Тропарь и коллекта - Демиденко Сергей Николаевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
В последующие полгода после находки Никлос фон Остен запатентовал новую разновидность порошка и открыл свою фирму по выпуску скромных пакетиков с названием ASH – Attribut soldatischen Hygiene [17]. Эффект был потрясающим. Соседство кровососущих тварей с постиранным ASH бельём исключалось. Счёт Никлоса в Рейхсбанке быстро обрастал дополнительными нулями.
– Да, штурмбанфюрер, сфера научных интересов моего отца становится всё актуальней для Vaterland [18]. Практические приложения значительны и используются Вермахтом.
Петер был недалёк от истины, хотя и немного лукавил. Банковский счёт отца был намного интересней для руководства СС, чем научные результаты его работ.
Это имело под собой объективные основания.
Продолжалась серия банкротств немецких банков. После объявления банкротом крупнейшего Дрезднер Банка началась паника. Чтобы с ней справиться, правительство объявило банковские выходные. Специалисты от финансов поговаривали о грядущем моратории на снятие средств с банковских счетов.
Никлос Фон Остен и здесь заранее проявил аристократический такт и осторожность. Он нашёл в Швейцарии фармацевтическое общество, через которое приобретал экстракт Chrysanthemum (Pyrethrum) cinerariaefolium как главную составляющую ASH. Деньги, естественно, уходили на счёта небольших банков Швейцарии из состава Credit Suisse Group. Кроме того, он уговорил двух своих сестёр – Ильзу и Хельгу прокатиться за товаром в Берн, Лозанну и цюрих, а заодно открыть там небольшую сеть прачечных. Рост нулей счёта в Рейхсбанке прекратился. Когда же один ноль исчез, он был приглашён на Potsdamer Platz, где в Рейхсканцелярии ему сначала был задан вопрос о причинах постоянного повышения закупочных цен на сырьё, а потом было предложено сделать благотворительный взнос на нужды Национал-социалистической партии Германии. Понимая, чем грозит ему отказ, он взял паузу для расчётов достаточной для честного партийца суммы, не снижающей, тем не менее, необходимый войскам уровень санитарии.
– Teyata om…m…m…m…
– Bekanze Maha…a…a…a… о…о… о… у…у…ум.
Лотос медленно увял, старик закончил медитацию и поднялся с земли.
Процессия продолжила подъём. Эрнст Краузе – оператор – не отходил от лошади, нагруженной его амуницией, предназначенной для съёмок. Через полчаса, когда до ближайшей вершины оставалось метров 300, все проводники попадали на колени:
– Namaste, Yarling, hajur lai bhetera dherai khushi laagyo [19]!
Эрнст Краузе распечатал пакеты и стал размещать съёмочную аппарат у ру.
– Herr Wirt, нам придётся разместиться на двух горах, – оборванный кхас замер в поклоне перед Брюнсом.
Начинавший замерзать на заснеженной вершине штурмбанфюрер осклабился:
– Ты хочешь сказать, что мы должны совершить ещё одно восхождение?
Рука его потянулась к кобуре. Кхас перевёл его слова старому шерпу. Тот отрицательно покачал головой.
– Нет, Хозяин, это не будет трудно. Дух горы бережёт её Брата и помогает вошедшим в Ярлинг. Все не нужны, только следящий за механическим оком.
Он ткнул пальцем в аппаратуру Краузе.
– Лейтенант, Вы умеете нажимать на кнопки? Эрнст нам понадобится здесь.
Петер часто снимал на камеру младших офицеров зондеркоманды. Особенно ему нравились обнажённые тела во время медицинских и гигиенических процедур. Ребята были как на подбор: от грудино-ключично-сосцевидных мышц до икроножных всё развитое тело ложилось на холст живописца как образец задумки Всевышнего.
– Да, штурмбанфюрер, я справлюсь! Но… какую гору мне необходимо дополнительно покорить?
Кхас жестом пригласил обойти вершину по периметру. Брюнс и Петер последовали за ним. Увиденное также просилось на полотно. Через уходящую вниз лощину в нежно-фиолетовом тумане виднелась копия той горы, на которой находились офицеры, шерпы и непальцы с лошадьми и поклажей. Никто не сомневался в её реальности, но кисельный характер подрагивания материи, её составлявшей, наводил на мысль о мистификации.
– Это Брат Горы. Хозяину и гостям лучше одеться в тёплое, потребуется некоторое время, – продолжил почти голый кхас.
Стали развьючивать лошадей и доставать палатки и верблюжьи одеяла.
– Фон Остен, как полагаете, почему не мёрзнет этот урод? – Брюнс закутался под подбородок в тёплое одеяло.
Петер обратился к оборванцу:
– Тебе не холодно?
– Лицо господина не мёрзнет?
– Нет! – Петеру нравился ход мыслей кхаса. Он понимал, каким будет ответ.
– Дух Горы сделал всё моё тело как лицо господина.
Новые ощущения последовали, как только Петер последовал за кхасом по склону вниз. Несмотря на вес кинокамеры, спускаться не составило никакого труда. Но, засмотревшись, на окружающие красоты, Петер не заметил нижней точки склона. ему казалось, что он продолжает спускаться вниз. И лишь только тогда, когда в 20 метрах перед ним оборванец остановился, фон Остен понял, что он практически достиг вершины Брата Горы.
– Verdammt! Как это возможно?
Последние метры Петер прошёл понимая, что это – подъём. Губы оборванца изобразили подобие улыбки.
– Слава и хвала Духу Горы!
Он медленно опустился на землю и принял позу лотоса. Через пять-пять с половиной минут качнул головой. Петер включил камеру.
Воздух, необыкновенно прозрачный и озонированный, стал, как показалось Петеру, ещё легче и питательнее. Наполняемые им лёгкие казались чревом огромного кита, преодолевающего морские просторы. Мысли Петера неслись в пространство между горами-братьями подобно парусу, набитому с помощью ветра опытным шкипером. Слегка уловимое потрескивание кинокамеры как будто усилилось, но сознание подсказало юноше, что это новый звук. Источник его был неизвестен. Внимание, сконцентрированное на лотосе, на мгновение ослабло и Петер, несмотря на предпринимаемые усилия не делать этого, моргнул.
Перед ним лежала кучка лохмотьев. Лотос исчез.
На вершине соседней горы, где разместилась вся группа, раздались крики.
Рядом со штурмбанфюрером Брюнсом в позе лотоса сидел абсолютно обнажённый кхас.
3. Месть великих магов
На фюзеляже Мессершмитта Bf109E были едва заметны чёрточки, наносимые унтерами наземных служб по числу сбитых самолётов русских. Петер не любил красоваться и запрещал до поры до времени царапать свою «птицу», но ему как-то в офицерской столовой намекнули, что дело здесь не обходится без министра пропаганды и что лучше бы он смирился с установкой этих отметин его боевого мастерства. Красоваться, собственно, было нечем. Да, фон Остен был действительно хорошим лётчиком – Эрнст Удет, начальник технического управления Люфтваффе не ошибся. Уровень его лётных навыков был значительно выше средних, но к увеличению числа сбитых им самолётов противника приводила скорее грамотная тактика боя и перевес в стратегии подразделений Люфтваффе, чем умение и желание вести Dog Fight – «собачью драку». Таким термином лётчики по ту сторону Ла-Манша называли индивидуально-построенную схватку двух самолётов в воздушном бою. Тактика эскадрилий Люфтваффе была другой. При значительном численном перевесе с превосходящей высоты по команде, передаваемой по рации руководителем звена, бросить остроносые машины в групповое пике и атаковать противника на высокой скорости, при которой горизонтальное маневрирование Мессершмитта Bf109F уже утрачивало свою эффективность и было несопоставимо с возможностями «шнырять по сторонам», которыми обладали И-16, находящиеся на вооружении русских. После атаки следовал резкий подъём с разворотом в сторону солнца для ослепления преследователей и перегруппировка для новой атаки. На больших высотах требовался кислород, а у русских в начале войны его не хватало. Там «птичка» Петера была в безопасности. Первостепенное значение в подавлении воздушных сил противника имел тот факт, что подразделениями Люфтваффе был накоплен богатый опыт боёв против Польши, Бельгии, Франции и Англии, при ведении которых немецкие авиационные части были слётаны, а тактика была выверена и строго выполнялась с немецкой точностью. До результата Макса-Хельмута Остермана [20] барону фон Остену было далеко, но число его личных побед в воздушных схватках приближалось к двадцати.
