Летняя королева - Чедвик Элизабет (читать книги без сокращений .txt) 📗
– Я говорю серьезно, – продолжила Алиенора. – Если есть выбор, это дар ценнее золота. Ответ не обязательно давать прямо сейчас.
– Мадам, я буду рада присоединиться к вашему двору. – Голос Эммы звучал тихо, но твердо. – Я здесь счастлива, но с таким же удовольствием поеду служить моей родственнице. И спасибо за то, что интересуетесь моим мнением, тогда как брат просто отдал бы приказ.
Алиенора одобрила такую речь. Эмма Фиц-Каунт обладала и грацией, и характером.
– Хоть ты и сестра моего мужа и подчиняешься его воле, но я сама выбираю придворных дам в свой дом. Надеюсь, мы быстро узнаем друг друга и подружимся. – Она, как заговорщица, улыбнулась Эмме, и девушка вернула ей улыбку.
Аббатиса Матильда проводила Алиенору на кладбище за церковью и показала простую каменную плиту, трава вокруг которой была коротко подстрижена. В воздухе витал тонкий аромат шиповника.
– Здесь покоится графиня Филиппа, ваша бабушка. Она умерла задолго до моего приезда сюда, но некоторые монахини неплохо ее знали и расскажут вам о ней.
Алиенора опустилась на колени рядом с могилой, коснулась ладонью нагретого солнцем камня.
– Хорошо, что она обрела покой в вашем аббатстве.
Действительно, было бы так легко зажить здесь безмятежной жизнью. Птички поют, солнышко спину греет. Придет день, подумала она… но только не сейчас.
Она отобедала с Эммой и Матильдой в покоях аббатисы, женщины разделили простую трапезу – форель и свежий хлеб.
– Последний раз я видела Генриха на похоронах его отца, да упокоит Господь душу моего брата. – Матильда осенила себя крестным знамением. – Он очень возмужал с тех пор, как я помню его беспокойным проказником, впрочем ему пришлось повзрослеть. Слишком много ожиданий и обязанностей легло на его плечи.
– Совершенно верно, – пробормотала Алиенора.
Эмма же ничего не сказала и все время сидела, потупив взор, что заставило Алиенору гадать, каковы же на самом деле отношения между Генрихом и его сводной сестрой.
– Однако он по-прежнему торопится, – добавила Матильда, разряжая атмосферу. – Ему никак не усидеть на месте – даже в церкви.
Алиенора согласилась, рассмеявшись:
– Жаль, он не прядет пряжу; дали бы ему в руки веретено, Генрих бы в одно мгновение накрутил шерсти на целую тунику. – Она задумалась. – Но ум его всегда сосредоточен. Он как ступица колеса, откуда расходится множество спиц-целей, и все они прямые, ясные. Не сомневаюсь, муж способен править всем одновременно.
– Как хорошо вы его поняли! – восхитилась Матильда. – Мой племянник действительно редкий человек, хотя признаю свою предвзятость. Он мне словно сын. – Она перегнулась через стол, чтобы пожать запястье Эммы. – А ты мне словно дочь. Тебе пора выйти в мир, но я буду скучать.
Женщин прервала помощница аббатисы, сестра Маргарет, которая принесла Алиеноре заляпанный в дороге свиток.
Алиенора сломала печать и быстро ознакомилась с содержанием.
– Неприятности, моя дорогая? – с тревогой поинтересовалась Матильда.
– Французы ударили по Нормандии, – сказала Алиенора, оторвав взгляд от письма. – Они атаковали и захватили Нёфмарше – Людовик, Робер де Дрё и братья Блуа. Генриху не удалось добраться туда вовремя из Барфлёра. – Она прикусила губу. – А еще Эсташ Булонский и брат Генриха Жоффруа. – Казалось, весь мир ополчился на них, не давая возможности добиться успеха. Она почувствовала, как подкрадывается страх, но гнев и презрение оказались сильнее. – Крысы рано или поздно обязательно выползут из углов, так что меня это не удивляет, да и Генриха, я уверена, тоже.
Матильда пришла в смятение, но не растеряла решительности.
– Как печально все это слышать, но я тоже не удивлена.
Алиенора свернула пергамент:
– Я собираюсь завершить свои дела здесь и вернуться в Пуатье, где буду ждать мужа, – таковы были первоначальные планы. Есть повод насторожиться, но не паниковать, поскольку наши враги ни на что не способны, в отличие от Генриха. – Конечно, она храбрилась, но в душе надеялась, что ее молодой муж не откусил кусок больше того, что мог проглотить.
– Они попытаются его свергнуть, ибо если не сделают этого сейчас, то им этого не удастся никогда, – заявила Матильда с воинственным блеском в глазах. – Этот его брат – тщеславный, глупый мальчишка. Он не успокоится, пока Генрих не сделает его графом Анжу и Мена, а этого никогда не случится, сколько бы тот ни бунтовал. – Она покачала головой. – Анжуйцы не привыкли делиться. Мой брат Элиас всю жизнь провел взаперти за свои бунты, ибо отказывался согласиться с дележом наследства. Это у них в крови, моя дорогая, в чем вы, несомненно, убедитесь, как только родите Генриху сыновей.
Алиенора поморщилась, а Матильда отреагировала веселой улыбкой.
– Предупрежден, значит вооружен. У вас есть силы разобраться с тем, что само плывет в руки.
Но с точки зрения Алиеноры, это вряд ли могло служить утешением.
– Сегодня уже слишком поздно, чтобы ехать в Пуатье, – сказала она. – Несколько часов не имеют значения.
По крайней мере, Генрих пока не отбыл в Англию, а войска его приведены в готовность.
Той ночью ей снились темно-алые розы, источающие кровь, а утром она проснулась и обнаружила, что у нее начались месячные и семя Генриха не укоренилось. На самом деле она не ожидала этого, ведь у них была всего одна ночь, но тем не менее ее тревога возросла. Прежде чем покинуть Фонтевро, она снова помолилась в церкви и опустилась на колени перед Матильдой, чтобы получить благословение. А затем вместе с Эммой она присоединилась к своей свите и поехала на юг, в безопасную Аквитанию.
Глава 47
Пуатье, август 1152 года
Все утро Алиенора занималась государственными делами Пуатье. И в зале, и во дворе царила суета – приходили и уходили гонцы, просители, писари и слуги. Она получила известие от Генриха прямо с полей сражения. Он предпочел не встречаться со своими врагами в открытом бою, а напасть на них в уязвимых точках, там, где они меньше всего ожидали, причем так молниеносно, что они дрогнули и отступили. Алиенора заранее позаботилась о безопасности собственных границ, поскольку замки мятежного брата Генриха, Жоффруа, находились слишком близко к Пуату, чтобы не испытывать тревоги.
Алиенора разглядывала новую серебряную печать, стоявшую на столе. Она заказала ее сразу после свадьбы, надпись по кромке объявляла ее графиней Пуату, герцогиней Нормандской и графиней Анжуйской. Все эти земли принадлежали ей, и она не собиралась отдавать их узурпаторам. Под каждым документом с ее подписью стояла эта печать, вызывая в ней чувство гордости и удовлетворения.
Решив проветрить голову перед обедом, она приказала оседлать коня. Стоял прекрасный летний день, и лошадке не терпелось пробежаться. Алиенора не стала ее сдерживать, и когда легкая рысь перешла в галоп, она наслаждалась скоростью, чувством свободы и иллюзией, что сумеет убежать от своих забот. Некоторые придворные считали ее беспечной, но на самом деле скачка во весь опор не имела к беспечности никакого отношения. Алиенора прекрасно сознавала разницу между беспечностью и расчетливым риском.
Через какое-то время Алиенора перевела кобылу на прогулочный шаг, похлопав животное по взмокшей шее. Они доехали до покрытого лишайником римского воина, который почти не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз, пятнадцать лет назад, когда отправилась на верховую прогулку с архиепископом Жоффруа и он сообщил ей о предстоящем замужестве с Людовиком Французским. Тот же слепой взгляд широко открытых белых глаз, тот же лишайник, правда чуть сильнее разросшийся. Она криво усмехнулась, поприветствовав старого знакомого, понимая, что успеет превратиться в прах, а он все еще будет стоять здесь.
Подняв глаза, она увидела всадника, несущегося к ней во весь опор в облаке светлой пыли. За ним скакала горстка людей, но он оторвался от них ярдов на сто. Сопровождавшие Алиенору потянулись к оружию, но она жестом велела им успокоиться, сказав при этом: «Это мой повелитель-муж». Сердце ее внезапно громко забилось. Почему такая срочность? Неужели случилась беда? Он мчится, чтобы защитить Пуатье?
