Разоблаченная Изида. Том I - Блаватская Елена Петровна (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗

А теперь, вероятно, не будет неуместным спросить, какую гарантию, кроме внешних показателей, могут иметь врачи, что тело в самом деле мертво? Лучшие авторитеты приходят к заключению, что нет никакой гарантии. Доктор Тод Томсон, из Лондона, [333] решительно утверждает, что

Ничто, кроме полного разложения, не является неопровержимым доказательством, что жизнь улетела навсегда и обиталище осталось без обитателя. Демокрит утверждал, что не существует несомненных признаков действительной смерти [338, кн. ii, гл. vi]. Плиний утверждал то же самое [56, кн. vii, гл. lii]. Асклепий, ученый врач и выдающийся человек своего времени, придерживался мнения, что убедиться в действительной смерти женщины еще труднее, чем убедиться в смерти мужчины.

Вышеупомянутый Тод Томсон приводит несколько замечательных случаев такой приостановившейся жизни. Между прочим он упоминает некоего Френсиса Невиля, нормандского дворянина, который два раза мнимо умирал и два раза подвергался акту похоронения. Но каждый раз, когда гроб с телом спускали в могилу, он самопроизвольно оживал. В семнадцатом веке леди Рассел, по всей видимости, умерла, и ее собирались похоронить, но когда колокол зазвенел похоронным звоном, она приподнялась в гробу и сидя воскликнула: «Пора идти в церковь!» Даймерброуз упоминает одного крестьянина, который в течение трех дней не подавал никаких признаков жизни, но когда его положили в гроб около могилы, ожил и еще прожил многие годы. В 1836 г. в Брюсселе уважаемый горожанин впал в глубокую летаргию в воскресенье утром. В понедельник, когда его спутники готовились заколачивать гвозди в крышку гроба, он сел в гробу, протер глаза и потребовал кофе и газету. [334]

О таких случаях кажущейся смерти не очень-то редко сообщают газеты. Сейчас, когда мы пишем (апрель 1877 г.), в письме из Лондона в нью-йоркскую газету «Таймс» мы обнаружили следующий абзац:

Наука рассматривает человека, как совокупность атомов, временно объединенных таинственной силой, которую называют жизненным принципом. Для материалиста единственная разница между живым и мертвым телом заключается в том, что в одном случае эта сила активна, а в другом – латентна. Когда она угасла или стала окончательно латентной, молекулы подчиняются более сильному притяжению, которое оттягивает их в сторону и рассеивает в пространстве.

Это рассеивание и является смертью, если вообще мыслима такая вещь, как смерть, когда те же молекулы после смерти проявляют интенсивную жизненную энергию. Если смерть есть только остановка переваривающей, движущейся и шлифующей мысли машины, как может смерть быть действительной, а не относительной, до тех пор, пока машина по-настоящему не разрушена и не рассеяна? До тех пор, пока какие-либо части еще цепляются друг за друга, центростремительные жизненные силы еще могут преодолеть рассеивающие центробежные силы. Элифас Леви говорит:

Каббалисты говорят, что человек не мертв, когда его тело погребено. Смерть никогда не бывает внезапной, ибо как учит Гермес, ничто в природе не совершается насильственными преобразованиями. Все происходит постепенно, и, так же как требуется долгое время и постепенное развитие, чтобы получилось человеческое существо, точно также требуется длительное время, чтобы полностью удалить из остова всю жизнь.

«Смерть может быть абсолютным концом существования не более, чем рождение может быть началом действительного существования. Рождение доказывает предсуществование существа, а смерть доказывает бессмертие», – говорит тот же самый французский каббалист.

В то время как образованные христиане безоговорочно верят в воскрешение дочери Джайра, главы синагоги, и в другие библейские чудеса, причем это такие христиане, которые возмущаются, когда их называют суеверными, они с презрительным скептицизмом относятся к таким свидетельствам, как, например, повествование жизнеописателя Аполлония Тианского о том, как последний воскресил девушку. Диогену Лаэртскому, который упоминает о женщине, воскрешенной Эмпедоклом, оказывается не более уважения, и имя языческого тауматурга в глазах христианина не более как синоним обманщика. Наши ученые, по крайней мере в этом отношении, на одну ступень выше: они охватывают всех библейских пророков и апостолов, а также языческих чудотворцев, и разделяют их всех на две категории: на галлюцинирующих глупцов и ловких обманщиков.

Но христиане и материалисты с очень маленьким усилием с их стороны могли бы показаться справедливыми и логичными в одно и то же время. Чтобы совершить такое чудо, им следует только согласиться понимать то, что они читают, и прочитанное подвергнуть критике без предвзятых мнений и с правильным суждением. Давайте посмотрим, насколько это возможно. Оставив в стороне неправдоподобный вымысел о Лазаре, мы выберем два случая: дочери правителя, воскрешенной Иисусом, и Коринфской невесты, воскрешенной Аполлонием. В первом случае, совершенно не обращая внимания на многозначительное выражение Иисуса – «Она не мертва, но спит», – духовенство вынуждает своего бога стать нарушителем своего собственного закона и даровать одному то, в чем он всем другим отказывает, не имея в виду ничего лучшего, как только сотворение бесполезного чуда. Во втором случае, несмотря на то, что слова жизнеописателя Аполлония настолько ясны и точны, что не дают ни малейшего повода к неправильному их истолкованию, оно обвиняет Филострата в умышленном обмане. Кто мог быть честнее, чем он, и кого можно еще меньше обвинить в обмане, когда, описывая сцену воскрешения молодой девушки Тианским мудрецом, которая происходила в присутствии большого стечения людей, жизнеописатель говорит: «она казалась умершей».

Другими словами, он очень умело указывает, что это был случай приостановленной жизни; а затем он немедленно добавляет: «Так как сильный дождь полил на молодую девушку», – пока ее несли к погребальному костру «с лицом, повернутым кверху, то это также могло пробудить ее чувства» [122, кн. iv, гл. xvi]. Разве эти слова не доказывают ясно, что в этом воскрешении Филострат не усматривал никакого чуда? Не наводит ли это скорее на мысль о высокой учености и искусстве Аполлония, который, «подобно Асклепию обладал способностью с одного взгляда определять, где настоящая и где кажущаяся смерть?» [123, т. ii]

Воскрешение после того, как душа и дух целиком отделились от тела и когда последняя электрическая нить связи порвана, настолько же невозможно, как невозможно однажды развоплотившемуся духу еще раз воплотиться на земле иным путем, кроме описанного в предыдущих главах.