Разоблаченная Изида. Том II - Блаватская Елена Петровна (бесплатные версии книг .TXT) 📗

Поэтому новый символ веры, с которого мы начали эту главу, каким бы грубым он ни казался, воплощает в себе самую суть церковного верования, как его прививают ее миссионеры. Считается менее нечестивым, менее неверным сомневаться в личном существовании Святого Духа или в равной божественности Иисуса и Бога, чем ставить под вопрос личность Дьявола. Но заключение Кохелета почти забыто. [550] Кто когда-либо цитирует золотые слова пророка Михея [551] или заботится о толковании закона, как он был дан самим Иисусом [Матфей, XVII, 37-40]? «Яблоко» мишени современного христианства заключается в простой фразе – «бойся Дьявола».

Католическое духовенство и некоторые из мирских сторонников римско-католической церкви все больше борются за существование Сатаны и его бесов. Если де Мюссе с таким неослабным рвением утверждает объективную реальность спиритических феноменов, то это потому, что по его мнению, последние являются наиболее убедительным доказательством работы Дьявола. Этот шевалье более католик, чем сам Папа; его логика и выводы из никогда не существовавших и не установленных предпосылок уникальны, и еще раз доказывают, что предлагаемый нами символ веры как раз является тем, который наиболее красноречиво выражает католическую веру.

«Если магия и спиритизм», – говорит от, – «были бы только химерами, нам пришлось бы навеки распрощаться со всеми восставшими ангелами, тревожащими сейчас мир; ведь тогда у нас больше не было бы здесь демонов… А если мы утеряем наших демонов, мы также УТЕРЯЕМ НАШЕГО СПАСИТЕЛЯ. Ибо – от кого нас спасать пришел тот Спаситель? И тогда – не было бы больше Искупителя, ибо от кого или от чего мог бы тот Искупитель искупать нас? Следовательно, не было бы больше христианства!!» [100, c. 12, Предисловие].

О, Святой Отец Зла, Святой Сатана! Мы умоляем тебя – не покидай таких благочестивых христиан как шевалье де Мюссе и некоторые баптистские духовники!!

С нашей стороны мы хотели бы напомнить мудрые слова Дж. К. Колкухуна [604], который говорит, что

Стремясь к превосходству во всем над древними религиями, христиане претендуют на открытие Дьявола, официально признанного церковью. Иисус был первым, кто употребил слово «легион», говоря о них, и это есть то основание, на котором де Мюссе защищает свою позицию в одном из своих демонологических трудов.

«Позднее», – говорит он, – «когда Синагога угасла, передав свое наследство в руки Христа, родились на свет и просияли отцы церкви, которых некоторые люди, вследствие редкого и поразительного невежества, обвинили в том, что свои идеи о духах тьмы они заимствовали от теургов».

Три умышленные, осязаемые и легко опровергаемые ошибки – чтоб не сказать более крепкого слова – появляются в этих нескольких вышеприведенных строчках. Во-первых, Синагога – далеко от того, чтобы угаснуть – и ныне процветает почти в каждом городе Европы, Америки и Азии; и изо всех церквей в христианских городах она лучше всех обеспечена и лучше посещается. Далее – в то время как никто не станет отрицать, что много христианских отцов родилось на свет (исключая, разумеется, тех двенадцати выдуманных римских епископов, которые вообще никогда не рождались), каждый человек, кто потрудится прочесть труды платоников старой Академии, которые были теургами до Ямвлиха, – узнает в них источник христианской демонологии, так же как и ангелологии, аллегорическое значение которой было полностью искажено этими отцами. Затем, вряд ли можно согласиться, что вышеупомянутые отцы когда-либо сияли, за исключением, может быть, в блеске их чрезвычайного невежества. Достопочтимый д-р Шакфорд, потративший лучшую часть своей жизни на попытки примирить их противоречия и нелепости, в конечном счете был вынужден в отчаянии отказаться от всей этой затеи. Невежество последователей Платона должно, действительно, показаться редким и поразительным по сравнению с неизмеримой глубиной Августина, «гиганта мысли и эрудиции», отвергавшего шарообразность Земли – ибо, если это так, то это не позволило бы жителям противоположного полушария увидеть Господа Христа, когда тот спускался бы с небес во время второго пришествия; или с глубиною Лактанция, который с благочестивым ужасом отвергает такую же теорию Плиния на том замечательном основании, что тогда деревьям по ту сторону Земли пришлось бы расти верхушками вниз, и людям пришлось бы ходить головами вниз; или с глубиною Козьмы Индикоплюста, чья ортодоксальная система географии забальзамирована в его «Христианской топографии»; или, наконец, с глубиною Бeды, уверявшего мир, что небеса «охлаждаются ледяной водой, чтобы не загореться» [48], – это, должно быть, особая милость Провидения, чтобы предотвратить воспламенение небес от сияния их учености!

Как бы то ни было, эти сияющие отцы несомненно заимствовали свои понятия о «духах тьмы» от еврейских каббалистов и языческих теургов с тою, однако, разницей, что они исказили и превзошли по нелепости все, что когда-либо создала самая дикая фантазия индусской, греческой и римской черни. Нет ни одной концепции дэва в персидском пандемониуме даже наполовину столь несообразной, как инкуб де Мюссе, переделанный с Августина. Тифон, символически изображаемый как осел покажется философом по сравнению с дьяволом, которого нормандский крестьянин поймал в замочной скважине; и это определенно не Ахриман и не индусский Вритра, которые стали бы убегать в ярости и панике, когда к ним обратился бы местный Лютер со словами «Святой Сатана»!

Дьявол есть гений-покровитель богословского христианства. Настолько «святым и почитаемым является его имя» по современным понятиям, что считается неблаговоспитанностью его произнесение – разве только иногда с церковной кафедры. Точно так же в древние времена было незаконно произносить священные имена или пользоваться языком мистерий, за исключением священных монастырей. Мы едва ли знаем имена самофракийских богов, и не можем назвать точное число кабиров. Египтяне считали кощунством произнесение титулов богов своих тайных обрядов. Даже теперь брахман произносит слог Ом только в негласной мысли, и также раввин – Непроизносимое Имя, Вот почему мы, непроявляющие подобного почитания, были заведены в заблуждение, ошибочно называя имена ХИСИРИС и ИАВА, вследствие неправильного произношения, Озирисом и Иеговой. И можно будет ощутить, что подобный ореол обаяния как бы начинает образовываться вокруг имени того темного персонажа, о котором мы здесь говорим, и наше фамильярное обращение с этим именем, весьма возможно, шокирует своеобразную чувствительность многих, которые почтут свободное упоминание имени Дьявола кощунством – грехом из грехов, который «никогда не простится». [552]

Несколько лет тому назад один знакомый автора поместил в газете статью, доказывая, что diabolos или Сатана Нового Завета означает олицетворение абстрактной идеи, а не личность. Ему ответил священник, который закончил свой ответ осуждающим выражением: «Боюсь, что он отрицает своего Спасителя». В своем возражении тот защищался: «О, нет! Я только отрицал Дьявола». Но священник не видел в этом разницы. Согласно его взгляду на эту проблему, отрицание личного объективного существования Дьявола само по себе уже было «прегрешением против Святого Духа».

Это необходимое Зло, удостоенное эпитета «Отца Лжи», по уверениям духовенства было основателем всех мировых религий древних времен и всех ересей или, вернее, неортодоксальностей более поздних периодов, так же как и Deus ex Machina современного спиритуализма. В возражениях, которые мы выдвигаем против такого мнения, мы отрицаем наличие нападения на истинную религию или искреннее благочестие. Мы только ведем полемику с человеческими догмами. Возможно, что занимаясь этим, мы напоминаем собою Дон Кихота, так как они – только ветряные мельницы. Тем не менее не забудем, что они послужили предлогом к убиению более пятидесяти миллионов человеческих существ с тех пор, как были провозглашены слова: «ЛЮБИТЕ ВРАГОВ ВАШИХ» [Матфей, V, 44].