя Рэйчел.
На нее вдруг напало безудержное желание расхохотаться. С трудом подавив его, она подумала: если отсюда не выбраться, то разума здесь она лишится скорее, чем жизни.
…Брайан что есть силы ухватился за край сиденья, чтобы не съехать на пол, когда их джип с ходу влетел в воронку, где вполне мог уместиться буйвол. Да, подумал он, с трудом приходя в себя после сокрушительной встряски, от которой едва не лопнул позвоночник, вот это дорога! Какой же он был дурак, когда раньше жаловался на качество шоссе, по которому они ехали вначале. По сравнению с этой проселочной дорогой оно — настоящая автострада.
— Ты уверен, что он знает, куда надо ехать? — заорал он Дэну Петри, стараясь перекричать шум мотора, глядя упорно в затылок Нгуена, их водителя-вьетнамца.
Даже младенцу и то было ясно, что их дороги не найдешь на „карте для автомобилистов Рэнда Макнелли". Последние пять километров, если не больше, вокруг не было заметно ни малейших признаков какой-либо цивилизации. Дорфмейер из их взвода называл такую местность „Страной холодного пота". Ничего, кроме упирающихся верхушками в небо тиковых деревьев, опутанных лианами мангров, высоких, по пояс, папоротников и слоновой травы. Для засады места лучше не придумаешь.
— Хрен его знает, — проорал в ответ Дэн с неизменно радостным видом. — Скоро узнаем, чего себе голову зря морочить!
Брайан смотрел, как Нгуен ведет машину, на сей раз лихо объезжая воронку почище прежней. Дорога, или, вернее, просто тропа, была чересчур узка для их джипа, так что объездной маневр вынудил их выскочить на обочину, заложив вираж по траве и оставив вмятину в вязкой придорожной грязи.
