Истоки знания - Сидоров Георгий Алексеевич (серия книг .txt) 📗
Старый был явно в ударе. Очевидно, он и сам мне хотел рассказать о скрытых тайных знаниях прошлого. А тут я его возьми и спроси:
— И не просто так брахманы высшего посвящения относились к Н.К. как к равному.
— И жрецы более низких посвящений стремились у него поучиться… — Продолжал волхв. — Удивительное совпадение: Н.К. Рерих, как и Ломоносов, прекрасно знал древнерусский язык и азбуку «докириллицу». Феномен Ломоносова как-то ещё можно объяснить. Будущий учёный родился на севере в глубинке. Где-то там его и научили старики полузабытому языку и грамоте. Но Рерих-то откуда почерпнул точно такие же знания?
А не ты его учил, когда вы вместе зимовали в монгольском Алтае?— вырвалось у меня.
— Ничему я его не учил. Рерих вообще не знал, кто я такой. — С неохотой и раздражением сказал старый. — На арийские темы я с ним никогда и не разговаривал. Он ведь ещё был масоном, и я это знал.
— Может, масоны всему тому, о чём ты говоришь, его и научили? — предложил я.
— Такого не может быть. Они и сами не знали, что Николай Константинович владел и древнерусским и тайным наследием Орианы. Кстати, о Гиперборее он особо не писал и никогда никому из непроверенных людей не говорил. Но древнерусскому языку и старинной русской грамоте учил своих индийских друзей… Учил, очевидно, для того, чтобы стали читать русские книги, которые были в период всех наших смут перенесены нашими волхвами в Индию. Учениками Н.К. Рериха именно по древнерусскому языку и грамоте были известные индийские политики Джавахарлал Неру и его дочь Индира Ганди. И этот факт известен не только мне, но и многим, то, что учителем древнерусского языка у Джавахарлала Неру и его дочери был Рерих, последние и не скрывали. Учили язык, значит, было что читать. Вряд ли бы они стали тратить своё время из праздного любопытства. Наводит на мысль, что древнерусскими волхвами Пантачакра принесена в Индию за тысячу лет до написания Библии. Так считает индийская традиция. В настоящее время она переведена на 200 языков. В самой Индии она представлена на священном санскрите. Но сохранился её и первый вариант. Он написан на «пракрите», т.е. на древнерусском языке огненной арийской грамотой. В книге говорится о простой человеческой жизни, об отношениях между мужчиной и женщиной. О моногамии и полигамии в браке. В ней много притч, сказок, преданий. Но всё, что в книге написано, не индийское, а наше — русское. Очень древнее, но в то же время близкое и понятное… Тебе надо обязательно прочесть Пантачакру, иначе никогда не поймёшь устройство психики нашего народа, отрок, — по всему было видно, что старик высказался. Он допил свой сбитень и, посмотрев на часы, жестом пригласил меня на улицу.
— Пойдём, я тебе покажу ещё пару приёмов работы с двумя мечами, у нас есть ещё время.
Мы вышли во двор и направились к его «спортивному залу». Обычно воинским мы со стариком занимались через день три раза в неделю. Он считал, что для поддержания формы этого достаточно. Сам ведун в совершенстве владел древнерусской школой «пяти стихий», где каждая стихия представляла собой как бы отдельный стиль. Но все эти на первый взгляд, совершенно разные принципы и движения гармонично объединялись вместе в единое целое, непредсказуемое и несокрушимое. То, что мне когда-то дал мой дед казак, было всего лишь частью древнего стиля. И поэтому с седоголовым я занимался всегда с удовольствием. Тем более что старый во время наших занятий всегда много рассказывал. Вот и на этот раз, взяв каждый в руки две березовые палки и став друг против друга, мы погрузились в логику движений: защитой, мгновенным уходом в круговые движения и т.д. Хранитель кратко объяснил, какой может быть прок из того или иного обманного действия или удара. Казалось, всё шло, как всегда. Но я стал ловить себя на мысли, что наша тренировка со старым последняя, что больше тренировок не будет. Что старик на этой спортивной площадке со мною прощается. И прощается не на год, как обычно, а надолго… Посмотрев в глаза ведуну, я бросил на землю свои папки и прямо его спросил:
— Ты ведёшь себя так, как будто умирать собрался? Это не занятие, а подведение итогов всему тому, что ты мне здесь показывал. Чтобы я не забыл… — Седоголовый, видя мой нахохленный вид, подобрал мои деревянные импровизированные мечи и, бросая их на скамейку, сказал: — Разве твоя свеча потухла, Гор. Она на моём столе будет гореть столько, сколько будет стоять этот дом, где тебя всегда ждут. Неужели, ты думаешь, что я горю желанием с тобой расстаться? Ты стал мне больше, чем сын. Духовная близость сближает больше, чем родство крови. Думаю, и я для тебя не чужой, — с грустью в голосе сказал хранитель. — Дело в другом. Интуиция давно подсказывает мне, что вокруг меня что-то происходит… Но тогда, год назад, было не опасно. Сейчас все изменилось. Потому я и хочу, чтобы ты не «светился»…
— Неужели, за домом следят?
— Нет, мы здесь одни. Тут слежка иного характера. «Они» не знают, где я, но ищут… Так когда-то уже было. Не переживай.
С этими словами старый медленно пошёл к своему дому. По его фигуре было видно, что он о чём-то думает.
— Понимаешь, — посмотрел ведун на меня — Империя повисла над пропастью. Стоит только подтолкнуть… Опять у власти на местах те же самые, что и в незабвенные тридцатые… Андропов ничего не изменит. Наверняка, Запад ему уже нашёл замену… В стране затишье перед бурей…
На крыльце старик велел мне его подождать.
Глава 30
«КОЛДЫН». СНОВА ОБ АРТАНИИ. КОНЕЦ ИМПЕРИИ
Когда он вышел, то в руках у него был какой-то длинный свёрток. Старик бережно положил его на скамейку и стал развёртывать. Через несколько секунд я увидел роговой наборный эфес, потом ножны и, наконец, всю шашку или саблю? Такое оружие я не видел даже на картинах. Оно чем-то напоминало японский меч, но рукоять была покороче. Бронзовая горда была уже и длиннее. А однолезвенный клинок, плоский с двумя узкими долами был шире клинка катаны и почти прямой.
— Смотри не порежься, — протянул мне эфесом вперёд свою страшную шашку хранитель. — «Он» острее бритвы.
Я осторожно взял в руки палаш и хотел попробовать пальцем лезвие.
— Не надо, — остановил меня старый. — Останешься без пальца. Он на воде волосинку перерубает. Ты посмотри какой булат!
Я внимательно стал всматриваться в текстуру стали странного оружия. Сталь клинка была тёмной, тусклой и мелкосетчатой. Структура её напоминала замороженное зимнее окно.
— Если честно, я булатную сталь никогда не видел и не знаю, как она должна выглядеть, — признался я.
— И не мудрено, секрет этой стали давным-давно забыт, — взял у меня из рук оружие седоголовый. — Знаешь что это за меч?
— Откуда мне знать? Я такого оружия никогда не видел.
— Это односторонний ордынский меч! Меч наших с тобою далёких предков. Ты ведь тоже казачьего рода, значит, имеешь, как и я, ордынские или, точнее, скифские корни. Меч мне достался от моего прапрадеда. А где он его взял, неизвестно. Принято считать, что оружие было выковано в одной из татарских могил на Алтае. Но, вероятнее всего, этот меч передаётся от отца к сыну ещё со времён Сибирской Руси… Я снова взял оружие из рук старого…
— До чего же он удобен! — Невольно вырвалось у меня. Одновременно и тяжёл и лёгок!
— Потому, что идеально сбалансирован, — объяснил «знахарь». Попробуй сделай восьмёрку? В руке ты его не почувствуешь!
Ведун был прав: мечом можно было вертеть как угодно, и рука не уставала.
— Присмотрись — ни одной зазубринки! А в каких он битвах только не был! Его лезвие разрубало и шлемы княжеских дружинников, и разукрашенные шишаки рыцарских шлемов! Смотри!
И старый, взяв из рук у меня свой меч, с размаху обрушил его на лежащую на пороге дома скобу! Я невольно зажмурил глаза. Раздался звон стали… Толстая стальная скоба была разрублена пополам, но на лезвии меча осталась только белая полоска, им можно было снова бриться! От увиденного по телу пробежал мороз…
