Сила ведьм - Кэбот Лори (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
Но обычай носить рога относится не только ко временам Неолита. Греческие Боги, Пан, Дионис, Диана-охотница, а также египетская богиня Изида, изображались с рогами на голове. Подданные Александра Великого и Моисея преподносили им в подарок рога. Этих царей, конечно же, нельзя признать богами, но рога были символом их мощи и благосклонности богов к их деяниям. Рога олицетворяли свет мудрости и божественное знание (аналог ореола). Деторономий писал, что слава Моисея «была подобна молодому бычку, с рогами, похожими на рога единорогов». На греческих, римских, а позднее итальянских шлемах, вплоть до четырнадцатого века, рога использовались в качестве украшения, как символ силы и доблести. А историк Уильям Грэй и д-р Лео Мартелло указывает, что Иисус в его терновом венце, стал еще одним воплощением великого западного прообраза короля, не щадящего жизни своей за свой народ.
Многие современные обычаи и слова напоминают о той важной роли, которые рога играли в народном фольклоре. Английское слово «презрение» происходит от староитальянского «безрогий» — лишенный рогов, то есть опозоренный, презираемый. Обычай прибивать над дверью подкову на счастье произошел от обычая вешать в этом же месте рога. А поскольку рога были только у животных-самцов, то они естественным образом стали фаллическим символом. Maртелло обращал внимание на то, что современное английское прилагательное «возбужденный» (в половом смысле), которое до недавнего времени применялось только в отношении лиц мужского рода, также происходит от слова рог. [4]
В старых европейских религиях, некоторые мужские божества (козлоногие: греческий Пан, римский Фавн, кельтский Церуннос) представляли собой Сына Великой Космической Матери. Мать и Сын воплощали могучие, сладострастные, дарящие жизнь силы земли. Жрицы Старой Религии, чтившие Богиню и ее Рогатого Супруга, прикрепляли к головам жрецов рога, а к своим головам — изображение полумесяца. С этими древними религиозными обрядами церковь вела ожесточенную борьбу. Ее оружием стала теория о том, что женщина — это образ Сатаны. В основе этой теории был страх перед женщиной, сексом, природой и человеческим телом. Официальная доктрина церкви, на протяжении веков разрабатываемая клиром, который поголовно состоял из мужчин, давших обет безбрачия, утверждала, что женщина является источником всего зла (поскольку это именно Ева послушалась змея), что земля проклята Богом (в наказание за грех Евы), что секс — дело нечистое, а тело — источник всех грехов). Земля, тело и дьявол — эти три понятия были связаны воедино.
Церковь так и не согласилась с древней верой в то, что земля — священна, и на ней обитают боги и божественные духи. Она не могла примириться с духовностью, в которой было место человеческому телу, не говоря уже о теле животного. В то время, как христиане били себя в грудь, обвиняя самих себя в плотских грехах и сокрушаясь над тяжкой повинностью жить в «юдоли печали», поклонники Богини пели, плясали, праздновали и следовали завету Богини: «все акты любви и удовольствия — вот мои ритуалы». Протестанты отрицали всякое земное веселье, типа пения, танцев и всевозможного баловства, еще в большей степени, чем католики, и приписывали его козням дьявола. Древняя Религия считала их священными.
Во время Эпохи Костров как христианская церковь, так и светские власти христианских стран, систематически искореняли древние празднества. Все приходские священники получили директиву церковных властей к любому языческому празднику подгадать христианское празднество. Рождество было придумано в противовес зимнему солнцестоянию, Пасха — весеннему равноденствию, праздник Святого Иоанна-Крестителя — летнему солнцестоянию, День всех Святых — кельтскому Новому Году и т. д.
Власти также сурово порицали баловство в эти святые дни, в особенности ритуалы, сопровождавшиеся половыми актами. Во многих дохристианских цивилизациях половой акт считался образом творения. Церковь, боявшаяся и женщин, и секса, не могла согласиться с мыслью, что женская сексуальность может быть священной. Духовность, включавшая в себя «акты удовольствия», потому что они были угодны Богине, была серьезной угрозой для давших обет безбрачия священников и монахов, которые пытались подавить свои любые сладострастные мысли.
Доминиканский ученый Мэттью Фоке заметил, что миф об «изгнании из рая» породил теологию, которая «не могла согласиться со святостью сексуальности». В своем труде «Первопричастие» — воззвание к более мистическому, более земному, более женственному христианству, он пишет: «Не секрет, что среди святых патриархального периода христианства, предложенных нам в качестве примеров для подражания, очень редко встречаются люди светские». Идеалом католической церкви всегда был обет безбрачия, а активная внебрачная половая жизнь всегда сурово порицалась. Сексуальным партнером женщины мог быть только ее муж. Таким образом, женская сексуальность была заключена в жесткие рамки патриархального брака, где она полностью контролировалась мужчиной. Даже в браке секс был сомнительным делом. Это по-прежнему была «плоть», которую христианская теология считала источником слабости. Давший обет безбрачия клир и отказавшиеся от половой жизни монахини являлись красноречивым доказательством устремлений церкви. (Каковым является и недавно вновь подтвержденное Ватиканом правило, что женщина не может быть священником только потому, что она не обладает! телом мужчины»).
Некоторые христианские мыслители давно подозревали, что секс был первоначальным грехом, и что поедание яблока с древа познания является всего лишь метафорой, позволяющей избежать «этой» темы в священной книге. Постоянно пропагандировался постулат, что Ева-искусительница на самом деле была Евой-совратительницей, а каждая женщина — это Ева. Этот аргумент приводился во время Эпохи Костров, он приводится и в наши дни тогда, когда нужно бросить тень на намерения женщины.
Итак, абсолютно ясно, что церковь не могла проявить терпимость в отношении древних религий дохристианских цивилизаций. Но вот что интересно: почему, после сотен лет «мирного существования» между христианскими общинами и общинами «староверов», в конце пятнадцатого века вдруг началась такая кровожадная «охота за ведьмами», которая продолжалась в течение двух столетий? Бездеятельность церкви времен раннего средневековья объясняется отсутствием подконтрольной ей политической организации, которая могла бы осуществить широкомасштабную травлю ведьм. В период раннего средневековья позиции церкви в обществе были еще не так прочны. Влияние ее было еще не так велико. Стало быть, ей нужно было проявлять терпимость. Но к концу средневековья положение изменилось. Церковь стала крупнейшей политической и экономической силой в Европе. Инквизиция была могущественной организацией. В результате крестовых походов завязались военные и экономические связи между местными епископами и местной знатью (а некоторые местные епископы сами были местной богатой знатью). Так сформировалась система, которую можно было использовать с целью широкомасштабного покорения инакомыслия.
«В чьих интересах велась «охота за ведьмами»?», — спрашивает в своей глубокой книге «Мечты во мраке» писательница Стархок. Если поставить вопрос таким образом, то следует обратить внимание не только на христианские Церкви, но и на другие группировки, которые были заинтересованы в истреблении ведьм. Так кто же были эти другие, которые тоже поддерживали преследования и принимали в них участие?
Прежде всего, к ним принадлежали люди с коммерческой жилкой, количество которых значительно увеличилось к концу средневековья. Эти люди начали рассматривать землю, как товар, который можно покупать и продавать. Традиционное отношение к земле, которая для наших предков была священным объектом поклонения, заключалось в том, что земля не принадлежала никому — даже землевладельцы не были ее хозяевами в том смысле, что они не могли продавать землю тогда, когда им это захочется. Земля принадлежала общине; даже у крестьян были определенные права: право собирать в лесу хворост, право выпасать свой скот на общинных землях, и, наконец, главное право — жить на этой земле. Землевладельцы эти права уважали — Однако, по мере развития рыночной экономики, так называемые землевладельцы стали экспроприировать землю в свою пользу и изгонять стоявших у них на пути крестьян. Капиталистическое понятие частной собственности стало теснить старые представления о земле, как о священном объекте, который принадлежит всем людям. Пионеры капитализма в Америке обнаружили подобное отношение у коренных жителей американского континента и вынуждены были вести войну (как в физическом, так и в идеологическом смысле), чтобы искоренить туземные племена, чье представление о земле и духе, стояло на пути того, что пионеры называли «прогрессом».
