Второе кольцо силы - Кастанеда Карлос (бесплатные серии книг TXT) 📗
– Тогда вылечи ее, – сказала Роза сердитым пронзительным голосом. – свидетель сказал нам, что ты всегда знаешь, что делать, а свидетель не может ошибаться.
– А кто такой, черт побери, свидетель?
– Нестор – свидетель, – сказала Лидия, как будто она была вынуждена произнести его имя. – ты знаешь это. Ты должен знать. Я вспомнил, что во время нашей последней встречи дон Хенаро называл Нестора свидетелем. Я подумал тогда, что это прозвище было шуткой или уловкой, которую Хенаро использовал, что ослабить охватившее всех напряжение и боль тех последних совместных минут.
– Это была не шутка, – сказала Лидия твердым тоном. – Хенаро и Нагваль вели свидетеля по иному пути. Они брали его с собой всюду, куда они ходили. Я имею в виду – всюду! И свидетель был свидетелем всего, что надо было засвидетельствовать.
Очевидно, между нами было ужасное отсутствие взаимопонимания. Я понял, что я был практически чужим для них. Дон Хуан держал меня вдали от всех, включая Паблито и Нестора. Кроме случайных «здравствуйте» и «до свидания», которыми мы обменивались на протяжении лет, мы никогда по-настоящему не разговаривали. Я знал их всех, главным образом, по описаниям, которые дон Хуан давал мне. Хотя я однажды встретил Жозефину, я не помнил, как она выглядела, и все, что я видел у ла Горды, это ее гигантский зад. Я сказал им, что я даже не знал, вплоть до сегодняшнего дня, что они четверо были ученицами дона Хуана и что Бениньо тоже был членом группы.
Они обменялись друг с другом смущенными взглядами. Роза открыла рот, собираясь что-то сказать, но Лидия дала ей команду ногами. Я полагал, что после длинного и откровенного объяснения они больше не будут тайком сообщаться друг с другом. Мои нервы были так взвинчены, что их скрытые движения ног привели меня в ярость. Я заорал на них во всю мочь и грохнул по столу правой рукой. Роза встала с невероятной скоростью, и, по-видимому, в ответ на ее внезапное движение мое тело само по себе, без участия разума, отступило назад, как раз вовремя, чтобы избежать на несколько дюймов удара массивной палкой или каким-то тяжелым предметом, который Роза держала в своей левой руке. Он упал на стол с оглушительным шумом.
Я снова услышал, как и предыдущей ночью, когда донья Соледад душила меня, очень своеобразный и загадочный звук, подобный звуку ломающейся трубки, прямо за трахеей в основании своей шеи. Мои глаза вытаращились и с быстротой молнии моя левая рука опустилась на верхушку резиновой палки и уничтожила ее. Я сам видел эту сцену так, как если бы наблюдал кинофильм.
Роза завопила, и я тогда осознал, что я наклонился вперед и всей своей тяжестью ударил оборотную сторону ее ладони своим левым кулаком. Я был потрясен. То, что произошло, показалось мне нереальным. Это был кошмар. Роза продолжала вопить. Лидия увела ее в комнату дона Хуана. Я слышал ее крики боли еще некоторое время, а затем они прекратились. Я сел у стола. Мои мысли были хаотическими и бессвязными.
Своеобразный звук в основании своей шеи я осознал очень остро. Дон Хуан охарактеризовал его как звук, который производит человек в момент изменения скорости. Я смутно помнил, что испытывал этот звук в его компании. Хотя я начал сознавать его прошлой ночью, я не признавал его полностью, пока это не случилось с Розой. Затем я осознал, что этот звук вызвал особое чувствование тепла на небе и в ушах. Сила и сухость звука заставили меня подумать о звоне большого треснувшего колокола.
Немного погодя вернулась Лидия. Она казалась более спокойной и собранной. Она даже улыбалась. Я попросил ее помочь мне распутать эту загадку и рассказать мне, что случилось. После длительного колебания она рассказала мне, что когда я заорал и грохнул по столу, Роза стала возбужденной и нервной и подумала, что я собираюсь причинить ей вред, и она попыталась ударить меня своей «сновидной рукой». Я увернулся от ее удара и стукнул ее по тыльной стороне ее руки таким же образом, как я ударил донью Соледад. Лидия сказала, что рука Розы будет беспомощной, пока я не найду способа помочь ей.
Затем в комнату пришла Роза. Ее рука была замотана в кусок материи. Она взглянула на меня. Ее глаза были подобны глазам ребенка. Мои ощущения были в полном смятении. Но другая часть оставалась невозмутимой. Если бы не эта часть, то я не остался бы в живых после нападения доньи Соледад или сокрушительного удара Розы.
После долгого молчания я сказал им, что с моей стороны было мелочно раздражаться их сообщениями посредством ног, но что нельзя сравнить орание и стучание по столу с тем, что сделала Роза. В виду того, что я не был знаком с их практикой, она могла сильно повредить мою руку своим ударом.
Я потребовал самым угрожающим тоном, чтобы она показала мне свою руку. Она с неохотой развернула ее. Рука была опухшая и красная. В моем уме не оставалось никакого сомнения, что эти люди осуществляли определенного рода испытания, которые дон Хуан подстроил мне. Вступая в конфронтацию с ним, я был ввергнут в сферу, которую невозможно было достичь или постигнуть в разумных терминах. Он повторял снова и снова, что моя разумность охватывает только очень маленькую часть того, что он называл целостностью самого себя. Под напором непривычной и вполне реальной опасности моего физического уничтожения, мое тело должно было воспользоваться своими скрытыми ресурсами, либо умереть. Трюк, казалось, заключался в принятии возможности, что такие ресурсы существуют и могут быть достигнуты. Годы тренировки были шагами для того, чтобы прибыть к этому понятию. Согласно своей предпосылке о невозможности никаких компромиссов, дон Хуан добивался полной победы или полного поражения для меня. Если бы тренировка потерпела неудачу, чтобы привести меня в контекст с моими скрытыми ресурсами, то испытание сделало бы это очевидным, в каковом случае я практически ничего не смог бы сделать. Дон Хуан сказал донье Соледад, что я убил бы самого себя. Будучи столь глубоким знатоком человеческой природы, он, вероятно, был прав.
Было пора переменить направление действий. Лидия сказала, что я мог бы помочь Розе и донье Соледад той же самой силой, которая причина им вред; проблема, следовательно, была в том, чтобы воспроизвести правильную последовательность ощущения, или мыслей, или чего-то еще, чтобы заставить мое тело высвободить эту силу. Я взял руку Розы и стал трогать ее, чтобы она излечилась. Я испытывал к ней только наилучшие ощущения. Я гладил ее руку, сжимал ее (Розу) в объятиях долгое время. Я гладил ее голову, и она уснула на моем плече, однако, краснота и опухлость ее руки не претерпела никаких изменений.
Лидия наблюдала за мной, не говоря ни слова. Она улыбалась мне. Я хотел сказать ей, что потерпел фиаско как исцелитель. Ее глаза, казалось, поймали мое настроение и удерживали его до тех пор, пока оно не застыло.
Роза хотела спать. Она была смертельно усталая либо больная. Я не хотел доискиваться, какая из двух причин имела место. Я поднял ее на руки, она была легче, чем я мог вообразить. Я отнес ее к постели дона Хуана и осторожно уложил ее. Лидия укрыла ее. В комнате было очень темно. Я выглянул из окна и увидел безоблачное небо, усыпанное звездами. Вплоть до этого момента я упускал из виду тот факт, что мы находились на довольно большой высоте.
Когда я взглянул на небо, я ощутил прилив оптимизма. Казалось, что звезды каким-то образом рады мне. Смотреть в юго-восточном направлении было действительно восхитительно.
Внезапно у меня возникло ощущение, которое я ощущал обязанным удовлетворить. Я захотел посмотреть, насколько отличался вид неба из окна доньи Соледад, которое было обращено на север. Я взял Лидию за руку с намерением повести туда, но щекочущее чувство на макушке моей головы остановило меня. Оно прошло, как волна ряби по спине к пояснице, а оттуда к подложечной ямке. Я сел на мат. Я попробовал вспомнить свои ощущения. Казалось, в тот самый момент, когда я ощутил щекочущее раздражение на своей голове, мои мысли уменьшились по силе и по количеству. Я пытался, но не мог вовлечь себя в обычный ментальный процесс, который я называл думанием. Мои размышления заставили меня забыть о Лидии. Она опустилась на колени на пол лицом ко мне. Я начал осознавать, что ее огромные глаза внимательно рассматривают меня на расстоянии в несколько дюймов. Я автоматически взял ее руку и снова пошел в комнату доньи Соледад. Когда мы подошли к двери, я ощутил, что все ее тело оцепенело. Я должен был потянуть ее. Я уже собрался переступить через порог, как вдруг мне бросилась в глаза громадная черная масса человеческого тела, лежащая у стенки напротив двери. Зрелище было таким неожиданным, что я ахнул и выпустил руку Лидии. Это была донья Соледад. Ее голова покоилась около стены. Я обернулся к Лидии. Она отскочила на пару шагов. Я хотел прошептать, что донья Соледад вернулась, но никаких звуков моих слов не было, хотя я был уверен, что прошептал их. Я попытался заговорить снова, но не смог. Было так, как если бы слова требовали слишком много времени, а мне его не хватало. Я вступил в комнату и направился к донье Соледад. По-видимому, ей было очень больно. Я присел около нее и прежде, чем спросить ее о чем-нибудь, я поднял ее голову, чтобы посмотреть на нее. Я увидел, что на ее лбу что-то, это выглядело, как пластырь из листьев, который она сделала себе. Он был темный, липкий на ощупь. Я ощутил повелительную необходимость снять его со лба. Очень уверенным движением я обхватил ее голову, откинул ее назад и сорвал пластырь. Он был похож на облезшую резину. Она не двигалась и не жаловалась на боль. Под пластырем было желтовато-зеленое пятно. Оно двигалось, как если бы оно было живое или насыщено энергией. Я посмотрел на него на мгновение, не будучи в состоянии ничего сделать. Я ткнул в него пальцем, и оно пристало к нему, как клей. Я не впал в панику, как я обычно делаю; эта штука мне скорее понравилась. Я помешал ее кончиками пальцев, и вся она сошла со лба. Я встал. Липкая субстанция давала ощущение тепла. Мгновение она была похожа на пасту, а затем высохла между моими пальцами и на ладони руки. Затем я получил другой толчок озарения и побежал в комнату дона Хуана. Я схватил розину руку и стер то же самое флюоресцирующее желтовато-зеленое вещество с ее руки, которое я стер со лба доньи Соледад.