Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Доказательств существования бога нет, не было и никогда не будет. Познавшие истину — познали, и познали лишь благодаря глубокой близости, влюбленности в мастера. Это не убеждение или обращение в определенную идеологию, это просто бесконечная любовь. Вы сталкиваетесь с таким человеком, как Дионисий, и одного его присутствия достаточно: само его присутствие становится доказательством того, что в жизни случается многое такое, о чем вы даже не подозревали. Присутствие этого человека проникает в самую глубину вашего сердца. Оно обнаруживает в вас нечто, задевает в вашей душе такие оруны, существование которых вы прежде не осознавали. Вы начинаете слышать песню, вы начинаете видеть красоту, оказавшись в новом, приподнятом, экстатичном расположении духа безо всякой видимой на то причины. И вы можете сдать эго такому человеку.
Когда вы сдаетесь мастеру, мастер служит лишь поводом. Вы сдаетесь не мастеру, а богу. На самом деле вы просто сдаетесь. Неважно кому, дело не в том, кому вы сдаетесь, а в том, что вы сдаетесь. Как только вы сдаетесь, у вас появляется шанс на объединение.
Итак, сутры — это письма Дионисия своему самому любимому ученику Тимофею.
Во-вторых, важно помнить то, что, превратившись в религию, повествующую об Иисусе, христианство утратило нечто очень важное. Поскольку оно стремилось стать религией об Иисусе, оно не смогло стать религией Иисуса. А религия об Иисусе — это не религия Иисуса. На самом деле такая религия противоречит религии Иисуса, потому что, когда религия начинает повествовать вам о человеке, вы теряете контакт с внутренней реальностью этого человека, интересуясь, прежде всего, его внешними проявлениями.
Христианство слишком усердно стремилось следовать примеру Иисуса. Это задало неверное направление. Никто не может следовать примеру Иисуса, его жизнь никому не может послужить примером, поскольку любая жизнь существует в определенном контексте. Чтобы стать в точности таким же, как Иисус, вам потребуется восстановить всю ту ситуацию, весь тот контекст, в котором протекала его жизнь. Где вы сможете сейчас найти такой контекст? Жизнь все время меняется; проходит всего одна секунда — и все уже выглядит иначе. Вы не сможете стать Иисусом из Назарета, это невозможно; Назарета больше не существует. Вы не сможете стать Иисусом, потому что иудейского ума евреев, распявших Иисуса, больше нет.
Среди моих саньясинов тысячи евреев. Иисус не поверил бы своим глазам, если бы их увидел! Он был евреем — родился евреем, говорил на их языке, верил всем основным принципам иудаизма — и все же не смог собрать стольких последователей. Я не еврей — я не говорю на языке евреев, я не верю в иудейские принципы — и все-таки я смог найти тысячи евреев. Контекст изменился, мир стал совершенно другим. Прошло двадцать столетий.
Кроме того, всякий раз, когда вы пытаетесь следовать какому-либо человеку, приняв его за образец, вы начинаете подражать, имитировать, фальшивить, утрачиваете свою подлинность, перестаете быть собой. Я хотел бы еще раз подчеркнуть, что на протяжении двух тысяч лет христианство утверждало крайне абсурдные вещи. Абсурд заключается в том, что, с одной стороны, христианство говорит: «Следуйте за Иисусом, подражайте Иисусу! Пусть вашим примером будет Иисус!» — ас другой стороны, то же христианство вечно твердит: «Иисус есть Бог, Его единственный Сын, и вы не можете рассчитывать на такие же отношения с Господом». Видите, какой абсурд? Сначала вы говорите: «Следуйте за Иисусом, будьте как Иисус!» — а затем вы лишаете себя всякой возможности уподобиться ему, потому что он находится в особых отношениях с богом, а вам самим в таких отношениях отказано, они для вас недоступны.
Поэтому, проповедуя подобный абсурд, христианство создало невозможную религию. Столь абсурдный подход будет создавать в людях лишь чувство вины. Они пытаются подражать И исусу, но не могут стать такими же, как он. Отсюда возникает чувство вины, они чувствуют себя виноватыми. Ни одна религия в мире не вызывала такого чувства вины, как христианство. Оно оказалось настоящим бедствием по той простой причине, что религия не должна вызывать чувства вины. Если это происходит, то человек впадает в депрессию, чувствует неудовлетворенность и начинает в душе даже желать самоубийства.
Истинная религия возвышает, расширяет, обогащает ваше бытие, делает вашу жизнь более радостной, дает вам больше возможностей для праздника и веселья. Сам Иисус постоянно говорил своим ученикам: «Возрадуйтесь! Возрадуйтесь! Говорю вам, возрадуйтесь!» А что сделало христианство? Оно совершило как раз противоположное. Дионисий этот факт прекрасно осознавал.
В-третьих, учтите вот что. Истина переживается как музыка — да, скорее всего как музыка, чем что-либо другое, поскольку музыку невозможно описать словами. Вы можете сказать, какая прекрасная музыка, но это только ваша оценка, ваше суждение. При этом вы описываете не музыку, а настроение, ею навеянное. Красота музыки неописуема.
То же верно и в отношении религиозного переживания. Поэтому истинная религия всегда находится под покровом тайны. «Тайной» я называю то, что можно ощутить, пережить, но невозможно описать словами. Даже если вы что-то и знаете, вы не можете сделать так, чтобы об этом узнали другие. Вы словно лишаетесь дара речи. Чем больше вы знаете, тем в большей степени вы лишаетесь дара речи. И когда вы достигаете абсолютного знания, вы становитесь практически абсолютно незнающими.
Для этого у Дионисия существовало особое слово — «агнозия». Вы наверняка слышали слово «агностик» — так называл себя Бертран Рассел. Когда атеист утверждает, что бога нет, и говорит об этом, как будто он знает, — это «как будто» всегда присутствует. Он говорит об этом, как будто он исследовал все сущее и обнаружил, что бога нет. Утверждая, что бога нет, он утверждает свое знание. Он — гностик, он знает. «Гнозис» значит знание. Теист говорит, что бог есть, как будто он это знает, как будто он достиг абсолютного знания, познал истину. Он тоже гностик: он обладает гнозисом, знанием.
Термин «агностик» относится к тому, кто говорит: «Я не знаю, так это или нет. Я не знаю, есть бог или его нет. Я пребываю в полнейшем неведении». Поэтому Бертран Рассел и говорит: «Я — агностик». Он, должно быть, натолкнулся на слово «агнозия» у Дионисия. Но Дионисий вкладывает в это слово гораздо больший смысл, наделяет его гораздо большим потенциалом. Бертран Рассел использовал его лишь в качестве логического утверждения. Он был логиком, математиком, но никогда не медитировал, никогда не погружался внутрь себя. Он говорит, что он — агностик, но он никогда не пробовал выйти за рамки агностицизма, как будто агностицизм — это последнее, чего можно достичь, и нет ничего за его пределами.
По моему мнению, он не настоящий агностик. Атеист говорит: «Я знаю, что бога нет»; теист говорит: «Я знаю, что бог есть»; а агностицизм Бертрана Рассела можно выразить фразой: «Я знаю, что ничего невозможно узнать». Но знание, неявное знание здесь присутствует.
Дионисий говорит, что познать бога, божественное, можно лишь тогда, когда вы не будете ничего знать: состояние незнания открывает перед вами дверь в божественное. Под агнозией он подразумевает то же, что и Упанишады. Как написано в одних из наиболее известных Упанишад, Кена-Упанишадах
Это также напоминает мне «Песню просветления» одного из мастеров дзэн, Юнг-чья:
