Летняя королева - Чедвик Элизабет (читать книги без сокращений .txt) 📗
– Аминь, – произнесла Мария, перекрестилась и поднялась, по-прежнему глядя в пол.
Рядом с ней стоял Генрих, граф Шампани, с которым ее только что обручили. Его брат Тибо, предпринявший неудачную попытку похитить Алиенору по дороге в Пуатье, обручился с маленькой Алисой, которая едва научилась ходить, говорила односложными фразами, а в церковь ее принесла няня.
Из Нотр-Дам королевская процессия торжественно вернулась во дворец, где был дан официальный пир по случаю двух помолвок. Генрих по-доброму обращался с Марией: поцеловав ее в щечку, он наказал ей быть хорошей девочкой и расти быстро, чтобы он мог приветствовать ее в своем доме в качестве графини де Шампань, после чего королевскую дочь повели в детскую вместе с ее младшей сестрой. Будущие мужья, оставшиеся в большом зале, вздохнули свободно, наслаждаясь помолвкой с принцессами Франции и сознанием того, что Аквитания теперь прочно попала в сферу их влияния.
– Завтра мои дочери отправятся в монастырь Авене, – сообщил будущим мужьям Людовик. – Там их воспитают должным образом, неиспорченными, подходящими в супруги правителей.
Женихи глубокомысленно закивали в ответ. Монастырь – самое лучшее место для воспитания девушек, чистых телом и душой.
– Как дела у господина де Вермандуа? – поинтересовался Генрих. – Я с прискорбием услышал о его болезни.
– Он выздоравливает, – коротко ответил Людовик. – Не сомневаюсь, что скоро вернется на свою службу при дворе.
Рауль занемог сразу после расторжения брака с Петрониллой прошлой осенью и вскоре последовавшим новым браком с Лореттой, сестрой графа Фландрского. По двору тут же поползли многочисленные пикантные слухи, что молодая жена утомляет пожилого мужа, но Людовик старался не обращать на них внимания.
К королю направлялся распорядитель, держа в руке свиток. Людовик кивнул ему с упавшим сердцем. Если во время трапезы королю передавали известия, то всегда только важные – обычно плохие. Он взял письмо, сломал печать, а когда прочел, то побелел.
– Что случилось? – Робер де Дрё в тревоге наклонился к брату.
Людовик скривился:
– Моя бывшая жена вышла замуж за Генриха Анжуйского.
За главным столом воцарилась напряженная тишина.
– Но ведь он в Нормандии! – выпалил Робер. – Он в Барфлёре.
– Судя по этому письму, уже нет. – Людовик сглотнул, чувствуя подступившую тошноту. – Он находится в Пуатье, и моя жена… моя бывшая жена… только что с ним обвенчалась.
– Боже милостивый!
Людовик никак не мог поверить тому, что узнал из письма. С души воротило, когда он вспоминал, как этот юноша появился при дворе. Потупленный взгляд, осторожные, но почтительные манеры, а за всем этим тайный умысел. Представив Алиенору и рыжеволосого анжуйского щенка в одной постели, он почувствовал, что внутри все перевернулось. Как она могла, всего два месяца спустя после развода, с мальчишкой девятнадцати лет? Да еще за его спиной. Стерва, шлюха!
– Они не могут так поступить! – взорвался Робер. – Они главные землевладельцы и должны спросить вашего разрешения на свадьбу. Поскольку ни один из них этого не сделал, их нужно призвать к ответу.
Генрих, граф Шампани, и его брат энергично закивали в знак согласия, поскольку последние события поставили под серьезную угрозу все то, чего они добивались, обручившись с дочерьми Людовика.
– Я вызову их сюда для ответа, – процедил сквозь зубы король.
– Вы думаете, они явятся? – недоверчиво фыркнул Робер. – Вам придется пойти дальше. Их брак родственный. Нужно написать в Рим, пусть к ним применят закон в полной силе.
Людовик кивнул, хотя внутри у него все кипело. Почему она так поступила? Из-за похоти, потому что она испорченная женщина? Или думает, что сможет манипулировать мальчишкой девятнадцати лет, как когда-то проделывала это с ним? Но Генрих Анжуйский, несомненно, страдал манией величия.
– Если они не приедут, я действительно пойду дальше.
– Поверьте мне, не приедут, – сказал Робер. – Лучше действовать раньше, чем позже.
– Я буду действовать, когда сочту нужным, – отрезал Людовик.
Он ушел к себе, разгневанный и униженный. Единственным утешением служило то, что если она не родила ему сыновей, то и Генриху не родит, ибо Господь обязательно их накажет и сделает бесплодными. В его собственной ситуации с наследниками виновата только она одна.
Король стоял на коленях перед переносным алтарем у кровати, когда попросил разрешения войти его камердинер.
– Что теперь? – возмутился Людовик. – Разве я не говорил, чтобы меня оставили в покое?
– Сир, простите, что беспокою вас, я бы никогда так не поступил, но пришло известие, что умер господин Рауль де Вермандуа. – И камердинер протянул письмо.
Новость не была неожиданной и тем не менее больно ударила по Людовику. Рауль всегда присутствовал в его жизни, с той самой поры, когда он вышел из монастыря перепуганным ребенком, чтобы унаследовать трон. Временами их отношения давали трещину, но в основном де Вермандуа служил ему хорошо; преданный политик, хоть и неспособный подавить свою тягу к женщинам. После него остались трое малолетних детей, которые теперь станут подопечными двора. К безумной мамочке их, конечно, нельзя отправлять, поэтому Людовику еще придется решать, куда их пристроить.
Он отослал камердинера и еще раз опустился на колени, чтобы помолиться за усопшего. Завтра пройдут мессы и прозвонят колокола в честь ухода Рауля. Людовик почувствовал себя деревом в лесу, вокруг которого валятся ближайшие деревья, одно за другим. Те самые деревья, что давали ему поддержку, укрывали своими ветвями. Теперь он остался один, отданный на милость всем ветрам.
– Как умер де Вермандуа? – Тетушка Агнесса, аббатиса Нотр-Дам-де-Сент, устремила на племянницу сострадательный, но любопытный взгляд.
Глаза у нее были светло-карие, почти золотые, и от них ничего не ускользало.
Алиенору угощали вином и восхитительными каштанами в меду, какими славилось аббатство. Она их обычно любила, но сейчас лакомство не доставило ей никакого удовольствия. Алиенора приехала сюда повидаться с Петрониллой, оказать внимание тетушке и сообщить о своем новом браке.
– Он давно чувствовал себя плохо, удалился от двора, но приступ настиг его в кровати с молодой женой, хотя ему было прописано воздержание. – Алиенора скорчила гримасу. – Им всегда управляли желания. Впрочем, Петронилла со своей ревностью приписывала ему больше подвигов, чем было на самом деле.
Агнесса покачала головой:
– Да смилостивится Господь над его душой.
– Полагаю, сестре совсем не обязательно это знать, – тихо добавила Алиенора.
– Разумеется, – согласилась Агнесса. – Такие новости приносят больше вреда, чем пользы.
– Как она?
Агнесса подумала секунду, прежде чем ответить.
– Ей гораздо лучше. Службы и ежедневные молитвы оказали благотворное влияние. Не могу утверждать, что Петронилла счастлива, но больше не безумна. Полагаю, она пока не готова покинуть нас – вполне вероятно, и никогда не будет готова, однако, по моему убеждению, монашеский обет она тоже не примет. Я отведу тебя к ней через минуту.
Алиенора поняла, что сейчас последует. В обмен на заботу о Петронилле ей захочется узнать о браке Алиеноры с Генрихом. И она рассказала тетушке все подробно, за исключением некоторых деталей.
– И ты довольна?
Алиенора расправила платье на коленях и взглянула на обручальное кольцо:
– Мне не на что жаловаться, впрочем я едва его знаю. Он почти сразу уехал в Нормандию.
– Из услышанного я поняла, что он умен и хорошо образован.
Алиенора улыбнулась:
– Он впитывает знания, как мох впитывает воду, и жаждет еще большего. Генрих никогда не находится в состоянии покоя, разве что если спит, и тогда он настолько неподвижен, что его дыхание едва слышно.
Ее взгляд потеплел. Во сне он выглядел таким молодым и беззащитным, что она невольно испытывала к нему нежность, отчасти материнскую, отчасти любовную.
