Вуду в мегаполисе - Блэк С. Джейсон (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
С этим приятелем я не контактировал уже несколько лет и не мог понять, откуда он узнал мой телефонный номер. Когда-то мы вместе учились и у нас были странные отношения: мы как бы соревновались, кто больше понравится его ветреной жене Таре. Можно было подумать, что мы не два друга, а два родных брата, каждый из которых хочет быть любимцем их вечно молодой мамы.
После стандартных фраз и расспросов мой приятель перешел к делу. У него были проблемы в семье. Они наняли женщину для присмотра за ребенком и работы по дому. У женщины этой, родом откуда-то с Карибских островов и «набожной» католички, оказались странные привычки и склонности. Например, она предпочитала покупать живых кур и резать их сама. А в Лос-Анджелесе начала семидесятых найти живых кур было не так-то легко. Другая странность: эта женщина проводила много времени на кухне, часами помешивая какое-то варево в котле, к которому никому не разрешала прикасаться. Я спросил у приятеля, сколько ей лет, и он ответил: «Около двадцати трех».
Тогда я спросил, красива ли она и не стоит ли мне познакомиться с ней. Он посмеялся и ответил «да» на первую часть вопроса и «нет» на вторую. Его смех вроде бы немного растопил ледок отчуждения между нами. Мой друг продолжил: «Я хочу, чтобы ты пришел и посмотрел, что она собирается делать. Ты не пожалеешь об этом! И, кстати, увидишься с Тарой. Она сильно изменилась».
Я сказал, что жду пациента, который может и не прийти, и, если он через полчаса не появится, я буду свободен. Когда приятель дал мне свой адрес, я увидел, что он живет в опасном районе, который славится своими бандами, проститутками и торговцами наркотиками. Мне как-то сразу расхотелось ехать.
Полчаса прошли, но, несмотря на обещание, данное приятелю, я решил подождать еще десять минут. В оправдание я говорил себе, что пациент мог задержаться из-за погоды, но сам прекрасно понимал, что все дело — в моем страхе.
Хотя я сам вырос в весьма хулиганском районе и много околачивался «на улице» с самыми разными людьми, годы учебы в университете и мой новый статус «человека из среднего класса» уже превратили меня в труса. Осознав это и устыдившись, я собрал свою волю в кулак и пошел к машине. При этом я продолжал думать о том, как это я окажусь в таком ужасном районе. Что будет со мной? А с моим автомобилем?
Но уже направляясь в гетто, я отвлекся и стал думать о другом. Моя жена ждала меня дома с обедом. Мне пришлось позвонить ей и соврать, что я задерживаюсь на работе. Нельзя было говорить ей правду. Она знала о моих прежних отношениях с Тарой, и ей было бы очень неприятно.
Я подъехал к большим домам, выглядевшим, как тюремные бараки. В квартале было, вероятно, около двадцати разных зданий, и все угрюмые и уродливые.
Около одного их домов я увидел красивую женщину. Она была одета, как проститутка, и сбоку к ней прилепился мужчина. По улице сновали молодые люди. Из рук в руки переходили деньги и маленькие пакетики. Вокруг было много машин и много полиции. Поначалу меня это успокоило. Затем мне пришло в голову, что в случае чего полиция вполне может не защитить, а задержать или арестовать меня. Я блуждал в лабиринте зданий, медленно, как мантру, повторяя про себя номер дома и квартиры моего приятеля. Вдруг я увидел его самого — он, обеспокоенный, поджидал меня у подъезда.
Мы пожали руки и поулыбались друг другу. Затем возникла некоторая заминка, и мы поспешили войти в его темную квартиру. Пахло отвратительно. Было полно народу. В дальнем углу я заметил Тару. Она сидела, ритмично раскачиваясь взад-вперед. Я медленно подошел к ней. Ее глаза были навыкате — похоже было на то, что она накурилась марихуаны. Она, однако, узнала меня, промямлила несколько слов, хихикнула и снова стала таращиться и раскачиваться. Ее вид меня по-настоящему испугал.
Приятель провел меня в кухню и познакомил с молодой женщиной-служанкой. Она действительно была красива, и я почувствовал влечение к ней. Но не могу похвастаться, что вызвал в ней ответное чувство. Она лишь что-то фыркнула и отпихнула меня локтем.
Я вышел из кухни. Друг сказал мне, что она готовит «кое-что», чтобы отомстить своему любовнику, который ушел от нее к другой женщине и прихватил с собой ее деньги. Она просто обезумела. Слушая его рассказ, я собирался задать какой-то вопрос, но тут вдруг поймал на себе взгляд какого-то здоровенного негра, и замолчал.
Из кухни доносились странные звуки: как будто хлопанье крыльев. Я снова заглянул туда. В тусклом свете свеч я едва мог разобрать, что происходит. Если мои глаза не обманывали меня, служанка рубила головы цыплятам и собирала кровь в какой-то сосуд, что-то распевая над ним.
Сосуд был размером с кастрюлю, в каких варят суп. Емкостью он был, мне кажется, три-четыре кварты (1 кварта = 1,14 л.). Точнее не могу сказать. Пахло марихуаной, где-то били в тамтамы, мерцали свечи, женщина кружилась волчком, большой негр уставился на меня, цыплята прыгали в своем ящике — моей бедной голове было от чего пойти кругом. Я был напряжен, но пока еще не настолько, чтобы попросить выпить. Шепотом я спросил своего приятеля, как он дошел до такой странной жизни. Он только засмеялся, снова прикладываясь к своему косячку. Затянувшись, он передал его мне, но я отказался. Мое среднеклассовое воображение уже рисовало картины одна ужаснее другой: вот меня арестовывает полиция в этом притоне, вот меня лишают лицензии и позорят в газетах…
Вдруг показалось, что все кончено. Свечи замигали, музыка превратилась, «ведьма» куда-то исчезла. Я выглянул из кухни и не нашел ее нигде. Тогда я вернулся в кухню, и она снова стояла на своем месте.
Теперь она была более расслабленной. Нет, это слово не подходит. Она была менее напряженной. Махнула рукой моему другу, чтобы он подошел и посмотрел, что она приготовила. Он потащил меня с собой, ухватив за локоть. Я было заупрямился, но заметил, что большой негр уже стоит за моей спиной, — и тут же сдался.
Заглянув в сосуд, я ужаснулся. Там была фигурка человека с каплей крови на ней и иголкой, воткнутой в сердце. Мой ум заметался в поисках объяснения увиденному. Я отметил, что фигурка вдавлена в какую-то горелую, темную, тускло блестящую массу, похожую одновременно на пыль, уголь и мятую фольгу. Я попросил разрешения потрогать это — и получил отказ. У человеческой фигурки был торчащий вверх пенис. На нем-то и была капелька крови.
Все, включая женщину, вышли из кухни и вернулись к своим занятиям. Мне хотелось поговорить с женщиной, но я не знал, как начать. Словно читая мои мысли, она сказала: «Вы, белые, называете это вуду» и засмеялась.
Через пару дней мой приятель позвонил мне и я снова спросил его, как он оказался в такой странной и зловещей компании. Неудивительно, заметил я, что у него семейные проблемы. Он сказал: «Не торопись с выводами. Я просто думал, что тебе будет интересно. Помнишь, как ты в колледже увлекался книгами о вуду и вудуистской смерти?»
Я ответил: «Да, но одно дело увлекаться книгами, и совсем другое — жить среди всего этого. Зачем это тебе? Ты подавал большие надежды. Твоя жена всегда была такая веселая. А теперь она выглядит как зомби». На том конце провода было молчание. Наконец мой приятель сказал: «Я думал, что делаю тебе одолжение. Ну что ж…» и повесил трубку.
Я подумал, что погорячился насчет «зомби». На самом деле, решил я, его жена просто стала хиппи-наркоманкой. Но меня всегда поражало, как некоторые наркоманы похожи на зомби. Тогда я еще не читал и не мог читать работ Уэйда Дэвиса о «порошке зомби» (его книга «Змей и радуга» была опубликована только в 1985 году, а докторскую диссертацию («Этнобиология гаитянских зомби (этноботаника, воду и тетродотоксин)») он защитил в 1986.
В тот день «ведьма» не шла у меня из головы. Меня влекло к ней. Это было какое-то наваждение. Я все время думал о ней, принимая пациентов, а приехав домой, завалился спать.
На следующее утро мне было трудно вспомнить мои сновидения. Вместо материала сновидений всплывали какие-то воспоминания из моего детства. Я вспомнил, например, как прокалывал булавками жуков и представлял себе, что это мои враги или родители. Вспомнил, как я мучил кота, называя его именем кого-то другого.
