Сын Неба - Смирнов Леонид Леонидович (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Но не так все категорично. Ведь Войти может каждый, если…
12. – Я возьму тебя в двадцать второй век, в двадцать третий, в двадцать четвертый. У тебя разгладятся морщины. К тебе вернутся юношеские формы. Тебе снова будет двадцать лет.
Не считай себя старухой. Какое мне дело до твоей внешности? Я сделаю с ней, с твоей внешностью, то, что сам захочу. Я нашел Тебя. Может ли хоть что-то сравниться по важности с самым главным, самым заветным, самым значимым в этом мире: в этом мире есть Ты…
13. Кого бы мы еще взяли ТУДА? Не так уж и много этих людей. Есть версия, что души советских людей вообще не проходят в Тонкий Мир, так и толпятся у Входа. Может быть – не всех? Были же и среди советских – и приличные, и творческие, и талантливые. Именно такое предположение высказал я лектору, утверждавшему невозможность прохождения советских душ в следующее измерение. Обидно было и мне, и всем вокруг сидящим – все ведь, хоть в прошлом, но – советские. Лектор утверждал, что есть понятие коллективной кармы, и человек не в силах преодолеть притяжение коллективного.
Интересно, Игорь Храмцов преодолел? Кто еще мог бы? Трудно сразу ответить. Наверное, Михаил Понайотович? Не Волчков же.
Как-то позвонил Кричухин и сказал очень приятную для меня вещь:
– Вы, Сергей Леонидович, за полгода освоили сложнейшую специальность, которую иные по десять лет осваивают.
Он имел в виду публикацию моей статьи в одной из городских газет. Там был элемент интервью с президентом одной из западных фирм и мнение еще ряда бизнесменов о развитии бизнеса в России. Заголовок представлял из себя смешение впечатлений детства с впечатлениями горбачевской эпохи: «Идет процесс, качается, но все-таки идет».
– Вы освоили международную журналистику. Иные долго этому учатся, но так и не осваивают.
Миса, конечно, преувеличивал, но ему были приятны мои успехи, потому что учителем своим именно в международной журналистике я считал его. Ему я достался совершенно необстрелянным в этом плане, к иностранцам (по инерции совковых понятий) я подходил с испугом: вдруг меня будут таскать потом, допытываться, о чем же я с ними говорил? И тут я оказался на крупной международной промышленной выставке. Вместе с Кричухиным. Для начала мы обсудили, кто в нашей паре будет выдаваться за главного. По всем внешним данным – Миса: седины, придающие солидность, крупные очки. Высокий, худой старик с благородными чертами лица. Да еще и на двадцати языках свободно чешет. Конечно же, главный в нашей паре – он.
Кричухин возразил. В качестве примера привел старый анекдот. В анекдоте Юрий Владимирович Андропов уговорил своего водителя дать ему сесть за руль. И погнал по шоссе на скорости под полторы сотни. Гаишники всполошились, пытаются остановить. Один догнал машину на мотоцикле.
– Ну, кто там, кто там едет? – кричит ему майор с пульта в переговорное устройство.
– Я не знаю, кто там едет, но за рулем у него – Андропов…
Так и у нас. Фирмачи видят: за рулем у меня – Михаил Понайотович Кричухин. Кто же тогда я?
Мы пошли по стендам. Остановились у голландской фирмы, заговорили. Прессу фирмачи всегда принимали охотно и приветливо. Слушая переводчицу, которая работала с голландским менеджером, слушая ее профессиональный английский, Понайотыч деликатно улыбался. Потом извинился и заговорил на чистом фламандском. Менеджер аж подскочил от счастья, принес нам по рюмке голландской можжевеловой водки, переводчица молча удалилась, а менеджер побежал за президентом фирмы, известить, что на стенд пожаловал господин со свободным фламандским, а с ним – еще один, который важно молчит. А что мне говорить, я все равно по-фламандски ни бум-бум, да и по-английски спотыкаюсь, это Кричухин меня со временем хорошо подтянул с разговорной практикой.
Президент был очень рад встрече и сказал, что фирма ищет кандидатуру представителя в России, им нужен человек со знанием фламандского, зарплата приличная, а работа – не очень утомительная. В принципе, я знал, в чем она заключалась в те годы: сиди в офисе с пачкой денег, раздавай ее сотрудникам – сделать это, сделать это. Что в пачке останется – твое. Да еще и в Королевство Нидерланды летай, как на дачу. Лафа. Особенно в те времена, когда западная зарплата равнялась сотне наших, а съездить в западную страну казалось недосягаемой мечтой.
Михаил Понайотович что-то отвечал президенту, рассказал анекдот на фламандском, демонстрируя безукоризненное владение языком, а менеджера тем временем гонял за рюмкой голландской можжевеловой водки еще и еще. Президент поулыбался, даже один раз выпил, выслушав предложенный Кричухиным тост, потом тихо поднялся и ушел. Больше не возвращался. Вернулся менеджер. Миса погнал его за водкой еще раз. Пока тот ходил, Понайотыч сдвинул со стола себе в портфель полпачки «Мальборо». Менеджер подал очередную рюмку, ушел за ширму и тоже больше не возвращался. Вернулась переводчица, но она уже не предлагала ни водки, ни места главы представительства, она, искусственно улыбаясь, предложила нам освободить место для следующих гостей.
Я вел этого удивительного, уникального, одаренного человека под руку. Его покачивало. Он был доволен нашим походом, а я пытался его не осуждать. Его молодость прошла в советское время, когда он не мог ни начать дело, ни стать главою представительства солидной фирмы, ни заправлять какими-либо серьезными делами. Он мог получить от больших дядей, говорящих на других языках, пачку «Мальборо», бутылку импортной водки, пару зажигалок да пестрый галстук, чтобы хвастать им перед девицами, которым раздаривал те же зажигалки или еще какую-то дешевку с надписями на несоветском языке. Этого было достаточно.
Да, у народа есть коллективная карма. Но пришли времена сменить ее. Не только сменив партбилеты на банковские карточки. Не только поменяв кабинет в парткоме на офис преуспевающей компании. Менялось что-то другое, более важное. Не упустить эти перемены, эти возможности, не продать их за полпачки «Мальборо» могли не все. Какими бы талантами ни одарила их природа-матушка.
