Детская дианетика - Хаббард Рон (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Целью практического применения Дианетики является получение клира, неотъемлемым атрибутом которого является способность к самоопределению. Но что означает такая способность? Человек, стремящийся к самоопределению, то есть к тому, чтобы самому решать за себя, что и как ему делать, прежде всего должен понять, что он может делать хорошо и чего он хочет достичь своими действиями. Ответы на эти вопросы дает человеку отчасти его жизненный опыт, а отчасти то, что мы в Дианетике называем основной личностью.
Дианетика объясняет, что именно наличие инграмм может обуславливать сильную рассогласованность реального человека с его основной личностью, происходящую или вследствие прямых инграммных приказов вести себя тем или иным образом, или вследствие сдвига вэйланса, или вследствие расчетов на союзника. Тем не менее, основная личность всегда присутствует в человеке и, так или иначе, реализуется.
Но что обуславливает девиантное поведение? Каков его механизм? Инграммы "закладываются" в реактивный банк человека в течение пренатального периода. Через некоторое время после рождения (см. гл. 3; прим. перев.) инграммы, одна за другой, отпираются первично <кий-ин> и начинают оказывать резко негативное воздействие на душевное и физическое здоровье ребенка. В это же время формируются расчеты на сочувствие, и вступают в силу расчеты на союзника. Болезни и хирургические вмешательства в период раннего детства имеют исключительную важность. Мы часто обнаруживали, что операция по удалению миндалин ведет впоследствии к "выключению соматики, или же производит первичное отпирание инграммы. "Выключение горя" тоже чаще всего берет свое начало от какого-либо неприятного происшествия с ребенком, когда мама уговаривала его: "Ну не плачь, не кричи, все будет хорошо." Вред таких уговоров очевиден, так как буквальное содержание этой фразы — "если ты только не будешь плакать и кричать, то все непременно будет хорошо" — может служить превосходной пищей для реактивного сознания. Весьма сомнительно, чтобы в жизни человека все и всегда могло бы быть хорошо. Но инграмма обещает это и даже требует, при условии, что ее обладатель не будет плакать. Когда же это ее требование не выполняется, то разве что Господь Бог поможет бедному дитятке и его мамочке, и всей родне.
Но давайте ненадолго оставим частности и попробуем обобщить. Что значит раннее детство в жизни человека? Явно недостаточно было бы просто сказать, что за это время младенец подрастает. В современном обществе это особый, решающий период усвоения ребенком поведенческих стереотипов, которые впоследствии с трудом поддаются каким-либо изменениям, потому что первоначальные впечатления, послужившие их формированию, обычно полностью забываются взрослым человеком. Мы могли бы сказать, что именно в раннем детстве человек во всем, чему его учат, и во всем, что он узнает из личного опыта, отыскивает и запоминает средства и способы выразить себя. Он вынужден будет именно их использовать впоследствии, а они могут оказаться как грубо неадекватными, так и теми, которые сослужат ему в дальнейшем величайшую службу. Короче говоря, с нашей точки зрения раннее детство — это период формирования основных методов самовыражения.
Следующим по важности в жизни ребенка является период позднего детства, грубо говоря, от шести до двенадцати лет. В нашем обществе это время в основном предназначено для приобретения различного рода знаний. Со слегка иной точки зрения, этот период посвящен вынужденному запоминанию разнообразной информации. Дианетика склонна усомниться в полезности этого занятия. Как с точки зрения психического здоровья ребенка, так и с точки зрения правильного восприятия поступающей информации, было бы нужнее научить ребенка тому, как думать, прежде, чем учить его, что думать. В обучении детей в наши дни упор делается явно не на то, на что следовало бы. С точки зрения Дианетики упор следовало бы сделать на то, как, чем на то, что изучать и думать.
Вероятно, нам следует должным образом обосновать занимаемую нами позицию. Давайте же сперва остановимся более подробно на том, что мы ранее определили, как "аналитическое" и "реактивное" сознание. Реактивное сознание не является, строго говоря, сознанием, ибо оно не мыслит. Реактивное сознание — это копилка, содержащая болезненные бессознательные впечатления, внедренные в психику на низшем уровне интеллектуальных способностей. С функциональной точки зрения то, о чем мы говорим, как о "рассуждениях", "размышлениях" реактивного сознания, есть продукт деятельности почти полностью отключенного анализатора, расчеты чрезвычайно низкого уровня. Может показаться, что нечто от первичного, животного способа мыслить — тождествами, привнесено рекапитуляцией в развитие у ребенка чувства жадного интереса к действительности и бытию. Ребенок склонен думать именно тождествами. Раз похоже — значит, то же самое, не похоже — значит, совсем другое. Это, видимо, первый шаг к осознанию различий вообще. Поскольку в сознании ребенка существует такой подход к оценке свойств окружающего мира, нам кажется, что чем скорее мы сможем указать ребенку на иной, многосторонний способ оценки, тем скорее он отвыкнет думать в терминах тождества объектов и тем меньшее влияние реактивное мышление будет иметь на его душевное и физическое здоровье.
Есть еще один важный фактор, характеризующий мыслительную деятельность ребенка. Ребенок, по-видимому, "ближе" к своим инграммам, чем взрослый. Под "близостью" мы имеем в виду, что ребенок не может "удалиться" от влияния инграмм, ибо не имеет преимуществ взрослого: протекшего с момента получения инграмм времени и опыта аналитического мышления. Наиболее полно характеризует эту черту детского мышления тот факт, что у ребенка чувство реальности и связи с окружающим миром не строится на основе обширного жизненного опыта, и поэтому ему трудно отделить происходящее с ним в настоящий момент времени в результате каких-то прошлых его действий или переживаний от происходящего с ним в настоящий момент в результате того, что он находится в этот момент в определенной ситуации.
Можно сравнить приобретенный опыт аналитического мышления с лифтом, поднимающим наше "Я" над инграммами. По мере накопления такого опыта "Я" систематизирует его, и система эта все более усложняется по мере взросления индивидуума, и именно эта сложность служит своеобразным буфером, предохраняющим нас от инграммных приказов. Однако, в ней же и заложена, как кажется, и величайшая опасность. Вместе с усложнением структуры анализатора увеличивается и давление инграмм на него, заставляя его постоянно делать неверные выводы из поступающей информации. И чем дальше заводят нас эти неверные выводы, тем хуже наша связь с реальностью, сильнее расстройства общения, слабее аффинити с другими людьми.
Возможно, самым ярким проявлением попыток ребенка отыскать границы собственной личности является быстрая смена вэйлансов. Даже на основании небольшого объема опытных данных, пожалуй, можно смело утверждать, что быстрая смена вэйлансов — это естественный процесс для ребенка. Он примеряет на себя куски чужих вэйлансов, как одежду, сметывает их на живую нитку, отбрасывает те, которые ему не годятся. Он конструирует и синтезирует новую личность из этих кусков, дополняет ими свою собственную основную личность.
Необходимо сделать отступление и объяснить, что слово "вэйланс" используется нами здесь в самом широком смысле. Под этим термином мы подразумеваем не только информацию об определенных людях, содержащуюся в инграммах ребенка, но и ограниченный запас аналитических сведений, почерпнутый ребенком из ковбойских фильмов, из чтения, из наблюдений за полисменами, пожарными, и т. д. Такое употребление термина не включает в себя концепцию смены вэйлансов, обусловленную инграммным приказом или расчетом реактивного сознания. Хотя смена вэйланса может быть обусловлена этими причинами, но выше мы обсуждали не вынужденную, а спонтанную смену вэйлансов, скорее примерку чужих ролей. Ребенок подражает другим, причем не вынужденно.
