Сокровище чаши - Александров Глеб Юрьевич (полные книги txt) 📗
Я был в смятении: орлы чувствуют и мыслят, как люди?! И такое возможно? А что, если бы я был на месте орла, что бы чувствовал и о чём бы думал?
- Ну, если им приятнее полёт, они думают о полёте…
- Хорошо, а что думает рыба, вытащенная на берег?
Это было проще:
- Конечно же, она хочет быстро вернуться домой, в воду!
- Хорошо. Так что должен чувствовать Небожитель, посещая людские скопища?
Мне становилось понятно, о чём Учитель хотел мне сказать.
- Если на Небесах хорошо, то они для Небожителя – как небо для орла и как вода для рыбы?
- Там очень хорошо, молодой упасака. Очень…
Учитель застыл, глядя в невидимую точку перед собой и думая о чём-то таком важном, что, казалось, забыл о моём существовании и о нашем разговоре.
Несколько мгновений спустя Он перевёл взгляд на меня:
- В тысячи раз лучше, чем вода для рыбы и небо для орла, Ньянг-мо, и даже больше.
- Но, Учитель, орёл даже на земле имеет крылья, а рыба, даже вытащенная на берег, имеет плавники. А что есть у Небожителя такого, что может отличить его от других?
- Мудрость Небес в глазах и речах, упасака. Мудрость будет и крыльями, и плавниками, и самим способом существования того, кто узнал Небеса.
Казалось, я вдруг на секунду понял эту тоску по Дому, что сквозила в самом облике Учителя. Я понял вдруг неоспоримо и глубоко, что ТАМ, на Небесах, – Его ДОМ, а здесь он – лишь гость, «чьи дела все подобны миражу Великой Пустыни»… И это совершенно новое и пронзительное для меня знание настолько тронуло моё сердце, что слёзы выступили у меня на глазах. Но как же жить орлу на земле, а рыбе на берегу? Это же очень тяжело! А как же мой Учитель переносит эту тяжесть?
Глядя на меня и, наверное, читая мои мысли-птицы, Учитель улыбнулся той мягкой улыбкой, от которой становилось тепло на душе:
- Человек сильнее птицы и рыбы, малыш. Небеса не так далеко, и мудрость – как брызги их в наших жизнях. Научись ловить эти брызги и даже быть источником их – и ты будешь обладателем Небес здесь, на земле. А теперь пора спать.
Мысли не давали мне покоя. Сегодня под пристальным взглядом Учителя я на мгновенье понял, что Небеса – это самое прекрасное из всего существующего и любовь к ним есть чувство настолько сильное, что все остальные меркнут на его фоне. И даже любовь к собратьям – другим Небожителям – оценивается по степени приближения к Небесам: чем ближе к Небесам, тем роднее человек. Так что же это такое – Небеса? С этими мыслями я и уснул.
Утро продолжилось изучением оставшихся из восьми оков, приковывающих человека к земле и препятствующих его освобождению.
Начало занятия напоминало вчерашнее: то же место, тот же лопоухий паренёк так же бойко рассказывал нам об оковах.
- Благословенный Наставник, благословенные Бхикшу, вчера мы не закончили изучать Учение об оковах. Остались три. Вот они. Ditthi. Заблуждение относительно личного бессмертия. Эта окова может быть понята, если применить к ней ключ из Абхидхармы, доктрину о Пратьека и Амрита.
Наставник остановил его речь жестом:
- Кто из вас, Бхикшу, не знает, что такое Абхидхарма?
Я робко встал:
- Я второй день посещаю занятия и мало что знаю, Гуру. Я не знаю, что такое Абхидхарма.
Он кивнул:
- Учение Абхидхармы входит в состав Учения Благословенного, объясняя многие явления жизни видимой и невидимой. По сути, Абхидхарма есть Учение о мире видимом и невидимом и об их взаимодействиях.
Несколько мгновений помолчав, он спросил:
- Кто из вас, Бхикшу, не знает о доктрине о Пратьека и Амрита?
На этот раз встали все.
- Хорошо, доктрину о Пратьека и Амрита из Учения Абхидхармы мы начнём изучать сразу же после того, как закончим с оковами. Продолжай о Ditthi, Мчал-мо.
Все сели, лишь лопоухий остался стоять и продолжил:
- Думающий, что может быть бессмертным, так же не прав, как воздух, думающий, что он есть небо, и вода, думающая, что она есть река. Не может конечное быть вечным, не может рождённый на земле стать «попирающим ветра». И лишь отдав своё я – «не Я», своё бытие – «Небытию», может стать он вечным. Но, воистину, о Бхикшу, это будет уже не он. Так гласит Учение. Рождённый на Небесах, Анупадака, вспомнивший своё небесное происхождение, может стать бессмертным, но это будет уже не прежняя личность. Как змея меняет кожу, так и Бессмертный, сущий внутри нас, меняет свои обличия в жизнях, оставаясь тем же Бессмертным. Те из людей, кто сможет слить сознание с Бессмертным, сущим внутри нас, станут такими же бессмертными, ибо, воистину, не может бессмертное умереть - такова его природа, о Бхикшу.
Мчал-мо явно произносил заученный текст, но, в отличие от вчерашнего дня, он не тараторил, а говорил вдумчиво, как бы пробуя на вкус каждую мысль, облекаемую в слова. От этого его слова обретали глубину и становились торжественными, как бы передавая атмосферу того Учителя, который однажды произнес их.
Гуру внимательно слушал, и когда Мчал-мо закончил, то, обратившись ко мне, Гуру спросил:
- Скажи, Ньянг-мо, как ты представляешь себе внутренний мир Анупадака, вспомнившего своё истинное прибежище?
О, об этом я думал вчера весь вечер и об этом разговаривал с Учителем! Казалось, Гуру знал это и проверял, насколько хорошо я выучил свой урок. Я встал, помедлил мгновенье и торжественно произнёс:
- Слышал я, что осознание своего небесного происхождения дарует земному человеку многие небесные свойства, из которых видимым в этом мире печали будет мудрость, сущая в глазах и в речах Благословенного Стротопатти, стопами своими коснувшегося лона Нирваны! Воистину, тот, кто знает Небеса, есть мудрец на Земле, и, даже если он будет идти через жизнь в молчании, люди будут чувствовать в нём присутствие Небес, как ощущают аромат сандала, даже не видя его. Глаза мудреца несут на себе печать мудрости Небес, и, даже если он будет молчать, ищущие мудрость увидят в них мудрость, какая бы Майя ни покрывала их в тот момент: мудрость можно различить во взгляде, как можно различить цвет глаз, или осанку, или рост. Также слышал я, что знающего Небеса Чже Цзон Ка Па называл носителем Ваджраяны, и в небесном мире таких почитают за Богов.
Я замолчал. Тишина и торжественность покрыли нас всех, как покрывалом благости. Немое удивление читалось в Бхикшу, и гордость за ученика – на лице Гуру:
- Скажи, Бхикшу, кто сказал тебе так?
- Я сам сказал так.
- Но кто напитал твои мысли?
- Беседа с сат-Гуру привела меня к таким мыслям и подарила мне знание Небес хотя бы чуть-чуть, оттого и знаю я так.
Гуру немного помолчал, а затем произнёс слова, которые многое поведали мне о моей жизни:
- Вот пример того, молодые Бхикшу, как общение с мудрым напитывает молодой ум мудростью так же, как пребывание в Храме с благовониями напитывает одежду и волосы запахами благовоний. Будда говорил: "Глупец может быть спутником мудрого в течение всей своей жизни, и все же он останется в неведении Истины – подобно тому, как ложка не знает вкуса похлебки". Также Будда говорил: "Если человек найдет мудрого друга, ведущего праведную жизнь, постоянного по природе своей, он может жить при нем счастливый и заботливый, преодолевая все опасности. Но с глупцами не может быть дружбы. Лучше человеку быть одному, чем жить с людьми, преисполненными самости, тщеславия, упрямства и преданными спорам". На примере этого славного Бхикшу мы видим, что даже малое общение с великим мудрецом тут же приносит свои плоды. Любите этого молодого Бхикшу, он ваш собрат, ученики.
Закончив эту речь, Гуру кивком головы отправил мне поклон и, продолжая тихонько перебирать чётки, вновь обратился к лопоухому, предложив ему таким же кивком продолжать. Я сел, буря чувств бушевала в моей груди. Если один вечер общения, всего несколько слов моего Благословенного Гуру дали мне так много, что этот действительно достойный Учитель столь высоко оценил мои мысли, то что же ждёт меня в дальнейшем? На какие высоты подвигнет меня мудрость моего сат-Гуру? За что мне такое счастье – находиться рядом с таким человеком, всего несколькими словами способного пробудить мудрость и знание Небес в таком молодом и ещё невежественном ученике, как я? Только сейчас волна понимания нахлынула на меня, и я осознал, в каком привилегированном положении я оказался. Чувство глубочайшей благодарности к сат-Гуру затопило меня, как весенний паводок, смывающий мосты и плотины, и я несколько мгновений пребывал в глубокой задумчивости. Очень, очень многое прочувствовал я, но времени на это ушло совсем чуть-чуть, так что слова Мчал-мо застали меня уже в этом мире:
