Скользкий - Корнев Павел Николаевич (версия книг .TXT) 📗
Колдун погладил хрустальный шар, что-то прошептал, и в наши амулеты начала закачиваться магическая энергия. Перед глазами замерцала радужная пелена, и лес как-то совершенно неожиданно распался на отдельные деревья и кусты. Что ж такое со зрением творится?
— Видите вон то туманное облачко? — указал нам на ставшее видимым заклинание Ялтин. — Это блуждающие сигнальные чары, ни в коем случае к ним не прикасайтесь.
Внимательно посматривая по сторонам, мы перебежали через дорогу и направились к коровнику. Уловив, как зашумели верхушки деревьев, я взглянул вверх и едва не охнул: серые облака стремительно разлетались в стороны, а очистившееся небо начало менять цвет с голубого на ослепительно-белый.
— Бежим! — Наплевав на скрытое передвижение, я бросился напролом сквозь кусты. И уже на бегу крикнул. — Криоген!
Времени на объяснения не оставалось. Кто не сообразит последовать моему примеру — стопроцентный покойник. Сзади послышались крики, треск веток, шумное дыхание. Поверили.
Остановившись в дверном проеме — повезло, крыша цела! — Я развернулся подождать остальных. Намного опередив всех, первым в дверь влетел колдун. Бежавшие следом близнецы проскочили мимо меня почти одновременно. Рванув за воротник последней влетевшую в коровник Веру, я швырнул ее внутрь, и в этот момент по деревьям побежала белая волна. Все что встречалось ей на пути, мгновенно промораживалось насквозь, а земля покрывалась толстой коркой наледи. Не мешкая ни мгновенья, я отпрыгнул от двери и, накрывшись сумкой, скрючился в идущем по полу желобе.
На миг резко похолодало, лицо и кисти обожгло холодом, но волна стужи сразу же схлынула, не успев окончательно заморозить наши тела. Откинув сумку, я поднялся с пола и огляделся. К нашему счастью, криоген захватил коровник лишь краем. А то валялись бы здесь восемь ледяных статуй.
— Черт! — выругался Григорий и начал тереть побелевшую щеку.
Один обмороженный есть. Еще зацепило кого? Больше пострадавших от холода не оказалось. Колдун сделал для Гриши какую-то примочку, и тот каждый раз шипел от боли, прикладывая ее к лицу.
— Ну ничего себе! — Вышедший на улицу Первый ухватился за промороженную ветку куста. Та с хрустом обломилась, и в руке у парня остался ледяной листок.
— И что, люди так же? — Напалм провел ладонью вдоль стебля ведьминого хлыста, и он, согреваемый даром пироманта, начал оттаивать. На пользу ему это не пошло — почерневшее растение сразу же согнулось до земли.
— Даже хуже. Люди так равномерно не промораживаются — их на куски разрывает. — Я внимательно посмотрел на небо, но теперь оно было обычного серого цвета затянувших его облаков.
— Брешешь, — усмехнулся Первый и пнул покрытую инеем елку. Дерево от удара вздрогнуло, и с него с хрустальным звоном посыпалась хвоя.
— Быстро в коровник, и чтоб не отсвечивали здесь, — шикнул на нас Григорий и попросил Мельникова: — Возьми кого-нибудь, пройдитесь по дороге, посмотрите, что там. Я схожу деревню проверю. Пошли, Лед.
Мы обогнули коровник слева — с этой стороны растительность криогеном не захватило, — продрались сквозь колючие кусты малины и залегли за поваленной водонапорной башней. На деревню открывшийся вид походил мало. На фабрику по производству наркотиков еще меньше. Или это только околица, а деревня за тем леском? От построек в первозданном виде остался только колодец — все остальное превратилось в заросшие молодыми деревцами и кустами развалины. Нас развалины интересовали мало. Не из-за них мы сюда пришли. Совсем не из-за них.
На расчищенной от подлеска площадке стояли два вагончика. В таких обычно строители и вахтовики обитают. Рядом с ними из земли торчали деревянные колышки, видимо, еще не так давно удерживавшие свернутую сейчас палатку. Длинный навес из профнастила прикрывал от дождя остатки поленницы и скирду сена, сбоку от которой пристроился штабель грубо сколоченных деревянных ящиков. Что еще? Собачья конура. Сторожевая вышка. Кострище. Покосившаяся кабинка туалета. Мусорная куча у леса. Вышка с ветряком. Вот оно: от смонтированного на вышке ветряка к одному из вагончиков шел толстый кабель.
Я бы еще мог поверить, что это лагерь охотников или дровосеков, вот только им ветряк ни к чему. Значит, наши клиенты.
Из-за дальнего вагончика выехала телега, и я забрал у Григория бинокль. Люди как люди. Одежда весьма разномастная: кожаная куртка, ветровка, фуфайка с обрезанными рукавами, длинный плащ-дождевик. Вооружены двумя двустволками, обрезом и помповиком. Телега остановилась рядом со свернутой палаткой. Молодой парень в дождевике спрыгнул на землю и, поднатужившись, перебросил палатку через борт.
И кто это такие? Курьеры? Запросто. Местных от них с первого взгляда отличить можно. Местные — а я заметил троих: по караульному у вагончиков и часовой на вышке, — те в камуфляже. У караульных автоматы Калашникова, на вышке РПК.
— Ничего не чувствуешь? — прошептал я. — Я как на вон тот вагончик смотрю — виски ломит.
— Нет, нормально все, — еще тише ответил Григорий. Ничего не понимаю. Мало того, что глаза слезиться начали, так еще и зуд по всему телу пошел. Я попытался почувствовать состояние поля магической энергии и сразу же скривился от неприятного ощущения. Самая близкая ассоциация — в черепе начали сверлить дырку. Изнутри и снаружи одновременно. Перфоратором. Но и того, что успел заметить, хватило, чтобы прийти к весьма настораживающему выводу: концентрация магической энергии вокруг вагончиков была просто невероятной. Нечто подобное, хоть и не в таких масштабах, было на квартире нарка, куда меня затащил Григорий.
Энергетическое поле постоянно колебалось, а возникавшие при этом перепады мог почувствовать даже обычный человек. И из этого следует один весьма неприятный момент: при штурме Ялтин нам ничем помочь не сможет. Положительный момент тоже имелся: колдунов среди производителей наркотиков быть не должно. Человеку с высокой чувствительностью в этой душегубке и двух часов не продержаться.
— Как думаешь, сколько их? — выглянул из-за поваленной опоры Григорий.
— Человек десять, не меньше. — Я вновь поднес бинокль к глазам. Четверо на телеге, два караульных, плюс пулеметчик на вышке. — Я семерых вижу.
— Это с которыми на телеге?
— Да.
— С этими, думаю, десятка полтора наберется. — Гриша забрал у меня бинокль. — Я восьмерых насчитал.
— Где восьмой?
— Куст сирени видишь? Почти у леса, слева от ветряка.
— Ага, понял. — Приглядевшись, я смог различить в тех кустах какое-то шевеление. Камуфляж скрадывал фигуру часового, но когда тот неосторожно менял позу, укрыться от пристального взгляда не мог. — А почему ты решил, что их так много?
— В вагончике сменщики отдыхать должны. Так что это еще человек пять-шесть. — Григорий убрал бинокль и задумался. — Иди скажи: пусть Мельников и Ялтин придут. И переговорными амулетами не пользуйтесь.
— Хорошо. — Я по-пластунски отполз в лес и, уже не особо скрываясь — все равно в таких зарослях никто не разглядит, — пошел к коровнику. Интересно, поесть приготовили что-нибудь?
Выслушав мое сообщение, дядя Женя и Сергей Михайлович вышли на улицу. Я обвел взглядом помещение и подошел к возившейся со снайперской винтовкой Вере.
— Как Мельников сходил? — Меня весьма заинтересовали длинные винтовочные патроны с едва заметно светившимися в полумраке помещения пулями.
— Нашел пост. Два человека, — не отрываясь от винтовки, известила меня девушка.
— Слушай, у тебя на пули какие заклинания наложены?
— Разные. — Вера откинула с лица прядь и посмотрела на меня. — Не мешай, а?
— Договорились, — я не стал навязывать свое общество и отошел к игравшим в «очко» Напалму и близнецам. Нервничает человек перед операцией, чего такого? Со всеми бывает.
— Ну что там? — Первый принял протянутую пиромантом карту и сплюнул на пол. — Фак!
— Ничего хорошего. — Я посмотрел на брошенные карты: две дамы, десятка и шестерка. Перебор.
— Штурмовать будем? — Первый начал заново набирать карты, но, добавив к восьмерке и шестерке девятку, вновь выругался. — Твою мать! Не прет масть!
