Домовые - Трускиновская Далия Мейеровна (читать книги .txt) 📗
Обо всем этом Тимофей Игнатьевич кое-как, с пятого на десятое, узнал в кабинете, который Бартер завел себе на самой верхней полке, за большими картонными папками.
А сам он поведал про челобитную и про необходимость найти жениха для своей хозяйки. Сообщил, что подлеца, бросившего ее с прибылью, зовут Николаем. И полюбопытствовал, нет ли здесь такого.
— А по фамилии? — спросил Бартер. — Что нам имена? Нам, офисным, фамилия нужна и должность!
Тимофей Игнатьевич призадумался. Фамилии и должности он не знал, поскольку челобитная была на древний лад, и все, в ней поминаемые, назывались рабами Божьими. Но он чувствовал, что это звание — не для «фирмы» или «офиса».
— Ну, может, Ипатьева говорила, где он работает? — офисный, сжалившись, стал помогать вопросами. — На какой машине ездит? Кто у него начальник?
— Нет. Раб Божий — и все тут… — Тимофей Игнатьевич пригорюнился. —
Раньше, видать, и этого за глаза хватало.
Офисный вздохнул.
— Раньше… — пробормотал он. — Раньше вон до свадьбы девка на жениха и поглядеть боялась. Дикое было время, дикое, дикое!
— Ты чего визжишь, Бартерка? — удивился Тимофей Игнатьевич. — Люди услышат.
Офисный пришлепнул себе рот ладошкой.
К счастью, внизу этого взвизга не слышали.
Обе девицы, Настя Ипатьева и пока безымянная Агабазян, сидели за компьютерами, друг на дружку не глядя. Мужчины, которых они привели с собой, посмеялись над их испугом. Если верить секьюрити Никитину, то звук, который они приняли за чих, мог исходить и из недр компьютера, и даже из включенного радио. А что показалось, будто из сумки, — так это женская логика. Ему позволили заглянуть в эту самую сумку — и ничего подозрительного он там не нашел.
Какое-то время потрудившись, они друг к дружке повернулись и стали вопросы задавать. Тимофей Игнатьевич ничего не понял, а вот Бартер догадался — девицы искали большую квадратную печать, думали, ее забрал кто-то из старших, а она лежала почему-то на подоконнике.
— Погоди, дед, — сказал он гостю. — Проскочу, сброшу на пол, а то важные бумаги без печати останутся. Там же мой договор уже подписанный лежит!
Если его сегодня не отправят, президент с меня шкурку спустит!
Так он и сделал.
Агабазян, пришлепнув печатью несколько бумаг, по соображениям Тммофей Игнатьевича — штук тридцать, разложила их по конвертам и куда-то понесла.
Настя же взялась за телефонную трубку.
— Красновского можно? — спросила она, и в голосе было чутко уловленное домовым волнение. — Нет? А когда будет? Ничего не передавайте, я ему сама позвоню…
Так Тимофей Игнатьевич узнал нужную фамилию — «Красновский». И тут же спросил взобравшегося в кабинет Бартера, кто это такой.
— Красновский — это дистрибьютор, — объяснил Бартер. — Мы его знаем, он раньше сюда часто приходил.
— А где бы его сыскать?
— Где угодно. У дистрибьюторов может даже не быть своего офиса, — с некоторым презрением объяснил Бартер. — Он может с квартиры работать.
— Это как?
— Ну, комп у него дома, факс, выделенка. Офис ему и не нужен — подчиненных нет, никого он у себя не принимает.
— А как бы эту квартиру сыскать?
Офисный задумался.
— Нужно поднять договоры. Там где-то есть его юридический адрес. Может, это адрес квартиры и есть.
Поднимать договоры пришлось уже поздно вечером, когда люди ушли. И тут Тимофей Игнатьевич прямо залюбовался Бартером — тот шустро бегал по компьютерной клавиатуре, вытаскивал на экран всякие загадочные слова, быстренько менял их, наконец, нажал что-то такое, от чего заворчал принтер.
— Придержи бумагу, дед, а то на пол свалится. Вон он, твой адрес.
Тимофей Игнатьевич поймал большой плотный лист.
— Но это юридический адрес, — добавил Бартер. — Там, может, вовсе и не он живет, а родители.
— Прочитай внятно, — попросил Тимофей Игнатьевич.
У него не было особой нужды в грамоте. Если припекало — весь дом бегал к Евсею Карповичу, норовистому домовому дедушке, который на старости лет пристрастился к компьютеру, и он ловко складывал из букв слова. Но где тот дом и где тот Евсей Карпович? Оставалось лишь вздохнуть…
— Эн Ю Красновский, — прочитал офисный. — Улица Архипова, восемь. Это тут неподалеку.
— А квартира?
— Восемь — и все, — Бартер сам удивился. — Не может быть, чтобы он под офис особняк снял! Непохоже, чтобы у него деньги водились! Денежный человек в таких куртейках по морозу не бегает!
— А в чем?
— В дубленке или в пальто. Это понимать надо!
— Хорошо, что небогатый. Богатый примется нос крутить — мол, мне и девку с хорошим приданым подавай. А небогатому моя Настя как раз пара, — так разумно рассудил Тимофей Игнатьевич.
— Заботишься ты о ней…
— Хозяйка же! И сливочками балует, и конфетами. И рыбные консервы недавно давала.
— Да-а, сливочки…
Офисный несколько загрустил, сидя на картонном коробке от скрепок.
Тимофей Игнатьевич посмотрел на него и удивился. Казалось бы, на хорошем месте трудится, званием своим гордится, в бумажках разбирается. А живет как-то странно…
Тимофей Игнатьевич привык к стародавнему уюту. Домовые и домовихи каждый лоскуток, каждое зернышко прибирали и в свое тайное хозяйство волокли. У иной домовихи жилище было крошечным, зато мягким и теплым, тут меха клочок пристроен — лапы в нем греть, тут шерстяная варежка — в ней хорошо маленьких спать укладывать, тут мешочек с крупами — на нем и сидеть можно, он под задницу округло подстраивается. Сам Тимофей Игнатьевич свое прежнее жилье обустроил — всему дому на зависть. А у офисного — две пустые коробки от скрепок да стопочка бумажных салфеток — вместо постели. И по стенке — бумажки-липучки с фамилиями, телефонными номерами и всякими загогулинами. Ни тепла, ни припасов… Зато называется — «кабинет»!
— Слушай-ка, Бартерка. Ты помоги мне эту улицу Архипова сыскать, а я в долгу не останусь. Я тебе с хозяйкой потом гостинцев пришлю. И есть у меня лоскут большой — подарю, будет одеяло. Там, в сумке, я подкладку подпорол, буду понемногу за подкладку класть, а ты знай доставай.
Сговорились?
— Одеяло нельзя, — офисный сделался не просто строг, а суров. — президент увидит — с места сгонит. Одеялу в кабинете не место. А гостинцы… Это бы неплохо…
— Чем же с вами, с офисными, расплачиваются? Вот я, скажем, без подручного управляюсь. А у кого подручные — те их кормят-поят, заботятся, чтобы в тепле и в чистоте жили. Как подручный в возраст войдет, и если еще благонравного поведения, — сваху зовут, женят его. А у вас как?
— Женят? — тут офисный явно заинтересовался.
— Ну да, и ставят самостоятельным домовым дедушкой в хорошее хозяйство.
Так чем расплачиваются, я спрашиваю?
— Должность новую дают, — буркнул Бартер. — Более престижную. Вот назначат меня старшим менеджером — меня младшие менеджеры будут слушаться.
— Слушаться — а дальше? Что ты им велишь делать?
— Делать? За бумагами смотреть, чтобы не потерялись, за скрепками, за папками, ножницы вот еще все время пропадают…
— А потом, когда тебя женят? Когда детки пойдут? Вот тут их и будешь растить? — Тимофей Игнатьевич обвел лапой убогое жилище офисного. — И растворимым кофе выпаивать?!
Бартер нехорошо на него глянул, но спорить не стал.
— Так доведешь? — спросил Тимофей Игнатьевич.
— Доведу уж. Только как ты потом обратно к хозяйке добираться будешь?
— Сперва — сюда, потом в хозяйской сумке поеду.
— Тебя сюда так просто не пустят, у нас секьюрити. Охрана, то есть.
— Так то — для людей.
— У нас и свое есть, батя у меня в нем служит.
— Так ты же и проведешь обратно! — обрадовался Тимофей Игнатьевич. — А потом в гости ко мне съездишь. Я тебя уж так приму! Припасов у меня — и круп, и печенья, и сухариков маковых заготовлено! Молочком напою, сливочками побалую! На мягком спать уложу! А хочешь — переходи ко мне в подручные.
— Я подумаю, — туманно ответил Бартер.
