Собрание творений. Том 1 - Сирин Ефрем (читать хорошую книгу TXT) 📗
Иногда преподобный Ефрем пользовался и устными преданиями, сохранявшимися на Востоке и передававшимися из рода в род. Из предания, конечно, почерпнуты краткие сведения о некоторых пророках, оставивших нам свои писания, например, об Авдии, Ионе, Иеремии. Предания эти отчасти согласуются с теми сведениями, которые содержатся в известном сочинении о пророках святителя Епифания, епископа Кипрского [135].
Нет сомнения, что такими преданиями особенно были богаты Иудеи. Толкования преподобного Ефрема дают повод думать, что он знаком был с современными учеными толкователями Иудейскими. Часто в его объяснении Писания встречаем указания на толковников, с которыми он иногда соглашается, а иногда отвергает их [136]. Почти везде такие указания находятся при объяснении буквального, исторического смысла Священных Книг, а не в приложении древних пророчеств к событиям Новозаветным [137]. Подобным образом блаженный Иероним обращался также к Иудеям для изучения буквального, исторического смысла Ветхозаветных Писаний, и благодарил Бога, что может от горького семени пожинать плоды сладкие [138]. Все эти пособия, при особенной близости сирийского перевода Священного Писания [139] к подлиннику, облегчали преподобному Ефрему понимание Священных Книг.
Направление, которого держался преподобный Ефрем в своих толкованиях, весьма верно охарактеризовал святитель Григорий Нисский. Он говорит, что Ефрем объяснял Писание буквально, но и не оставлял без объяснения глубоких тайн созерцания. Строго осуждая слепых приверженцев буквы Писания, он также осуждает излишнюю наклонность к аллегорическому толкованию. Так, объясняя первый стих книги Бытие, Ефрем говорит: «Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание; непозволительно также говорить, будто бы что по описанию сотворено в продолжение шести дней, то сотворено в одно мгновение, а также будто бы в описании этом представлены одни наименования, или ничего не означающие, или означающие нечто иное» [140]. Правда, в толкованиях Ефрема ясно выражена мысль, что весь Ветхий Завет, даже в своих частностях, есть совокупное пророчество о Христе: любящая и везде ищущая Христа душа его и в Писании везде хотела видеть Его; в лицах, событиях, вещах и действиях Ветхозаветных он видит образы Нового Завета. «Смысл таинственный почти везде, – говорит он, – следует за историческим. Что пророки говорят о случившемся или имеющем быть с народом Божиим, то надобно относить к будущему состоянию Церкви Христовой, и вообще это служит к изображению Божественных распоряжений относительно всех праведных и нечестивых» [141]. Но нигде преобразовательное и пророческое объяснение у Ефрема не простиралось до уничтожения буквального исторического смысла. Между пророчествами о Христе он ясно различал такие пророчества, которые ни к кому другому не могут быть отнесены, кроме Иисуса Христа, и такие, которые исторически могут относиться отчасти и к известному ветхозаветному лицу или народу, пророчественно же к Иисусу Христу, и, начав исполняться ещё в Ветхозаветные времена, достигают полного события только в лице Христа и во времена Новозаветные. Так, объясняя слова пророка Исаии, в главе 35, стихах 4–5: се, Бог наш суд воздает и воздаст [142] , Той приидет и спасет нас. Тогда отверзутся очи слепых, и уши глухих услышат… Ефрем говорит: «Пророк предвозвещает Иудеям будущие блага за те притеснения от Ассириян и Вавилонян, которые привели их в оцепенение, так что они видя – не видели, и, слыша – не понимали. Поэтому теперь предсказывает им, что будут они в состоянии, противоположном прежнему, что отверзутся очи слепых, и так далее. И во всей истине совершено это Мессией. Когда для спасения всех людей соделался Он человеком, тогда отверзал очи слепым, и исцеленные Им увидели свет. Он делал ясным язык немым, давал слух глухим, даже когда люди не телесно только, но и душевно одержимы были этими недостатками. Ибо язычники, слепые в богопознании, увидели свет благовидения, и слухом своим вняли гласу животворной Евангельской трубы. Яко проторжеся вода в пустыни (Ис. 35:6). Конечно, означается этим и то избавление Иудеев, тот мир и то спокойствие, какие последовали за гибелью Ассириян, в самой же сущности исполнилось это в пришествие Господа. Ибо Он как бы проторжеся с неба, подобно живой воде сойдя в мир сей – эту жаждущую пустыню, и соделался как бы источником прибежища среди бесплодной дебри» [142]. Вообще, по представлению Ефрема, Священное Писание Ветхого Завета, кроме предметов, относящихся собственно к людям ветхозаветным, заключает в себе и истины, составляющие тайну Сына Божия, прикрытие образами, полное раскрытие которых предоставлено времени пришествия Христа. Часто при объяснении ветхозаветных событий он повторяет: «Это тень, а истина Христова» [143]. При таком воззрении на Ветхий Завет Ефрем в каждом случае и, прежде всего, объясняет буквальное значение слов Писания, и уже после этого открывает таинственное значение, где оное усматривает, – и при этом проводит резкую черту между тем и другим толкованием; отличая каждый смысл своим наименованием, называет один – смыслом близким [144], буквальным [145], другой – иносказательным, духовным [146], смыслом высшего разумения [147].
2) В духовно-нравственных творениях Ефрем является, по преимуществу, проповедником сокрушения сердечного. Ни о чем так много не говорил и не писал он, как о сокрушении сердечном, о необходимости непрестанно проливать слезы покаяния, потому что и сам он был проникнут чувством глубочайшего сокрушения. Святитель Григорий Нисский говорит, что «непрестанно плакать для Ефрема было то же, что для других дышать воздухом. Кто будет читать его писания, – прибавляет святитель Григорий, – тот увидит, что он не тогда только плачет, когда говорит о покаянии, но и в похвальных словах, где другие обыкновенно выражают радость» [148]. Ни днем, ни ночью не отступала от него мысль о грехах. «На ложе моем, – говорил он в одном из своих умилительных песнопений, – помыслил я о Тебе, Человеколюбец, и в полночь восстал прославить благость Твою. Привел себе на память долги и грехи свои, и пролил потоки слез. Ободряли меня разбойник, мытарь, Мария, грешница, Хананеянка, а также кровоточивая, и Самаряныня при колодце водном. Они говорили мне: «Восстань, умоляй о щедротах; Господь твой исполнен щедрот» [149]. В другой раз он поведал братии своей, как однажды, среди размышлений о суете жизни временной, напал на него великий страх, и он узрел очами сердца своего Господа, сидящего во славе Своей. «Господь сказал душе моей, – так говорит Ефрем, – для чего ты, душа, возгнушалась небесным своим чертогом, который наполнен светом славы? Для чего ты, душа, невеста Моя, ненавидишь Пречистого и Безсмертного Жениха? Для чего ты, душа, возгнушалась благами, какие уготовил Я тебе во свете жизни?.. Для тебя вошел Я в общение со смертью; для тебя и человеком Я стал… Я сделал, чтобы Ангелы служили тебе… А ты возгнушалась Небесным Женихом… Убоялся я, братия, – продолжал Ефрем, – вникая в страшные слова Господни, и сказал: вы, горы, покройте грешника и нечестивца; преклонив вниз голову свою и проливая о себе слезы, говорил: услышь, Владыка, плач мой, и не поступи со мной по всем делам моим!» [150].
