К западу от смерти - Ривера Луис (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Похоже, это и есть смерть…
Хозяин отеля шагнул вперед, сделав знак следовать за ним, и растворился во мраке. Я безвольно двинулся за ним. Дверь за мной захлопнулась с таким звуком, словно обрушился камнепад.
Я не знал, иду ли я, плыву, лечу… и двигаюсь ли вообще. Я был совершенно один в этой тьме. Хозяин пропал. А может, он был рядом, просто я не видел его. Как не видел собственного тела. Я словно растворился в этом мраке. Осталась лишь искорка моего сознания. И она могла угаснуть в любой момент.
И тут я увидел огонек. Он постепенно увеличивался, и я понял, что источник света приближается. Вот только я приближался к нему или он ко мне?..
Оказалось, что я.
Свет исходил от простого костра. Рядом сидел человек, протянув руки к огню. Красные отблески плясали на его лице. Я узнал того старого индейца. Вне всяких сомнений, это был он. Только теперь на нем были надеты не простая рубашка и штаны цвета хаки, а какие-то бесформенные лохмотья, в которые он зябко кутался. Я вдруг заметил, что и сам здорово замерз. Холод пробирал до самых костей, руки окоченели, от дыхания шел пар…
Я вступил в освещенный круг. Мне было страшно подходить к этому индейцу. Было что-то жуткое в выражении его лица. Но холод был сильнее. Я подошел к костру, сел рядом и протянул руки к огню так, что пламя почти касалось их.
Индеец не проронил ни слова. Похоже, он вообще не замечал меня. Треск костра был единственным звуком, который нарушал тишину, окутавшую нас с индейцем.
Я сидел, понемногу согревался и… Абсолютно не представлял, что мне делать дальше. Хозяин исчез, индеец никак не реагировал на мое появление, что говорить, я не знал… Не знал даже, услышит ли он мои слова. Глупое положение. Очень глупое… И самое интересное — я даже не представлял, как мне выбраться отсюда. Какие могут быть направления и ориентиры во тьме?..
Я чувствовал, думал и двигался совершенно нормально. Мысли не путались. Картинка перед глазами не менялась… Это не было похоже на сон. И несмотря на необычность происходящего, я был почти уверен, что все это происходит на самом деле. Впрочем, напомнил я себе, тогда, в сумерках на площади, все тоже казалось абсолютно реальным. Никаких признаков сна или галлюцинаций… Но поверить потом, что все это было на самом деле, я так и не смог.
Однако нужно было что-то делать. Мне вовсе не хотелось просидеть здесь целую вечность.
И я тихо покашлял. Это покашливание показалось настолько неуместным здесь, что я не удержался и хихикнул. На индейца ни мое покашливание, ни мой смешок не произвели никакого впечатления. Может, за год он ослеп и оглох?..
— Вы меня видите? — спросил я, и сам испугался звука собственного голоса. Впечатление было такое, будто я изо всех сил кричал в рупор, стоя в глубоком ущелье. Гулкое эхо несколько раз повторило мои слова…
Индеец недовольно посмотрел на меня и кивнул.
Отлично. Он меня видел и слышал. Но почему же он так странно себя ведет? И хотя куда более странным было то, что я сижу у костра со старым индейцем, а за пределами правильного круга, освещенного ярким огнем, царит ледяная тьма (причем и тьма, и костер, и индеец по идее находятся в отеле, за пределы которого я не выходил) — так вот, хотя все это было невозможным с точки зрения здравого смысла, меня больше занимало поведение старика. Я снова глупо хохотнул. Смешок получился нервным и жалким. В животе начались какие-то спазмы. Я понял, что если не займу сейчас себя и свои мысли чем-нибудь простым и обыденным, меня захлестнет паника…
И я начал говорить. Но первое же слово, произнесенное мной, прогрохотало так, что мне захотелось зажать уши. Индеец беспокойно заерзал на своем месте. Я понизил голос до шепота.
— Вы меня помните? Я приходил к вам со своим другом… Это было год назад. Я еще много пил. И вы…
Индеец кивнул. Разговорчивым его нельзя было назвать.
— Я искал вас, — продолжил я. — Специально приехал в этот город, чтобы поговорить с вами. О моем друге… Но собаки не пускали меня. И город не пускал. Странно. Я искал вас в городе. А вы, оказывается, были в этом отеле… Или это не отель? То есть уже не отель? — я нес чушь, но не мог остановиться.
Слова сами вылетали из моего рта, и этот поток было не остановить. Я знал, что этот шепот — единственное, что не дает мне впасть в истерику. Поэтому я говорил и говорил, перескакивая с одного на другое, путаясь, сбиваясь и снова находя потерянную мысль, по десять раз возвращаясь к одному и тому же… Рассказал о смерти друга, о собаках. О рукописи и ее власти надо мной, о подозрительном хозяине, о своей девушке и о повешенном на площади… Я болтал, чувствуя, что спазмы поднялись выше и теперь все внутренности тяжело пульсируют в такт биению сердца. Наконец индеец прервал меня, подняв руку. Я замолк на полуслове. Снова навалилась тишина.
— Что ты хочешь? — так же шепотом спросил индеец.
У него был чудовищный акцент. Я с трудом разобрал его слова.
И задумался… А чего я действительно хочу? Что я ожидал услышать от него? Признание в убийстве? Совет, как сбежать из этого города? Слова утешения?.. Наверное, все вместе. Но я не был уверен, что он ответит на все мои вопросы. Как-то совершенно стерлось из памяти, что я хотел схватить его за горло и вырвать у него признание. Вся злость ушла… Здесь она только помешала бы мне. А может, послужила бы причиной моей смерти.
— Я хочу понять, — прошептал я. — Понять все, что со мной случилось. Почему так вышло? Как это прекратить?
— Ответ в книге.
— В какой? В рукописи? Но я ничего не могу понять… Какое отношение она имеет ко мне?
— Дойди до конца.
— Но…
— Дойди до конца, если не хочешь плясать в петле.
— Что вы хотите сказать, — я похолодел.
— Дойди до конца. Читай.
Я вдруг понял, что держу в руках серую папку. Как она здесь оказалась, не представляю. Выходя из номера, я взял лишь бутылку. Пустую бутылку… потом разбил ее. Порезался… Я посмотрел на руку, порез был на месте. Но осколок бутылки куда-то пропал. Вместо него я сжимал рукопись.
Как сомнамбула я открыл ее и начал читать, не обращая внимания на сидящего передо мной индейца.
Семь лет прошло с тех пор, как Танцующий спустился к людям во второй раз. Все эти годы провел он в бесконечных странствиях. Пересекал он моря и пустыни, горные хребты и дремучие леса. От города к городу, от деревни к деревне ходил он и танцевал людям свою истину. И не знали его ноги усталости.
Многие стали его учениками и последователями. Еще больше было тех, кто осмеивал и хаял его. Но невозмутим оставался дух Танцующего. С радостью принимал он добрые слова и с улыбкой слушал проклятия, которые кричали ему вслед.
На исходе седьмого года понял Танцующий, что пора возвращаться туда, откуда начал он свой танец в мире людей, — в город по имени Печальная собака.
И в день, когда решил он отправиться в путь, подошла к нему на улице старуха в темных одеждах.
— Много слышала я про Танцующего, — сказала она. — Наконец-то вижу я того, кого называют возмутителем покоя.
— Не знаю, удача это твоя или невезение.
— Ни то ни другое, Танцующий. Это судьба.
— Твоя или моя?
— Одно без другого не бывает. Все связано. Нам лишь нужно понять, для чего был завязан этот узел.
— И как ты думаешь, для чего? — с улыбкой спросил Танцующий. — Только думай быстрее, женщина, потому что спешу я в город по имени Печальная собака.
— Тебя там кто-то ждет?
— Каждого из нас кто-то где-то ждет. Правда, редко можно знать, где и кто… Но встреча расставит все по своим местам… Так что, женщина, поняла ты, для чего был завязан узел нашей встречи?
— Нет, Танцующий. Мне от тебя ничего не нужно. Да и тебе от меня тоже. Но не просто так встречаются посреди дня пророк и старуха в темных одеждах.
Старуха задумчиво посмотрела на Танцующего.
— Знаешь, — сказала она вдруг, — давай я погадаю тебе. Может, для того мы и повстречались?
— Я не верю гаданиям, женщина. Слишком часто ясновидцы и предсказатели всех мастей в ответ на стук в их дверь спрашивают: «Кто там?».
— Но можешь ты потешить старуху? Дай свою ладонь, пророк.
Она взяла руку Танцующего и долго рассматривала переплетение линий на его ладони.
— Ну и что ты там увидела, женщина? — с улыбкой спросил Танцующий. — Уж не ждет ли меня моя дюжина верблюдов?
— Лучше бы я увидела дюжину верблюдов, — мрачно изрекла старуха и отпустила руку Танцующего. — Петлю увидела я, пророк. Станет для тебя город по имени Печальная собака самым печальным местом в этом мире.
На мгновение набежала тень на лицо Танцующего. Словно облако закрыло солнце. Но, немного помолчав, улыбнулся он снова и сказал:
— Что ж, зато окажу я услугу этому городу. Надолго запомнят люди город по имени Печальная собака, где Танцующий станцевал последний раз в петле.
— Почему ты шутишь со смертью? Тебе неведом страх? Или, может быть, боги подарили тебе бессмертие?
— Нет, женщина. У меня есть свой бог, но он умрет вместе со мной. Как он мог подарить мне то, чем не обладает сам? И страх знаком мне. Пеньковая веревка — самое мерзкое, что придумали люди после того, как выдумали судейство. Но что я могу поделать?
— Не иди в этот город. Судьбу изменить очень просто, пророк. Один маленький шаг в сторону уведет тебя на совсем другую дорогу. Сделай этот шаг, Танцующий. Что один шаг для того, кто всю жизнь кружился в танце? Сделай шаг, пророк.
— Человек и его судьба — единое целое. И изменить то, что предначертано, — значит стать другим человеком. Танцующего, которого называют возмутителем покоя, ждет смерть в городе по имени Печальная собака. Пусть так. Но если не пойдет он в этот город навстречу своей гибели, перестанет он быть Танцующим. Станет он кем-то иным. И кто знает, не превратится ли он в чудовище?..
— Лучше быть живым чудовищем, чем мертвым пророком.
— Так говорит твоя истина. Моя учит, что лучше быть самим собой. Пускай даже в петле.
— Жаль, Танцующий. Не в добрый час встретил ты старуху в темных одеждах. Но все-таки мы поняли, для чего был завязан узелок этой встречи.
— Прощай, женщина. И если сможешь, расскажи внукам своим о городе по имени Печальная собака. И о том, что слишком любят там пеньковые веревки.
С этими словами повернулся Танцующий и пошел навстречу своей петле.
Путь в город по имени Печальная собака лежал через море. Дни и ночи проводил Танцующий на палубе большого корабля. Не хотел он ни пить, ни спать. С каждым взмахом длинных весел приближалось его последнее испытание. Хотел он быть готовым к нему. И так говорил в сердце своем:
Даже звезды гаснут. А ты, Танцующий, даже не палец, указывающий на звезды. Почему же ты не можешь прогнать из сердца печаль? Страх и сомнения кусают тебя? И спать не дают их блошиные укусы?
В чем же сомневаешься ты? Уж не между ли победой и поражением мечется дух твой, как собака, потерявшая хозяина? Поистине, еще немного, и будешь ты, поджав хвост, ластиться к тем, кто кинет тебе жирный кусок утешения.
Но видел ли ты когда-нибудь победу или поражение? Повергающий и поверженный — разве не две стороны одной монеты? Вернее, одна сторона двух монет? Так стань третьей стороной!
Что есть поражение? Может быть, это: загнать насмерть свой дух, стремясь успеть за ускользающей истиной? Или: наклониться к источнику, чтобы утолить жажду любви и разглядеть в своем отражении звериный оскал похотливца? Или: пасть от руки героя, спасающего мир от тебя? Но если любишь ты этот мир?! А может, это: встретить свою смерть в самом конце своей жизни?
И как узнать победу? Что это? Одолеть дракона, чтобы занять его место в мрачной пещере? Или стать самому вместилищем драконов, отвергая из-за гордости руку помощи? А может это: вызреть, питаясь соками земли и быть сорванным рукой голодного, не дожидаясь, пока червоточина разъест изнутри твою сочную мякоть?
Нет ни побед, ни поражений. Есть только путь и тот, кто по этому пути идет. И каждый один на своем пути. Так кто же может повергнуть тебя? Только ты сам. Но чьей это будет победой и чьим поражением?
Будь третьей стороной монеты, Танцующий. Стань сорванным плодом…
Так говорил Танцующий в сердце своем, пока корабль нес его по волнам к городу по имени Печальная собака.
