Послания с того света - Гуггенхайм Билл (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Через несколько недель пришла посылка, в которой были письмо и аудиозаписи Элизабет. К моему удивлению, она пригласила меня посетить свой пятидневный семинар «Жизнь, смерть и переход», который должен был проходить во Флориде в начале следующего года. Сперва мне очень польстило это приглашение, но потом участие в подобном семинаре начало меня пугать. С тех пор, как в 1947 году умер мой отец (мне было всего восемь), смерть для меня являлась очень болезненной и неприятной темой.
Джуди была убеждена, что у меня есть нерешенные проблемы, касающиеся смерти отца. Хотя в то время я отрицал это, часть меня все же признавала, что такие проблемы существуют. Будучи единственным ребенком в семье, я никогда не говорил о его смерти и никому не изливал своих чувств. В то время моей позицией было: «Мужчины не плачут».
В ноябре, в последний день регистрации на семинар, я позвонил в офис Элизабет в Иллинойсе, чтобы отклонить приглашение. Я ожидал, что со мной будет говорить кто-то из служащих, но в тот день шел снег, и секретарь не смог добраться до работы. Элизабет ответила на звонок, и я немедленно узнал ее голос. Я поблагодарил ее за записи, а затем коротко извинился за то, что не смогу присутствовать на семинаре.
Элизабет вспомнила меня и внимательно выслушала. Затем сказала со своим очаровательным немецко-шведским акцентом: «Билл, я чувствую, что вы должны быть здесь». Было что-то в том, как она произнесла эти слова, что заставило меня ответить: «Если вы так думаете, то я буду».
В феврале 1977 года я, со смешанным чувством любопытства и опасения, отправился в центр в Норд-Палм-Бич. Все мои страхи оказались беспочвенными, потому что семинар Элизабет был посвящен жизни, а не смерти и умиранию.
Семьдесят людей, прежде незнакомых друг с другом, встретились и вскоре стали любящей семьей. Мы рассказывали истории потери и боли и оказывали поддержку. Мы ели вместе, пели вместе, играли вместе и обнимали друг друга. Произошло удивительное эмоциональное исцеление, когда мы начали высвобождать горе, накопленное на протяжении долгого жизненного пути. Безусловная любовь, которой мы делились, была настолько ощутимой, что слезы грусти сменились слезами радости. Почти все присутствующие почувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы раскрыть самое сокровенное.
Хотя я не понимал этого тогда, семена этой книги появились во мне во время семинара Элизабет. Я участвовал в групповой сессии, когда Мэгги, медсестра из Иллинойса, рассказала нам о смерти своего ребенка. Ее пятнадцатилетняя дочь Джой была сбита машиной на улице.
Мэгги сказала нам, что после смерти Джой ей приснился сон. Она добавила: «Это не был обычный сон. Он был таким реальным!»
Это случилось сразу после Рождества, примерно через тринадцать месяцев после гибели дочери. Мне было очень плохо, и в ту ночь я плакала до изнеможения.
Пока я спала, мне приснилось, что ко мне пришла Джой. Мы сидели на ветке дерева. Вокруг был свет, и все было очень ярким. Дерево, зеленая трава и синее небо были очень отчетливыми.
Джой выглядела счастливой. На ней было нежно-розовое полупрозрачное платье, с длинными струящимися рукавами и поясом на талии. Ничего подобного она при жизни не носила.
Она сидела рядом и обнимала меня, положив голову мне на плечо. Я чувствовала тяжесть ее тела.
Затем Джой сказала мне, что должна идти, но позднее сможет вернуться. Чтобы доказать это, она как будто отплыла в сторону, а затем вернулась и села на ветку рядом со мной. Она показывала мне, что грусть безосновательна, потому что мы будем вместе.
Джой утешала меня. Она была счастлива и хотела, чтобы я тоже почувствовала счастье. Затем мы снова обнялись и просто посидели молча вместе. Но скоро она должна была уйти.
Я проснулась, чувствуя себя утешенной, потому что ощущала — Джой действительно рядом. Именно тогда мне стало лучше, и я смогла жить дальше. Пришло время моей дочери двигаться дальше, а мне — продолжать жить.
Все мы были очень счастливы из-за того, что у Мэгги случилось такое позитивное и воодушевляющее переживание, связанное с умершей дочерью. Было очевидно, что она исцелилась от своей трагической потери. Мэгги назвала свое переживание «сном», и поэтому я так к нему и отнесся. Я знал людей, у которых бывали яркие сны, но для меня сны всегда являлись лишь продуктами подсознания и ничем больше.
Но Мэгги было что добавить. Она описала то, что произошло с ее семнадцатилетним сыном Бобом.
Это произошло до моего случая — примерно через шесть-восемь месяцев после смерти Джой. Если кто-то и испытывал боль, то это был мой сын, Боб, который был всего на год старше сестры.
Он страшно скучал по ней и по-настоящему страдал. Из одного из самых популярных детей в школе он превратился в одиночку, у которого осталось всего пара друзей. Он возвращался домой и говорил: «День был ужасным».
Однажды вечером он занимался в своей комнате, а мы с мужем в гостиной смотрели телевизор. Боб выбежал к нам, крича: «Мама! Я только что видел Джой!» Затем он рассказал о том, что произошло.
Боб читал, но не мог сосредоточиться. Затем он оторвал глаза от книги и увидел Джой, стоящую рядом со шкафом.
Прическа Джой была обычной, но одета она была в джинсы и полосатую футболку, которой Боб прежде никогда не видел. Она ничего ему не сказала, но выражение на ее лице говорило о том, что все хорошо.
Боб сказал, что он был так поражен, что не мог ни пошевелиться, ни заговорить несколько минут. Затем он вскочил, но Джой рядом уже не было. Тогда он закричал и побежал к нам.
Могло ли переживание этого мальчика быть реальным? Возможно ли это? Могла ли девочка-подросток по-настоящему появиться перед своим братом на Среднем Западе в XX веке после того, как ее сбила машина? Я немного подумал об этом, но очень быстро отверг переживание Боба, приписав его влиянию горя или буйному воображению. Я напомнил себе: «Когда ты мертв, ты мертв»
Элизабет призналась, что она уже слышала о подобных случаях, а через два дня рассказала о том, что случилось с ней самой.
Я находилась на развилке. Я чувствовала, что мне необходимо оставить свою работу с умирающими пациентами. В тот день я готова была оставить и госпиталь, и Чикагский университет. Это решение не было легким, ведь я действительно любила своих пациентов.
Я закончила свой последний семинар о смерти и умирании и направилась к эскалатору. В тот момент ко мне направилась женщина. На ее лице была удивительная улыбка, как будто она читала мои мысли.
Она сказала: «Доктор Росс, я отниму у вас всего две минуты. Если вы не возражаете, я провожу вас до офиса». Это была самая долгая прогулка в моей жизни. Одна часть меня знала, что это миссис Джонсон, моя пациентка, которая умерла и была похоронена почти год назад. Но я ученый и не верю в привидения!
Я провела самую удивительную проверку из всех, что когда-либо делала. Я попыталась прикоснуться к ней, потому что она выглядела такой размытой и прозрачной. Не то чтобы я могла видеть мебель, стоящую позади нее, но и абсолютно реальной она тоже не была. Я знаю, я прикоснулась к ней и ощутила ее.
Мы пришли в мой офис, и она открыла дверь. Мы вошли внутрь, и она сказала: «Я должна была вернуться назад по двум причинам. Во-первых, я хотела еще раз поблагодарить вас и Реверенд Смит за то, что вы сделали для меня. Но самое главное — я вернулась, чтобы попросить вас не оставлять свою работу. Не сейчас».
Я поняла, что это действительно могла быть миссис Джонсон. Но решила, что никто мне не поверит, если я расскажу об этом. Все подумали бы, что я сошла с ума!
Итак, мой внутренний ученый внимательно посмотрел на собеседницу и сказал: «Знаете, Реверенд Смит был бы очень рад получить от вас записку. Не затруднит ли вас такая просьба?» Понимаете, моему внутреннему ученому требовались доказательства. Мне нужен был лист бумаги с почерком миссис Джонсон и, желательно, ее подписью.
