Знать как знать. Практическая философия суфийской традиции. - Шах Идрис (е книги TXT) 📗
Обобщение приводит к упрощению. Упрощать люди любят точно так же, как усложнять. Но об усложнении все мы и так знаем, поэтому здесь мы рассматриваем упрощение.
Когда человек узнает, что можно упрощать, он ударяется в следующую крайность: он упрощает что-то и получает вещь, лишенную всякой ценности. Такова ситуация эзотерических изучений. Привыкнув к изучению эзотерических дисциплин с помощью слов и символов, ритуалов и книг, регалий и обычаев, образов и авторитетных фигур, в процессе некоего упрощения приписанных к «эзотерической сфере», люди не способны представить себе (не говоря уже о том, чтобы распознать) эзотерический процесс, который существует и действует вне этих истощенных областей. И как следствие большинство в действительности лишило себя возможности учиться у вещей, не имеющих, по его мнению, отношения к делу. Поэтому часто находящееся у человека под самым носом, кажется ему тайным и неуловимым, многое из того, что он мог бы сразу понять, мнится эзотерическим и неясным. Любое подлинное учение о высшем понимании сегодня вынуждено раскрывать то, что, по ассоциации идей, не кажется принадлежащим высшей сфере. Таким образом, настоящие лекции и другие предлагаемые вниманию людей материалы не ограничиваются ни привычной терминологией, ни истощенными областями, неэффективно представляющими сегодня «высший мир», как его понимают поверхностные люди, вообразившие себя метафизиками.
Человеческая жадность и нетерпение, которые в общественных сферах в значительной мере поставлены под контроль, потому что там их повсеместно сделали невыгодными, все еще работают на полную мощность в эзотерических областях. В результате суть того, к чему стремится претендент на просветление, оказывается за пределами его понимания и таковой останется, пока он не узнает, какие шаги следует сделать вначале.
Прежде всего, ему нужно осознать, что ни в каком подлинном эзотерическом учении он не получит простых ответов на простые вопросы, чтобы таким образом легко достичь желаемого. Он должен подвергнуться влиянию самых различных, как ему покажется, материалов и переживаний, прежде чем будет основательно подготовлен, и такая подготовка есть то единственное, на что ему стоит положиться. Если он будет посещать кружки, претендующие на провозвестие чего-то высшего с помощью логической системы, то попадет в руки негодяев или людей с поверхностными знаниями. Его жадность лишит его способности. Пусть он сам решает, надо ли ему становиться ущербным или нет.
Если учащийся все же не потерял способность уделить внимание предлагаемому курсу обучения, у него появится возможность развиваться. Однако, если он воспользуется полученным для развлечения, просто чтобы убить время ради социального общения с другими людьми, для того, чтобы почувствовать себя занятым чем-то значительным и рассказывать об этом, или для достижения любой иной поверхностной цели, связанной с потворством своим интеллектуальным или эмоциональным удовольствиям, то данный материал не принесет ему вообще ничего, несмотря на все его фантазии по поводу того, какую пользу он от всего этого получает.
Человек вполне способен следовать подобному курсу обучения, но решение каждый должен принимать за себя сам. Однако он может также и вовсе не начинать, или пройти только часть пути и бросить, или же смешать этот путь с другими системами, цитатами или учениями. Дисциплина, которая от него потребуется, вполне ему под силу, и никто, кроме него самого, не сможет взять на себя подобную ответственность — что бы ни сулил ему с целью обмана или из иных соображений кто-то еще.
* * *
Обратите внимание на то, что в вышеприведенном утверждении слово «человек» используется в значении «мужчина или женщина» так же, как и часто используемое слово «птенец» обозначает детеныша любой птицы. Этот вид общепринятого обобщения обычно адекватен ситуации.
Если, однако, мы обратим внимание на ассоциации, связанные с другим словом, также встречающимся выше, а именно «эзотерический», то осознаем, что данный термин обычно употребляется в таком общем смысле, как «любое скрытое знание, все внутреннее, тайное, таинственное, преподаваемое немногим избранным». Тем не менее для тех, кто знаком с тайными знаниями, техническое значение вышеупомянутого термина — «знание, так или иначе скрытое от людей, которое ведет к окончательному пониманию человека человеком».
И, конечно, как только кто-то обретает подобное знание, оно по тому же принципу перестает быть «эзотерическим» для него или нее.
Человек, как правило, полагает, что интеллект — это нечто согласованное, последовательное. Мышление, думает он, различается не по качеству, а по интенсивности. На самом же деле существуют бесконечные градации качества и восприимчивости самого интеллекта. Схоласт упивается гипертрофией интеллекта, подобно человеку, который накачивает свои бицепсы просто потому, что у него есть мускулы и он считает, что должен упражнять их до абсолютного предела. Мысль гораздо более эффективна и возвышенна, чем ее представляют подобные люди. Суфий — это тот, кто узнал гармонию и возможности мысли; он подобен атлету, осознавшему гармонию и завершенность тела, в отличие от человека, который обнаружил кое-какие возможности бицепсов и стал одержим этим фактором. Для суфия ученый так же несуразен, как человек с бицепсами, доведенными с помощью упражнений до крайних размеров — для обычного пристального взгляда.
Всегда наступает такое время, когда обучающие материалы, первоначально предназначенные для того, чтобы направить внимание определенных людей на специфическую цель, начинают принимать как «евангелие» и, с помощью упрощения, доводят до полной бесполезности или истолковывают поверхностно.
Примером последнего является современная трактовка действий Диогена, когда он с лампой бродил средь бела дня в поисках честного человека.
Люди думают, что он таким образом показывал, как редки честные люди. На самом же деле данная процедура служит очевидным примером того, как внимание может быть направлено на все аспекты данного вопроса — и как редко встречаются честные люди, и как их можно найти, — с привлечением всего с этим связанного.
Мысль и вера лежат в сфере интересов собственности.
Из-за того, что вера не похожа, скажем, на участок земли или владение, самые разные люди не способны осознать, что происходит в их внутреннем мире.
Все человеческие системы обмениваются двумя видами собственности: материальной и ментальной.
Люди, не обладающие собственностью, поддаются идеологическому внушению с большей легкостью: то есть они скорее примут мысль, напоминающую что-то вещественное.
Люди, у которых так много собственности, что она утомляет их, чувствуют интерес к формам мысли. Это происходит потому, что, владея собственностью, они находятся в состоянии пресыщенности. И тогда они ищут и приобретают другую форму собственности — интеллектуальную.
Когда человек говорит: «Моя вера — самое ценное, что у меня есть», он невольно с научной точностью описывает свое состояние.
Когда ученый упоминает о «своей области», он говорит о личной альтернативе физическому обладанию собственностью.
Вот почему человеку удобно внушать: он не просто беспомощный получатель идей или жертва внедренных маний, он партнер в сделке. Некто говорит ему: «У меня кое-что есть, предлагаю это тебе».
Как в случае с аллергией на применяемые внутрь вещества, существует и врожденная отрицательная реакция на мысли. Обычно же человек не чувствует разницы между питательной мыслью и мыслью, манипулирующей им.
И все-таки некоторые мысли развивают его, тогда как другие лишь порабощают.
Любой сможет изучать это в повседневной жизни, как только научится обращать свой взгляд на то, что действительно происходит, а не только на ярлыки, которые на все навешаны.
