По ту сторону смерти - Ледбитер Чарлз Уэбстер (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Я хотел бы добавить здесь еще весьма удивительный случай подобного рода, который мне был рассказан несколько лет назад, но я не имею права сообщить подлинное имя заинтересованного лица. Это случилось с ним, когда он был ещё студентом.
Трёхкратный визит
Однажды ночью он собирался лечь спать раньше обычного. Закрыв входную дверь своей гостиной, он оставил открытой ту, которая соединяла эту комнату с его спальней. В гостиной ярко горел огонь, освещая всё весёлым светом, отчего каждый предмет был виден отчётливо, как днём. Была половина одиннадцатого, и он только что собирался лечь в сладостном предвкушении долгого и спокойного сна, как вдруг в двери, разделяющей две комнаты, в полном свете огня он увидел фигуру своего отца. На несколько секунд он окаменел от изумления, ему даже казалось, что он наблюдал игру света на этом печальном и серьёзном лице в течение целой минуты. Затем фигура подняла руку и сделала ему знак приблизиться. Этот жест рассеял оцепенение, которое, казалось, овладело им, и он, спрыгнув с кровати, бросился к двери, но перед тем как он её достиг, фигура растаяла.
В невыразимом удивлении он обшарил гостиную, но без труда убедился, что был совершенно один: не было такого уголка, где мог бы спрятаться посторонний, а входная дверь по-прежнему оставалась закрытой. Кроме того, эта фигура несомненно принадлежала его отцу, каким он его знал и каким он видел его последний раз, несколько недель назад. Он был убеждён, что ни один из студентов не мог подшутить над ним таким образом. Наконец он был вынужден заключить, что стал жертвой иллюзии, несмотря на то, что ему с трудом в это верилось, когда он вспоминал естественный вид фигуры и игру света на лице. Затем он вновь устроился на кровати, чтобы заснуть.
Однако от волнения сон пропал, и он больше часу лежал, наблюдая за пляской теней на стене, пока не почувствовал, что вновь впадает в забытье. Действительно ли он задремал или же только собирался это сделать? Он точно не знал. Но вдруг он внезапно очнулся от изумления, увидав, как фигура опять появилась в двери с тем же напряжённым выражением лица и ещё более настойчиво делала ему знаки приблизиться. Решившись на этот раз не дать ей ускользнуть, он прыгнул с постели к двери и с силой вцепился в привидение. Но его ждало новое разочарование. Фигура имела точно такой же вид, когда он уже находился от неё всего лишь в метре, и тем не менее, протянув к ней руки, он схватил только пустоту; и ещё раз самый тщательный поиск убедил его в том, в чём он был уже уверен: никто из обладающих физическим телом не мог ни выбежать наружу, ни спрятаться дома.
Как большинство молодых людей, он до сего времени относится к привидениям более или менее скептически, и хотя он был глубоко взволнован виденным, он пытался убедить себя в том, что это была всего лишь игра воображения, обусловленная, вероятно, физическим расстройством, в котором он не сомневался. Поэтому, освежив лицо холодной водой, он вернулся в постель, решив ни за что больше не позволять себе думать о том, что он рассматривал как галлюцинацию расстроенного мозга. Когда он лег, разные часы колледжа прозвонили полночь и, помня об утренней службе в часовне, он самым энергичным способом пытался заснуть, в чём испытывал столь настоятельную потребность.
Наконец ему это удалось, но, казалось, он был в забытьи не более нескольких мгновений, когда, вздрогнув, проснулся с беспричинным ужасом в сердце, который часто охватывает людей нервного темперамента, когда их внезапно будят. Огонь в гостиной почти потух, и вместо веселого игравшего света на потолке и стенах теперь были тускло-красные разводы, а в двери, четко вырисовываясь на этом фоне, опять стояла фигура его отца. Однако в этот раз выражение его лица было явно другим. Вместо настойчивого желания оно было отмечено теперь глубокой скорбью, и поднятая рука уж не делала ему настойчивые знаки приблизиться, но её медленный и печальный жест был прощальным, в то время как испуганный взгляд сына был прикован к его лицу. Вместо того, чтобы исчезнуть внезапно, как раньше, контуры фигуры расплывались медленно, пока она не исчезла в красноватом фоне стены.
Наш молодой друг пришёл в себя только после исчезновения призрака. Первым его движением было взять часы и посмотреть время. Было два часа без десяти минут, слишком рано, чтобы кого-нибудь разбудить или найти экипаж, чтобы отправиться домой, ибо он решил немедленно ехать домой. Его отец, ректор дальней приходской церкви, был совершенно здоров, когда они прощались несколько недель назад. С тех пор он не получал из дому никаких тревожных вестей: но, находясь под глубоким впечатлением от трёхкратного видения и убедившись наконец, что за этим скрывалось что-то, называемое сверхъестественным, он чувствовал, что не сможет обрести покой до тех пор, пока лично не убедится, что его отец жив-здоров. Он больше не пытался заснуть, и как только у него появилась возможность увидеть директора колледжа, он поведал ему свои опасения и немедленно уехал.
Целый день быстрой езды несколько ослабил впечатление прошлой ночи, и когда в сумерках он проезжал по хорошо знакомой аллее, ведущей в дом священника, у него осталась на сердце лишь смутная тревога, омрачающая предвкушение встречи с удивлёнными членами семьи. Но он был потрясён, когда увидел, подъехав к дому, что все шторы были тщательно задёрнуты. Конечно, вечер уже наступил, но он знал, что его отец любил сумерки и никогда не разрешал зажигать свечи, пока можно было обходиться без них. Предчувствие чего-то страшного, в чём он едва отдавал себе отчёт, завладело им до такой степени, что несколько мгновений он даже не мог постучать в дверь. Когда он собрался с мужеством и это сделал, дверь ему открыл старый управляющий, который служил в семье уже много лет и которого он знал с детства. Первого взгляда, брошенного на лицо старого слуги, было достаточно, чтобы возбудить его худшие опасения.
— Ах, сударь, Вы приехали слишком поздно! Если бы Вы были здесь вчера вечером!.,. Да. После того как он заболел, он почти исключительно говорил о том, как хочет увидеть Вас. Вчера в 10 часов вечера у него начался приступ, и полчаса спустя, лишь только он смог вымолвить слово, он сказал: "Пошлите за моим сыном; я должен увидеть своего сына ещё раз". Ему сказали, что пошлют гонца, как только станет светать, но он, казалось, почти нас не слышал, потому что впал в беспамятство, и затем без четверти полночь он на мгновение очнулся, но сказал только: "Как я хотел бы видеть моего сына здесь!" И опять за момент до того, как он умер — было без десяти минут два часа — он открыл глаза и, казалось, узнал нас всех, хотя он был слишком слаб, чтобы много говорить, он только прошептал: "Я ухожу, мне бы хотелось ещё раз поговорить с моим любимым сыном, но теперь уже я не доживу, чтобы увидеть его". Затем он скончался так спокойно, как если бы просто заснул.
Таким было первое переживание нашего друга, касающееся жизни на сверхфизическом плане, переживание вовсе не исключительного характера, несмотря на его чрезвычайную драматичность. Во всяком случае нам легко поверить рассказчику, когда он говорит, что это оставило неизгладимое впечатление, окрасившее собою всю его последующую жизнь. Как много среди нас таких, кто был также глубоко поражен. Известно, что даже полностью менялся характер людей от единственного мимолетного взгляда на тот мир, который существует совсем рядом с нами, хотя обычно он скрыт для наших глаз! Немногие берут на себя труд говорить об этом в нашу эпоху ослепления и скептицизма; но всякий, кто серьёзно и спокойно займется поисками подобных примеров среди своих друзей, будет удивлён, узнав, что они имеют место гораздо чаще, чем он полагал.
Полвека назад, когда скептицизм был ещё более яростным и когда эта область была гораздо менее изучена, чем сегодня, лорд Бульвер Литтон писал в своей "Странной истории": "Много ли или мало у меня читателей, среди них всегда найдётся значительная группа людей, с которыми по крайней мере один раз в жизни случилось что-то странное и таинственно пугающее — то, что не поддаётся никакому рациональному предположению и затрагивает те струны нашего существа, которые склонны к мистицизму. Возможно, это был сон, необъяснимым образом подтвердившийся, неопределённое предчувствие, предостережение. Я верю, что большинство людей, достигших середины жизни, каким бы образованным ни было их общество и какой бы цивилизованной ни была их страна, какой бы скептической ни была их эпоха, знают сами или слышали от близких людей, чью правдивость они не могут ставить под сомнение, о явлениях, которые не поддаются осмеянию разума и удовлетворительному объяснению со стороны логики и философии. Эти явления очень разнообразно начинались с несущественных и смутных свидетельств, исходящих из мира непонятного (необъяснимого, сверхъестественного...), вплоть до чудес с привидениями и неспокойными комнатами. Я считаю, что эти явления гораздо многочисленнее, чем может показаться на основании широко известных примеров, от которых отделываются шуткой. Среди свидетелей лишь немногие склонны подтвердить подлинность явления, а те, которые предпочитают слушать других, не хотят рисковать своей репутацией здравомыслящего человека, признаваясь в том, что они разделяют верование, которое столь беспощадно преследуется здравым смыслом. Но тот, кто читает моё утверждение, у себя, в тишине своей комнаты, возможно, задумается, пороется в памяти и там, в каком-то тёмном уголке, который он скрывает от безжалостной болтовни, он найдет какое-нибудь смутное воспоминание, доказывающее, что данное утверждение сделано не без основания.
