Я верю - Рампа Лобсанг (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Выдержал обжигающий летний зной и холодную зимнюю стужу, когда казалось, будто каждая балка вот-вот согнется под порывами ледяных ветров, которые бесновались вокруг. Лужайки подле дома были все еще хорошо ухожены. Фундамент дома был все еще хорошо защищен. Но кое-где начали скрипеть доски, кое-где арки просели от старости. И вот теперь, истоптанный ногами посетителей и замусоренный выброшенными детьми липкими конфетными бумажками, дом опять погрузился в тишину.
В старом доме стояла такая тишина, какая бывает лишь в старом доме. Где-то за стеной, пища и шурша, резвились мыши. Где-то в вышине ухала на луну сова. На улице холодный ночной ветер шелестел в карнизах и иногда стучал по окнам длинными ветвями. Но в том крыле дома никого не было. «Семья» жила сейчас в домике поменьше, который стоял на землях поместья и которым когда-то, в более благополучные времена, владели дворецкий и его супруга.
До блеска отполированный пол сиял при лунном свете, бросая таинственные блики на облицованные панелями стены. А в комнатах портреты предков мрачно бросали вниз невидящие взоры точно так же, как и много столетий тому назад.
В дальнем конце Большой Залы пробил без четверти двенадцать величественный «Дедушка». [25] Где-то в серванте тихим эхом вторили бою часов треснувшие стекла. Из другой комнаты, что была неподалеку, тонким голоском «Дедушке» подпевала «Внучка». [26]
На мгновение все стихло, как вдруг Дедушка заговорил:
— Эй, Внучка, ты здесь? Ты слышишь меня?
Послышался щелчок, потом с жужжанием повернулось колесико часового механизма, а затем послышался тоненький голосок Внучки:
— Конечно, Дедушка, я слушаю тебя. Должно быть, ты хочешь что-нибудь рассказать мне сегодня ночью?
Тихим голосом Дедушка шептал: «тик-так, тик-так, тик-так», и вдруг он заговорил громче:
— Знаешь, Внучка, я родился в конце XVII века. Впервые люди отполировали мое длинное тело в 1675, и как только мой маятник начал ходить, я тут же стал размышлять о странностях жизни. И сколько лет я жил — столько и думал. Люди, которые нас окружают, живут так мало, им не хватает времени, чтобы подумать обо всем том, что следует знать о жизни. А ты хотела бы знать об этом, Внучка?
Внучка, покоившаяся на почетном месте в девичьей, слегка покачнулась, словно кивая вслед проезжавшему мимо дома тяжелому локомотиву и сопровождавшим его товарным вагонам, а затем мягко сказала:
— Конечно, Дедушка, я бы очень хотела знать, о чем ты думал много веков подряд. Ты рассказывай, а я стану слушать тебя до тех пор, пока исполнится мое Предназначение и я пробью новый час. Ты рассказывай, Дедушка, и знай, что я тебя слышу.
В горле у Дедушки что-то клокотало. Его длинный корпус был великолепен — будучи более семи футов в длину, он неясно вырисовывался в полумраке над натертым до блеска полом. На корпусе «Дедушки» не было никаких отпечатков пальцев, которые могли бы испортить его полировку, поскольку специальному лакею было поручено содержать этого замечательного представителя антиквариата в добром здравии, чистым и голосистым. Дедушкин лик — или циферблат — был направлен к лунному свету. Глядя в окно, которое было неподалеку, он мог обозревать обширный парк, где столетние деревья построились рядами, словно солдаты на параде. Под деревьями располагались усаженные густою травой лужайки. А кое-где росли рододендроны и множество разных кустов, привезенных из дальних земель.
А там, за кустами, куда Дедушкин взгляд уже не досягал, были славные луга. Те лошади и коровы, что жили в поместье, собирали здесь урожай душистых трав и так же, как старый дом, предавались мечтам.
Поближе — где именно, Дедушка не мог видеть, но так ему говорили — был весьма и весьма славный водоем шириной футов тридцать. Обо всем этом Дедушка узнал от Дорожных Часов. На поверхности пруда было множество больших лилий, на которых в определенное время года сидели и квакали жирные лягушки. Дедушке самому доводилось слышать их кваканье, и он думал о том, что механизм этих лягушек нуждался в смазке. Но Дорожные Часы объяснили ему истинное положение вещей, а также рассказали о рыбах, живших в пруду, и о прилежавшем к дальнему концу водоема птичнике, который был длиной футов тридцать, а высотой около десяти футов и где проживали разноцветные птицы.
Дедушка мысленно представлял себе все это. В своей памяти он вернулся на много столетий назад и увидел там лордов и леди, которые приближались к нему в своих великолепных нарядах, столь отличных от тех скучных, однообразных и грубых джинсовых комбинезонов, которые можно видеть на людях в нынешние дни всеобщего упадка. Дедушка размышлял, пока голос Внучки не пробудил его от этих дум.
— Дедушка, Дедушка, с тобой все в порядке? Я жду твоего рассказа. Ты ведь собирался многое поведать мне о прошлом, настоящем и будущем, а также о жизни и ее значении.
Дедушка откашлялся, в то время как его маятник продолжал шептать «тик-так, тик-так, тик-так», и заговорил:
— Внучка, — сказал он, — люди не осознают, что качающийся маятник представляет собою ответ на загадку Вселенной. Я старый хронометр, и я стою здесь уже так много лет, что основание моего корпуса искривилось, а мои механизмы скрипят при смене погоды. Но я должен кое-что тебе сказать. Нам, хронометрам старой Англии, известен ответ на загадку Вселенной. Нам известен Секрет Жизни, а также ведомы Секреты Потустороннего Мира.
Сказка, которую он поведал своей внучке, была новой, но она сочинялась веками. Эта сказка началась в незапамятные времена. Дедушка сказал, что в этой сказке ему придется объединить современную технологию с древней наукой, поскольку современная технология пока еще остается древней наукой.
— Деревья поведали мне, — сказал он, — что много-много тысяч лет назад была иная наука, иная цивилизация. И все, что сейчас считается современным, что принято называть последними изобретениями и современными процессами, — все это даже в те времена уже устарело.
Он на мгновение остановился и вдруг сказал:
— О, мне пора отбить новый час. Время пришло.
Он стоял в Большой Зале, крепкий и высокий, и тут изнутри его длинного корпуса раздался предварительный щелчок, потом послышались жужжание и мелодичный перелив. А затем он ударил полночь — двенадцатый час, когда один день умирает, а другой день рождается и начинается совершенно новый цикл. И, ударив в последний, двенадцатый раз, когда его молоточки остановились, дрожа, он терпеливо подождал, пока его Внучка пробьет тот же час для всех, кто вслушивается в тишину этой ночи.
«Внучка» была высока и стройна, не более ста лет от роду. У нее был очень приятный голос и чистая трель колокольчиков, в которой не было никаких фальшивых вибраций, а также никакого лязга и щелчков. И это было вполне естественно для столь юной особы, прожившей ничуть не более сотни лет. Теперь она стояла в лучах лунного света, проникавших сюда сквозь легкую тень от качавшихся за высоким окном ветвей. И пробегавшие по ее корпусу пальцы мерцавшего света украшали орнаментом ее башни и иногда касались ее стрелок, поднятых кверху, как руки человека, который молит о помощи в этот новорожденный день. Она слегка откашлялась, а затем ее колесики стали вращаться, молоточки поднялись и упали на прутья. Молоточками она отстучала свою песенку. Когда песня смолкла, часы начали бить: один, два, три, и так до двенадцати. На последнем, двенадцатом ударе она едва затрепетала, теряя все свои силы. Ее молоточки дрогнули, а гири, что были на концах цепей, тихо рокотали, ища новую опору внутри ее корпуса. Она кротко сказала:
— Прости, Дедушка, что я заставила тебя ждать. Я знаю, что на минуту отстала, Но скоро все наладится. Ты готов продолжать?
Дедушка улыбнулся своим мыслям.
«Все верно, — думал он, — молодежь должна уважать и почитать тех, кто намного старше».
Он улыбнулся и сказал:
— Да, Внучка, я продолжу.
