Первое послание к Коринфянам - Прайер Дейвид (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Трудно переоценить ту поддержку, какую эта встреча, вероятно, принесла Павлу в его «немощи». Бог, по-видимому, в течение всех полутора лет пребывания Павла в Коринфе постоянно его ободрял. Встреча с Акилой и Прискиллой – первый пример такого рода; затем прибывают Сила и Тимофей, которые не только приносят хорошие вести от македонских церквей, но и формируют сильную группу (уже из пяти человек), способную охватить благовестием этот самый главный город провинции. Такое совместное служение принципиально важно: оно должно основываться на прочных дружеских узах и сотрудничестве, которые предполагают не только совместную «христианскую» деятельность, но и общность жизненных идеалов. Акила и Прискилла стали ближайшими сотрудниками Павла и по зову Святого Духа были готовы оставить дом и работу, чтобы содействовать распространению Благой вести.
Как всегда, поначалу Павел сосредоточил свое внимание на синагоге и, несмотря на открытое и единодушное противодействие иудейской общины, испытал большой подъем, обратив в веру Криспа, начальника синагоги (Деян. 18:8). Весьма вероятно, что и преемник Криспа по должности, Сосфен (Деян. 18:17), тоже уверовал в Иисуса. Его необычное имя вновь появляется рядом с именем Павла в Первом послании к Коринфянам (1 Кор.1:1), где он упомянут как соавтор апостола. Нет ничего удивительного в том, что успех проповеди Павла вызвал негодование евреев.
Когда ему, наконец, было запрещено появляться в синагоге, Павел решил проводить свои собрания по соседству. Хозяин дома, некий Тит Иустус (очевидно, язычник), вероятно, имел и третье имя, Гаий, под которым он и упоминается в 1 Кор. 1:14 и Рим. 16:23.
Итак, Павлу было предоставлено идеальное место, где он мог общаться как с иудеями, так и с язычниками Коринфа. И действительно, «многие… уверовали и крестились» (Деян. 18:8).
Церковь быстро росла. Множество причин способствовали обретению уверенности и бодрости духа. Однако, по-видимому, Павел все еще находился в подавленном состоянии, был склонен к сомнениям и унынию. Вот как описывает его состояние Джон Поллок:
«Наверное, ему больше не удастся привести к Христу ни одного коринфянина, увидеть в глазах человека искру новой жизни. Вдобавок он боялся боли, которую придется испытать, если его опять станут бить камнями или палками; боялся, что с наступлением зимы они окажутся в одиночестве, когда из-за морских штормов придется на своих больных старых ногах пробираться по узким тропам Пелопонесских гор. Он хотел все бросить, отказаться от проповедования, уйти, чтобы жить тихо и спокойно, вернуться в Таре, Аравию, куда угодно» [9].
Понимая, в каком бедственном положении он оказался, видя его уныние и желание все бросить, Господь прямо обратился к Павлу в видении, ободряя его, обещая, что его деятельность в Коринфе будет более плодотворной, и рассеивая страх перед новыми гонениями, ибо знал, что Павел уже достаточно натерпелся. Павел сохранил драгоценные воспоминания о христианах Коринфа; они стали для него живым свидетельством верности Богу, Который заботится о Своих утомившихся слугах и ободряет их.
Вероятно, дальнейшее пребывание в Коринфе прошло относительно спокойно: Павел «оставался там… поучая их слову Божию» (Деян. 18:11), неустанно созидая церковь, укрепляя ее и расширяя. Было лишь одно небольшое происшествие, когда во главе провинции встал новый римский проконсул – Галлион, родственник Сенеки, философа и учителя Нерона. Иудеи решили, что появилась возможность арестовать Павла и положить конец угрозе распространения христианства. Но Галлион понимал, что ему следует держаться подальше от возмутителей спокойствия, и Павлу даже не пришлось ничего говорить в свою защиту. Если Сосфен был в ту пору христианином, он оказался единственным, кого побили за приверженность Иисусу. Павлу, вероятно, было тяжело видеть такое, но это, несомненно, должно было еще больше сблизить их в виду общих страданий во имя Христа.
Итак, после полутора лет плодотворного служения Павел покинул Коринф вместе с Акилой и Прискиллой. Свое пребывание в этом городе он всегда вспоминал с большим волнением. Он пришел туда в немощи, и покинул этот город, зная тайну христианского служения: сила Господня совершается именно в немощи (ср.: 2 Кор. 12:7—10). Всегда трудно покидать собратьев по вере, общину, в которой мы познали такие глубокие истины. Это как тяжелая утрата, как если бы ты потерял частичку самого себя. Именно такие чувства испытывал Павел по отношению к коринфской церкви. Коринфяне стали частью его самого, и когда он писал им, то обращался к братьям и сестрам во Христе, которые укрепляли и ободряли его в часы глубокого уныния. Бог сказал ему: «…у Меня много людей в этом городе» (Деян. 18:10), и об этих людях сам апостол говорит так: «…печать моего апостольства – вы в Господе» (1 Кор. 9:2).
Именно в Коринфе Павел основательно усвоил урок, к которому обращается, чтобы выразить в своем послании самое главное: «Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом» (1 Кор. 15:58).
Переписка с коринфянами
Испытывая глубокую привязанность к коринфским христианам, Павел не мог не взяться за перо, когда странные учения стали подрывать единство церкви. Вот что пишет Баррет:
«Ветры многих учений проникали в гавань и распространялись по улицам Коринфа, и тому, кто только недавно стал христианином, наверное, трудно было идти прямым путем… Кроме Павла в Коринфе, конечно же, бывали и многие другие христиане. Некоторые из них несли ту же Благую весть, другие же – нет… Многие из тех, кого имел в виду Павел, потворствовали спекулятивному богословию, основанному на понятиях знания (gnosis) и мудрости (sophia)… С полным основанием, наверное, можно считать, что в Коринфе начался тот синтез эллинистических, восточных, иудейских и христианских течений, из которого сформировался гностицизм в его развитой форме…
Павел имел дело с теми, кто хотел стать во главе своей религии и контролировать ее и кто пока еще не знал, что значит жить по вере, а не по собственным воззрениям…» [10]
В книге Баррета содержится подробный анализ сложных ситуаций, связанных с перепиской между Павлом и коринфской церковью. Наиболее полезным руководством, помогающим ориентироваться в лабиринте этих проблем, можно назвать книгу Уильяма Баркли [11]. Главное, о чем следует помнить, – это то, что Первое и Второе послания к Коринфянам в том виде, как мы их знаем, не охватывают (по их собственному свидетельству) всей этой переписки. Так, в 1 Кор. 5:9 упоминается о некоем предыдущем письме. В конце 2 Кор. 12:14 и 13:1,2 Павел говорит, что собирается идти в Коринф в третий раз: первое посещение описано Лукой в Деяних святых Апостолов (Деян. 18), но о втором нам ничего не известно. Во 2 Кор. 7:8 Павел упоминает еще об одном письме, в котором он был слишком суров, поэтому апостол даже пожалел, что отправил его. Речь идет не о Первом послании к Коринфянам, и, к тому же, первые девять глав Второго послания к Коринфянам нельзя назвать жесткими: они, вероятно, самые нежные, теплые и миролюбивые из всех его посланий. Остаются последние четыре главы, в которых, по собственному признанию Павла, содержится вызывающий весьма тягостные чувства материал, и вполне возможно, именно его апостол и не хотел отправлять. В результате можно предположить, что последовательность событий была такой (как полагает Баркли):
1) «Предыдущее послание», которое, вероятно, содержится во 2 Кор. 6:14 – 7:1 (6:13 плавно перетекает в 7:2).
2) «Домашние Хлоины» (1 Кор. 1:11) сообщают Павлу в Эфесе о разделении, происшедшем в Коринфе.
3) Первые четыре главы были написаны в ответ на письмо, и Тимофей собирается взять их с собой в Коринф (1 Кор. 4:17).
4) Трое (Стефан, Фортунат и Ахаик, 1 Кор. 16:17) привозят дополнительные сведения и письмо из Коринфа: Павел тотчас пишет гл. 5 и 6, а также 7– 16 в ответ на это письмо. Затем Тимофей берет в Коринф все Первое послание целиком.
