Сокровище чаши - Александров Глеб Юрьевич (полные книги txt) 📗
И вот они совпали, сознание Амедея сработало как спусковой механизм, и сила Гьянга сокрушила скалы над головами атлантов. Пещера перестала существовать.
Сила удара была такова, что содрогнулись все горы вокруг.
Как только гул закончился, Амедей пронзил своим сознанием толщу камней, выяснил состояние заложников и атлантов и с торжествующим видом коснулся руки Учителя:
- Всё сделано, как Вы задумали, Учитель!
Он торжествовал. Гьянг же с великим трудом выходил из транса. Присутствие деревенских мальчишек на его вимане вносило свои разнородные эманации, лишая атмосферу предвечной Чистоты, и выход из транса давался нелегко. Но ни слова не сказал им Гьянг, ведь иногда надо чем-то жертвовать – Сыны Света привыкли жертвовать своим удобством, не чужим.
Придя в себя, Гьянг взглядом указал Амедею на штурвал, и ученик, приняв управление виманом, помчал его к поверженной скале. Теперь надо было разобрать завалы, отделить заложников от шаммаров и подумать, что делать с телами погибших атлантов.
В это время беглец Наврунг карабкался изо всех сил, ища защиты у гор и надеясь дожить до утра. Он был уверен, что его соплеменники уже мертвы, и очень хотел жить.
Тибет, 1741 год. Разговор с Учителем
Вечер уже погасил лучи солнца, тени ушли куда-то вдаль и растворились, я сидел на улице у входа в храм Цзон-Ка-Пы.
Учитель всё не шёл, а я предавался размышлениям, но вопросы каждый раз ставили меня в тупик, не давая мыслям литься рекой, создавая запруды размышлений и омуты неполученных ответов.
Ну, во-первых, я знал, что еще никому из упасака не разрешалось целыми днями пребывать у Зеркала Правды. И моя «исключительность» в этом вопросе была для меня камнем преткновения. Если Учителя не разрешали кому-то это делать, то они не разрешали всем, не делая исключений. Обучение, которое я проходил, было целиком и полностью принадлежностью Чела, более высоких и опытных, чем я, учеников, к тому же живущих постоянно в стенах монастыря и ведущих куда более строгий образ жизни, чем я.
Быть упасака означает стоять в преддверии великих тайн, живя в миру.
Быть Чела означает изучать их, живя в монастыре, в школе.
Быть Лану означает овладевать тайнами и силами, которые они дают.
Но я что-то не припоминал, что бы кто-то из упасака, живя дома с родными, на первом месяце обучения уже изучал то, что изучал я, но что нельзя было рассказать никому.
Это противоречие разрывало меня на части, и я не мог найти этому никакого разумного объяснения.
Затем, эта практика, которую я делал.
Почему делал её не под руководством Учителя? Почему один?
Все, кого я знал, были на первых этапах оберегаемы своими наставниками и учителями, как цыплята курицей. Меня же бросили, как котёнка в воду: «выплывет – значит выживет. Не выплывет – не судьба». Больше всего меня мучил вопрос – неужели Учитель так сильно меня не любит, что оставил в таком полнейшем небрежении и даже не приставил ко мне наставника, не справляется о моих успехах?
Затем, этот мальчик, попавший в руки к шаммарам. Это моё воплощение? Как я понял, да. Оно у меня единственное? Выжил ли я и как это скажется на моей нынешней жизни? Почему именно эта жизнь всплыла у меня перед глазами в мой первый день обучения и испытания? Одна мысль особенно не давала мне покоя: может быть, я тогда вошёл в сговор с колдунами и теперь Учитель хочет выведать у меня их тайны, а потом выгнать как страшного предателя???
Все эти беспокойные мысли, как рой мух, не давали мне покоя. Я хотел избавиться от них, но не мог - и мучался, мучался, мучался ими, как какой-то неизлечимой болезнью. Больше всего я боялся, что, в результате всего, Учитель скажет мне, что я прав в своих подозрениях и его пренебрежение ко мне связано с тем, что с самого начала он не желал быть мне Учителем; что вот, наконец, он узнал от меня всё, что хотел, и больше я никогда его не увижу, потому что хуже меня ученика выдумать просто невозможно… А ведь всё шло к тому, что этот вариант и есть правда – пугающая, заставляющая слёзы наворачиваться мне на глаза и не дающая чувствовать себя человеком. Я как изгой сидел до самой ночи, пока не почувствовал приближение Учителя.
Как нечто неуловимое, появился Он в моём восприятии, я встал и тут же увидел его приближающуюся фигуру, в свете звёзд едва различимую, но такую родную и любимую, что я смог бы различить её, казалось мне, и в кромешной тьме.
Он, не сказав ни слова, жестом приказал мне следовать за ним.
Ариаварта. Место гибели шаммаров
Виман Гьянга под управлением Амедея плавно опустился на площадку перед обвалившейся пещерой. Не долетев до земли какого-нибудь локтя, лодка замерла, и Амедей, ловко вытащив лестницу, спустился на камни, приказав нам следовать за ним.
Пещера была полностью завалена крупными валунами. Чтобы разбить и оттащить их, требовался труд всей деревни Маниса не менее недели, а то и больше.
Гьянг вышел последним, и в полном молчании они с Амедеем подошли к камням, как бы разглядывая их. Не было слышно ни слова. И тут камни вдруг зашевелились. Манис громко вскрикнул, упал на землю от страха, его спутник, деревенский мальчик, сын Грунга, также упал на камни, белый как полотно. Они подумали, что это шаммары раздвигают камни и сейчас их отряд выберется, тогда уж им несдобровать.
Пока они лежали, замирая от ужаса , камни сами поднялись в воздух и аккуратной горкой, в виде небольшого кургана, легли локтях в ста от завала. Оказалось, что это Гьянг и Амедей совместными усилиями воли перенесли камни по воздуху, освободив тела заложников и их похитителей.
Амедей негромко позвал лежащих на земле ребят. Те, не веря своим глазам и постоянно озираясь в поисках убежавших шаммаров, на дрожащих от страха ногах боязливо подошли к Амедею и Гьянгу.
Перед их взором открылась удивительная картина - нереальная и ужасная.
Полностью освобождённые от камней, шаммары лежали тесным кругом. В момент смерти они стояли в виде пентаграммы и, когда камни рухнули сверху, невольно прильнули друг к другу – так их и застала смерть. Поломанные, раздавленные тела лежали в неестественных позах, но крови почти не было – они умерли от переломов и удушья, от сдавления, а не от кровопотери.
В красных плащах, в золотых шлемах гиганты-великаны, лежащие вповалку, – это было совершенно невиданное зрелище, фантастическое в свете звёзд и молодой луны.
Как зачарованные стояли ребята.
Из оцепенения их вывел голос Амедея:
- Под ними заложники.
На атлантах были украшения - амулеты из металлов, кожи и перьев каких-то диковинных птиц. От этих амулетов веяло ужасом и холодом, и даже Гьянг с Амедеем стояли на почтительном расстоянии от груды тел, не решаясь подойти к такому большому скоплению предметов, насыщенных сильной злой волей Ракшасов – колдунов Левой Стези. Использовать магию для растаскивания тел атлантов было нельзя. Но заложников надо было вытащить из-под тел атлантов – не вечно же им там лежать?
Решено было сделать так: мальчишки привязывали верёвки к щиколоткам ног шаммаров, а Амедей на вимане, к которому были привязаны другие концы верёвок, оттаскивал их тела к груде камней, лежащих невдалеке. Там концы верёвок просто отрезали и снова повторяли ту же процедуру, но уже с другими телами.
Их было 29.
Гьянг подумал и сказал:
-Одного не хватает… Бежит вверх… Потом займёмся.
Провозившись около часа, наконец завершили работу, и мальчикам было разрешено подойти к семье Азера, лежащей свободно на дне пещеры, теперь лишившейся своего свода.
Выглядели они спящими – лица их были спокойны, но очень бледны. Не было ни движения, ни шевеления среди них, к тому же они не дышали. Мальчишки стали тихо плакать, думая, что все мертвы.
