Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗

— Послушайте, я так хотел, чтобы он был самым красивым. Добавьте разноцветных завитушек из глазури. И вот еще что: вместо «С днем рождения!» напишите «Тысяча поздравлений!»

— Хорошо, — ответил немного разочарованный кондитер. — Приходите через полчаса, и торт будет готов.

Философ возвращается через полчаса и сосредоточенно осматривает новый торт. Через некоторое время, после размышлений, наконец произносит:

— Не могли бы вы сделать для меня еще кое-что? Добавьте кремовых розочек и завитушек по краям и, может быть, сделайте надпись подлиннее, что-нибудь вроде «Поздравляем! С безграничной любовью!» Сделаете?

Кондитер согласился и выполнил все улучшения. Философ вернулся и после тщательного изучения торта воскликнул:

— Да, да! Теперь он великолепен!

— Вам завернуть? — с облегчением спрашивает кондитер.

— Нет, нет, спасибо, не нужно. Я буду есть его прямо здесь.

Философы, теологи, логики — самые глупые люди в мире! Жаль, очень жаль, что такому человеку, как Дионисий, приходится говорить на языке христианской логики, философии и теологии. Мастер дзэн бы выразил ту же самую мысль совершенно иначе, очень четко, не нагромождая горы бесполезных слов и вообще не упоминая имени бога.

Дионисий находится в трудном положении: он хочет говорить, как мастер дзэн, ничего о дзэн не зная. Но, обладая тем же опытом, тем же пониманием, он хочет говорить прямо, называя вещи своими именами, а это очень трудно. Если вы хотите выжить в христианском мире, в мусульманском мире, в мире иудаизма, вам придется использовать определенный язык. Поэтому Дионисию приходится ходить вокруг да около. Он говорит именно то, что хочет сказать, но в целях безопасности ему приходится прибегать к туманным словам, хитростям, маскировать свои идеи. И я думаю, что он поступал правильно, поскольку выжить, передав потомкам послание, которое он обрел внутри себя, было важнее, чем стать мучеником.

Христиане сожгли тысячи людей. Люди, говорившие о любви, люди, говорившие о мире, люди, считавшие, что Иисус пришел, чтобы поведать о любви и братстве, — они убивали больше, чем кто-либо другой. И кровь была пролита только из-за слов — слова стали такими важными.

Так всегда происходит с глупыми людьми: реальность улетучивается, и на ее место приходят слова. Слово «бог» становится важнее подлинной сущности бога, слово «любовь» становится важнее самой любви. И люди могут убить друг друга из-за слова.

Просто невероятно, как сильно люди тысячелетиями верили в слова! Как будто слово «огонь» и есть огонь, как будто слово «вода» и есть вода! Когда вас мучает жажда, вам не поможет слово «вода». Конечно, если вас не мучает жажда, то слово «вода» будет означать в точности то же самое, что и сама вода.

Однако философы не страдают от жажды — они не жаждут истины. В действительности они просто большие эгоисты. Они не исследуют то, что есть. Напротив, они вырабатывают, фабрикуют собственные системы идей и пытаются навязать свои образы самой реальности. Поэтому они никогда не выходят за пределы ума. А ум по своей природе всегда посредственен, он не бывает разумным — не может быть таковым по самой своей природе.

Ум никоим образом невозможно сделать разумным, потому что ум означает память. Ум — это механизм, аккумулирующий прошлый опыт. Он обозначает известное, в то время как разум обозначает исследование неизвестного — и не только неизвестного: когда разум достигает своего наивысшего расцвета, он вступает в мир непознаваемого.

Поэтому, пожалуйста, простите Дионисию его манеру выражаться. Он говорит, как христианин, но его послание универсально. Нам придется отсеять лишнее, придется проигнорировать христианский жаргон.

Вы слышали о философе, который как-то раз в субботу отправился на местную дискотеку и заметил в углу застенчивую девушку? Он подошел и пригласил ее на танец. Остаток вечера они провели вместе. Пришло время расходиться по домам, и философ спросил:

— Поедем ко мне?

— К сожалению, не могу! — ответила девушка. — У меня цикл.

— Не волнуйся, — сказал философ. — Мы сядем в мою новую пятисотую «хонду», а твой цикл [2] захватим с утра!

Люди, живущие в мире слов, выглядят так нелепо!

В Тихуане один мексиканский здоровяк забрел в публичный дом. Хозяйка радушно его поприветствовала и проводила в первую комнату справа. Мексиканец вскоре вернулся и сказал, что не может. Хозяйка спросила, в чем дело. Мексиканец смущенно произнес: «Потому чта она — мая систра».

Хозяйка выразила понимание и направила его во вторую дверь слева Вскоре он вернулся, снова покачал головой и сказал: «Не магу, она — мая систра».

Хозяйка на этот раз пришла в замешательство и отправила верзилу в последнюю комнату справа. Как и прежде он вышел из комнаты через пару минут и, потупив взор, произнес: «Эта леди тожа мая систра!»

Сбитая с толку и ошеломленная, хозяйка заведения направила мексиканца наверх к светлокожей блондинке из Швеции, точно зная, что та не может оказаться его очередной «систрой».

Как только за ним закрылась дверь, она ринулась к тайному смотровому отверстию, чтобы на них посмотреть. Поколебавшись какое-то время, мексиканец, наконец, спустил штаны. Увидев его гигантский член, свисающий до колен, шведка воскликнула: «Ну ты, брат, даешь!»

В этом и была вся проблема — в слове «брат»!

По отношению к Дионисию вам следует проявить немного терпения. Он выражает мысли, используя язык, к которому привыкли христианские теологи. Девяносто девять процентов всех его слов излишни, но оставшийся процент столь драгоценен, что можно закрыть глаза на лишние девяносто девять.

Если вы знакомы с историей евреев, христиан и мусульман, то должны знать, что у них один корень, один источник. В мире существуют только две религиозные традиции: иудейская и индуистская. Иудейская традиция породила мусульманство и христианство, от которых затем отпочковались католики, протестанты, шииты, сунниты и прочие. А индуизм разделился на два основных течения: джайнизм и буддизм, каждое из которых тоже имеет ответвления.

Различия между этими двумя традициями огромны. Иудейская традиция очень сильно укоренена в словах, она не вышла за пределы ума. Лишь изредка какой-нибудь смельчак решался на прыжок в запредельное. Если он действовал неосторожно, его сразу же убивали, распинали.

Из-за этого Дионисий проявлял огромную осторожность. Поэтому он и прячет бриллианты среди обычной гальки и булыжников. Он говорит:

Он пишет своему ученику Тимофею: «Берегись, как бы не стало это известно кому-либо из непосвященных….» Вот что он хочет сказать: «Будь очень осторожен и осмотрителен. Если истина достигнет ушей непосвященных, ты напрасно подвергнешь себя опасности».

Но кто эти непосвященные? Он говорит:

Все три религии, зародившиеся вне Индии, то есть христианство, иудаизм и мусульманство, остались раздвоенными: их последователи верят в то, что бог — творец, а мир — его творение. В этом основа их двойственного подхода Бог напоминает им художника или скульптора за работой. К моменту завершения картина становится чем-то от него независимым. Даже если художник умрет, она не исчезнет с его смертью. После того как скульптор выполнил свою задачу, в нем отпадает необходимость. Статуя, его творение, может продолжить свое существование сама по себе. Существование творца становится при этом ненужным.

Возможно, вы знаете, что согласно иудаизму бог создал мир за шесть дней, а на седьмой день он отдыхал. И никто не спрашивает, что он делал потом. До сих пор отдыхает? Какие долгие выходные, а ведь он поработал всего шесть дней! И теперь целую вечность нечего делать…

Восточный подход не таков. На Востоке бога мыслят не в роли художника или скульптора, его мыслят в виде танцора, Натараджа. Вы, наверное, видели статуи танцующего Шивы, таково восточное представление о боге как о танцоре. В чем тогда различия? Различия есть, они невероятно важны и огромны. Танцор и танец неразделимы — их разделить невозможно: танцор — это танец, а танец — это танцор. По сути, в кульминационные моменты танцор целиком растворяется в танце, он сам им становится.