Последнее лето в Аркадии - Перселл Дейрдре (полная версия книги .TXT) 📗
Словно собака колли, описанная Наоми Марш, Джерри придумывал себе занятия. Он заполнял дни не только уходом за тестем, но и изучением финансовых планов, каких-то последних отчетов для покинутой компании, кому-то звонил и с деловым видом что-то выяснял.
Должна добавить, что Джерри принял близко к сердцу мое замечание по поводу того, как мало времени он проводит с Джеком и Томом. Говорить о воссоединении рано, но складывается впечатление, что — если оно вообще произойдет — обновленная семья Бреннан окажется сплоченнее предыдущей.
— Прости, что снова говорю это, Тесс… — начал Джерри негромко. — В общем, опять прошу у тебя прощения за все. Возможно, в последний раз. Если бы у меня была такая возможность, я бы повернул время вспять и все исправил. Я изменил бы события не только последних месяцев. Я бы заново построил нашу жизнь. Я был… плохим мужем. Не стану тебя осуждать, если ты все же решишься на развод. Но мысль о том, что я могу тебя потерять, ужасна. Ведь мы столького достигли, и все благодаря тебе.
— Ты пришел к ложному выводу, но все равно спасибо. И не будем больше об этом.
— Добрый вечер! — дружелюбно сказал водитель такси, залезая в машину, стоявшую неподалеку от нас. Он широко улыбался. Было видно, что он полностью доволен жизнью и собой.
Как я ему завидовала! Мне предстояло еще со многим разобраться, ответить на сотни вопросов, принять столько решений!
— Слава Богу, нам удалось все скрыть от твоего отца. Мы старались вести себя ради него как ни в чем не бывало. — Голос Джерри был усталым. Он смотрел на меня словно брошенный ребенок. Он надеялся, что я стану отрицать, скажу, что дело не только в моем отце. Что я еще не готова с ним расстаться.
Я ничего не ответила. Время для признаний пока не пришло.
Подъехала «неотложка». Задние двери открылись, врачи помогли выбраться наружу пожилой даме, одетой в длинную ночную сорочку. Они бережно поддерживали ее под руки. Женщина выглядела очень несчастной, но, проходя мимо нас с Джерри, неожиданно улыбнулась. Я даже не ожидала, что отвечу улыбкой. Посмотрев на Джерри, я поняла, что он смотрит в другую сторону.
Я коснулась его руки.
— Нам пора возвращаться.
— Да. — Он затушил сигарету об асфальт.
Я встала, чувствуя слабость в ногах от постоянного недосыпа, потянулась. От этого лишь усилилась головная боль.
— Мне нужно как следует выспаться, — пожаловалась я. — Трех дней кряду не хватит.
Когда мы вышли из лифта, дверь знакомой палаты была распахнута. Мы заторопились по коридору, видя, как входят и выходят медицинские работники. Одна сестра поспешила к нам.
— Где вы были? Мы везде вас искали.
Я все поняла. Привалившись к стене, схватилась за грудь.
— Он умер?
Медсестра взяла мою ладонь, свободной рукой обняла за плечи.
— Мне очень жаль. Мы делали все, что могли, чтобы удержать вашего отца, но он ускользнул в тот момент, когда никого не было рядом.
Отец умер в частной палате дорогой дублинской клиники в девять двадцать, в прекрасный пятничный вечер. Двадцать минут спустя мы с Джерри вошли в его палату, чтобы проститься. Иглы и трубки исчезли, тело папы было накрыто одеялом до самого подбородка, и казалось, что он крепко спит. Прозрачное небо за окном чернело от воронья. Птицы кружились и громко орали.
Меня не было рядом, когда он… ускользнул.
Кстати, отец всю жизнь ненавидел каркающих ворон.
Глава 46
Обычно папа не любил присутствовать на похоронах, как и большинство типичных ирландцев из сельской местности. Но его собственные похороны ему бы понравились.
Я специально говорила с папиным адвокатом, чтобы узнать, не оставлял ли он каких-нибудь распоряжений насчет церемонии прощания и погребения.
Папа всегда был против излишней пышности, так что я попросила священника провести самую скромную церемонию. Ни венков, ни помпезной музыки, ни излишних расходов. Отец был бы доволен. И он был бы счастлив узнать, как много людей пришло с ним проститься. Нет, конечно, его бы возмутила подобная публичность его похорон, но что можно сделать, если церковь уже полна, а люди все идут и идут?
Я увидела в церкви и совершенно незнакомых мне людей, которые едва не плакали, прощаясь с отцом. Среди них были два авиаконструктора, три члена совета, три банковских менеджера (два на пенсии, один все еще работает), какие-то известные юристы и коммерческие советники, председатель королевского гольф-клуба (а ведь папа никогда не играл в гольф!) и многие, многие другие. Мне казалось, что большую часть жизни отец провел дома, общаясь разве что с соседями и почтальоном, а также со священником церкви Баллины, в школу при которой я ходила. Видимо, я ошибалась.
Кроме того, отец хотел, чтобы Джерри и Джек прочитали у его гроба по молитве, что оба и сделали с величайшей гордостью. Конечно, Джерри, который принадлежал к англиканской церкви, уже бывал на католических похоронах, но в этот раз впервые поднимался к римскому алтарю, чтобы произнести короткую речь. Впрочем, его речь удалась, ведь ему было не впервой брать слово перед многочисленной публикой.
Более того, папа выбрал для Джерри молитву, которую просил прочесть.
«Избави, о Боже, верующих твоих от оков первородного греха. Пусть благодать твоя коснется их, и да будут спасены души их во время высшего суда. Пусть божественный свет коснется чела их и осияет благодатью».
— Аминь, — в один голос отзывается многоликая толпа.
Но прежде чем спуститься с алтаря, Джерри на секунду замирает и находит мой взгляд. Секунду он смотрит сверху вниз, и у меня сладко замирает сердце, словно я впервые сталкиваюсь с ним взглядом.
В течение мессы я стараюсь не плакать, равно как и на погребении, и во время поминок. Я слежу, чтобы всем везде хватало мест, чтобы люди знакомились без чувства неловкости и каждому досталось по бокалу. Я даже улыбаюсь, представляя Джерри и мальчиков, Мэдди и Кольма, Риту с девочками бесконечной череде незнакомцев.
В какой-то момент я обнаруживаю, что стою в одиночестве у буфета. Мэдди и Кольм неподалеку, они полускрыты огромной пальмой в восточной кадке и не знают, что я близко и слышу их разговор, а у меня нет желания обнаруживать себя, потому что уже слишком поздно — разговор достаточно личный.
— Ты уверен? — спрашивает сына Мэдди. — Надеюсь, что тебя не мучают сомнения. Я не хочу на тебя давить. Пусть все будет так, как захочешь ты, дорогой.
— Я уже все решил, — отвечает Кольм с нажимом. Я никогда прежде не слышала, чтобы он говорил так убежденно и громко. — Я хочу жить с тобой, мама. Я останусь с тобой, и не надо думать, что я делаю это из жалости. Прошу только об одном — не надо говорить об отце как о монстре каком-то. Он вовсе не чудовище.
— Прости, я не знала, что я говорю о нем… в таком ключе.
Я вижу, что ко мне идет один из опоздавших друзей папы. Улыбнувшись, иду к нему, протягивая руку. Самое время! Я и без того услышала то, что не предназначено для моих ушей.
И все же я рада за Мэдди.
Жаль, что только у одной из моих подруг все стало налаживаться. Дела Риты и Рики не изменились. Рики приехал на похороны, но слоняется из угла в угол, словно тень, следуя за женой и дочерьми, хотя и на расстоянии. Я пыталась уговорить его пообщаться с Джерри, но он отказался, даже не оторвав взгляда от Риты.
Рита, одетая во все черное и оттого напоминающая мрачный катафалк, делает вид, что не замечает мужа. Ее дочери, напротив, постоянно бросают на отца сочувственные взгляды, а иногда решаются даже перекинуться с ним словечком. Каких-то полчаса назад я видела, как торжествующая Эллис отошла от Рики с подписанным чеком — выклянчила деньги.
Китти и Джек, поначалу угрюмо поглядывавшие друг на друга, постепенно отмякли и теперь разговаривают в углу комнаты. Хороший знак, думаю я, внимательно вглядываясь в их оживленную жестикуляцию. Впрочем, в языке жестов я полный профан, так что понять, о чем речь, не получается.
